Книга на асфальте и в душе

В последнее время отсутствие интереса к чтению стало носить едва ли не глобальный характер. Многие считают, что тому виной интернет и третьесортное популярное чтиво… С вопроса о том, как можно сегодня вернуть молодежи интерес к чтению, началась наша беседа с писателем, кинокритиком Давидом МУРАДЯНОМ.

— Я не был бы столь категоричен — многие всё ещё читают: не в библиотеках, может быть, а в том же интернете. Мы, иногда находясь в плену определенных устоявшихся представлений, думаем, что молодежь должна непременно заходить в книжные магазины, покупать наши книги. Но ведь тот же интернет наполнен как дурной, так и очень хорошей литературой, и теперешнее поколение ищет свои интересы там.

Сам я тоже, извините за нескромность, нередко обнаруживая себя на разных сайтах, вижу, что таковые довольно активно посещаются. Оказывается, потребность в художественном слове всё же есть. А что такое художественное слово? Это попытка осмыслить себя в своем времени, месте, где ты живешь. Как странно, стали популярны даже поэтические сайты, где посетители обмениваются впечатлениями, спорят, рассуждают. Это у нас немножко поотстали. Наверное, надо просто понять, где сосредоточены интересы и работать на этом перекрестке. Это уже вопросы, так сказать, издательского дела — стрелка компаса должна будет повернуться в сторону этого рынка.

— Вот уже два года 19 февраля в Армении отмечается день дарения книг, но многие об этом даже не знают. Как это надо пропагандировать?

— Это событие непременно надо использовать в целях, как сегодня говорят, пиара книги и чтения, в целом. Для того чтоб выработалось отношение к этому дня как к празднику необходимо для начала интегрировать его в другие культурные события и мероприятия, проходящие накануне. Почему бы нет, может быть показан цикл поэтических клипов по ТВ — «сантехника» и «лото», думаю, могут и потесниться…

— Как вы оцениваете работу отечественных книжных издательств?

— Для того чтоб ответить на ваш вопрос, приведу небольшой пример. Любое западное издательство имеет своих экспертов, которые рекомендуют к печати (или нет) поступающие рукописи. Эти люди хорошо оплачиваются, потому что там издательства дорожат своим имиджем. Даже если вы придете в издательство с частным заказом, то ваша рукопись будет первым делом оправлена к экспертам. Никто там не согласится выпускать под своим грифом всякую халтуру. Здесь пока этого нет, и не от хорошей жизни — наши издательства не столько привередливы в выборе, так как должны как-то продержаться на плову, ибо на одном лишь госзаказе не проживешь. Вот и идут на подобные компромиссы. В результате, в книге, а затем соответственно и на книжном стенде оказывается, кто не попадя. Это явление исчезнет, лишь когда реальная потребность в высококачественной книжной продукции станет формировать соответствующий рынок. И тогда наши издательства вернутся к пониманию поддержки своего художественного имиджа. Кстати, уже есть первые ласточки — я говорю об издательстве «Саркис Хаченц», которое выпускает высококлассную литературу для истинных интеллектуалов.

— Как можно привлечь серьезных мировых книгоиздателей в культурное пространство Армении?

— Ну, видите ли, вы задали вопрос, в котором я далеко не первый специалист. Это вопросы менеджмента, вопросы маркетинга, вопросы организации, в данном случае книжного, но всё же бизнеса…

У Вольтера есть фраза: «положение у нас настолько плохое, что выход может быть только блестящим». Вот если уж в этом смысле положение плохое пока, то ближайшие два года предлагают нам блестящий выход. Я имею в виду 2012 год, когда мы будем отмечать 500-летие армянского книгопечатания, а Ереван — в контексте этого юбилея — будет объявлен международной столицей книги. Это надо расценивать как серьезную удачу, потому что на эту роль претендуют разные столицы. Но Ереван выдержал конкуренцию!

— Как вы считаете, не стоит ли прежде чем объявлять город «международной книгой», серьезно заняться редактурой и корректировкой его «страниц», пестрящих чудовищными по своей неграмотности и невнятной разноязыкости вывесками и табличками?

— Подобного барахла предостаточно и в других странах, но всё это со временем вычищается… Но, давайте-ка, во-первых, поймем, чем может наш город привлекать. Я думаю, мало вы найдете городов в Европе и даже в мире, где столь много улиц названо именами писателей — причем не только армянских. Есть улица Барбюса, есть улица Верфеля, улица Пушкина, улица Тычины… И что немаловажно, названы они так не потому что мы готовились к вышеупомянутому мероприятию, а потому что менталитет у нас такой. Так же у нас очень много памятников писателям. И, наконец, Армения — страна, где культивируется буква, алфавит. Согласитесь, редко, где вы найдете культ алфавита и памятники в честь него, что само по себе тоже большая редкость. Вот, правда, книжных магазинов маловато… хотя и тут уже есть положительные сдвиги.

Сегодняшний спад интереса к книге у 20-летних это результат того, что малютками, в годы блокады, они увидели распродажу книг на асфальте, а многие и вовсе — как средство отопления, догорающими в печи... А вспомним, как было раньше – книга всегда была на трудно досягаемой высоте: на стеллажах, на стендах, в библиотеках… Мы, маленькие, не дотягивались до нее, и с этим в нас входило, что понимание того, что книга выше нас. Словом, культура книги за последние годы претерпела в Армении серьезные изменения, и далеко не в лучшую сторону. Но не будем судить то время, потому что иным, оно, скорее всего, и не могло быть. Тогда были другие реалии, другие вызовы…

Сегодня расклад, слава Богу, меняется — у молодежи появилась тяга к знаниям, и это утешает! Знания опять воспринимаются как гарантия социального успеха. Вера в знания возвращается, а вместе с этим — и вера в источник этих знаний…

В свете предстоящих мероприятий Ереван посетит огромное количество литераторов со всех концов мира, будут проводиться книжные выставки, презентации, конференции и т.д. Всё это естественно всколыхнет застоявшуюся жизнь города и окатит его свежей книжной волной.

— В контексте логики этого события у нас возникла возможность как-то возобновить интерес к армянскому книгоизданию...

— Причем не только в классической форме, но и в тех современных формах, о которых я говорил: начиная от электронной книги, заканчивая интернетовскими специализированными страницами по армянской литературе, не ограничиваясь только художественной, но и научно-познавательной, исторической — вообще, к комплексу под названием «армянская книга». И работать в этом направлении мы сможем как внутри страны, так и за ее пределами — на многочисленных книжных рынках, где будем представлены под эгидой праздника книги. Появился шанс продвинуть свою продукцию, даже добиться заключения совместных издательских проектов…

— А насколько знают наших писателей за рубежом, чтобы войти в такое сотрудничество

— Недавно, в дебрях Интернета я наткнулся на Всемирный библиотечный каталог (World Cat) и с радостью обнаружил, что во многих авторитетных библиотеках мира хранятся книги армянских писателей — от классики до новейших представителей, — хотя главным образом, на русском языке. Эти книги представлены аннотациями, иногда даже справками об авторах — в большинстве случаев указано «сведениями не располагаем». Почему бы нам, в лице Национальной библиотеки, в преддверии предстоящего 500-летия армянского книгопечатания не войти в контакт с этими библиотеками и не снабдить их необходимой информацией? Учитывая их популярность, это будет точное попадание в целевую аудиторию!

...Армения всегда обладала неким магнетизмом, и нам, видимо, надо просто научиться правильно использовать эту силу. Наш разговор начался с вопроса о том, как заинтересовать молодежь чтением, так вот 2012 год может вполне стать как ренессансом чтения в Армении, так и… наоборот. Всё зависит от того, как мы подготовимся и как воспользуемся предоставленной возможностью.

Виген СТЕПАНЯН: "Обретенная свобода не сплотила людей культуры, а разметала их?.."

Что общего между армянскими сериалами и культурным декадансом? Уверен, многие ответят на этот вопрос без запинки – одно порождает другое. С другой стороны, и о том, и о другом говорят очень много, но от этого, увы, ничего не меняется. Конечно. лучше говорить, чем молчать, но… Что является причиной тотального тормоза в культуре и процветания пошлятины и серости?.. Что тянет всех назад. несмотря на то, что многие могут и отчетливо представляют, как идти вперед?.. Почему ничего не меняется к лучшему, в то время как лучшие продолжают покидать Армению?.. Об этом и многом другом беседуем с сегодняшним гостем «НВ» - популярным актером и режиссером Вигеном СТЕПАНЯНОМ.

— Мне кажется, культура — это не только музеи, театры, симфонические оркестры... Культура начинается дома, в семье — культура одеваться, общаться, ходить в церковь...

Культура Еревана, в котором я вырос и которая, мне кажется, настолько изменилась, что иногда я не узнаю его. Главное ведь не здания, а горожанин, воспитанный в определенных традициях. Общаясь с сегодняшней молодежью, я не могу понять, откуда пришла вся эта арабо-тюрко-персизация, так отвратительно выражающаяся в манере одеваться, в музыке, которую они слушают, в речи, пестрящей сленгом...

К сожалению, обретенная свобода не сплотила, а разметала людей культуры и искусства. И как так вышло, что, дорвавшись до свободы, мы не стали выдавать шедевры, а наоборот — принялись производить низкопробную продукцию?! Я говорю о процессах, которые также переживает сегодня весь мир, а в большей степени постсоветское пространство. И мы, будучи накрепко связаны с ним посредством ТВ и интернета, всего лишь отвечаем на этот процесс... взаимностью.

— Странно слышать подобные речи от человека, ассоциирующегося у многих с сериалами...

— Сериал — это формат и не более того. Я бы не хотел перекладывать ответственность на кого-либо. У нас этот формат, мягко говоря, далек от совершенства. И что самое неприятное — в сознании людей твердо закрепилось, что сериал — это и есть настоящее кино. Сериал может в лучшем случае стать многосерийным худфильмом, если это делать так, как, скажем, в Бразилии или России. А что у нас? За небольшим исключением штамповка, производимая людьми, далекими от искусства и не "покалеченными" даже элементарным вкусом. В наших сериалах работают как отменные актеры, блестяще исполняющие свою работу, так и люди, как мне кажется, просто с улицы и не имеющие представления о культуре речи и поведения...

Я не "сериальный" актер — снялся лишь в одном — "Цена жизни", завязал с этим. Быть ежедневно целый час (с повторами) на виду у всех считаю недопустимым. Я рискую остаться Виком Аматуни, чего уже потом из сознания зрителя никак не вытравить. Для некоторых актеров глухой уход в сериалы оказался судьбоносным — сериальные маски буквально приросли к их лицам. Они и не понимают, что постепенно начинают терять свои

профессиональные качества.

— В вас сработал инстинкт актерского самосохранения?

— И да, и нет. Я не против сериалов — я за профессионализм. Так что если я когда-то и вернусь к ним, то исключительно в том случае, если будет хороший сценарий и профессиональный режиссер.

— Многие актеры категорически против этого формата, считают, что он калечит актера. Но жить-то надо...

— Мне бы не хотелось выглядеть снобом — я не понаслышке знаю, как живут наши актеры, какую нищенскую зарплату получают. В сериалах же платят нормально и вовремя. Так что для многих сериал — глоток воздуха. И прежде чем бранить актеров, "продавшихся" в сериалы, не лишним будет войти и в их положение.

— Эта палка о двух концах довольно ощутимо бьет по нашему искусству...

— Сегодня искусство живет по законам рынка, в нашем случае — пардон, базара. Однако в то же время есть частные лица — продюсеры, ясно представляющие способы прокладки новых путей во благо нашего искусства и процветания культуры. Вот если б на них было обращено должное внимание и разработана система, позволяющая этим людям нормально работать, а государству — быть от этого в плюсе, было бы намного лучше. Нужно только правильно использовать умения, знания и профессиональные навыки людей, которые выучились в Армении и работать предпочитают тоже в Армении.

— "Что я мог сделать один?.." — этой фразой заканчивается спектакль "К оружию!" в Камерном театре. Не коробит ли и вас, что многие деятели культуры сегодня прикрываются этой удобной фразой и индифферентно ведут великосветские рассуждения о состоянии нашей культуры?..

— Обобщать не будем. Могу сказать лишь, что в советское время к мнению интеллигенции прислушивались. А сегодня, как бы я ни выступил, что бы ни сказал, уверен, меня мало кто услышит, а тем более послушает. Мы собирали подписи, посылали письма — все в бездну! Быть интеллигентом сегодня зазорно — что-то сродни маргиналу.

Во всем мире артист, человек искусства — это не просто популярный, но и обеспеченный человек. У нас же доктрина, что "настоящий артист должен быть голодным", крепко закрепилась и никак не сдает своих позиций.

— Окажись вы у власти, что бы предприняли?

— Понимаю, куда вы клоните. Ну, придет вместо одного министра другой, и что, сразу все станет на свои места? Не думаю, что новый министр сможет сделать то, что пытается претворить в жизнь предыдущий. Другое дело, что идеальный руководитель должен суметь подвести власть к созданию определенной законодательной базы, на основании которой культура смогла бы существовать самостоятельно. Это позволит ей развиваться в нужном русле: мы сможем донести до мирового зрителя свою культуру, мировую — своему.

— И напоследок вкратце о своей работе.

— Продолжаются репетиции спектакля "Кто у умного дурак" – Ованес Туманян справляет день рождения в окружении своих персонажей. И начинается история, о которой... впрочем, лучше поговорим после премьеры. А уже потом по предложению Акопа Казанчяна начну работу над спектаклем "Бременские музыканты". Так что, надеюсь, скоро увидимся, как говорится, «живьем» …

Давид БЕДЖАНЯН: "...Искусство живет по правилам плохого рынка — базара!"

Сегодня ночью не стало скульптора Давида БЕДЖАНЯНА — прекрасного человека, отзывчивого друга, художника, сумевшего отстоять свое мироощущение, свой стиль и свою самобытность. Это интервью с ним состоялось 7-го июня прошлого года.

Семь лет назад у Лебединого озера был установлен памятник композитору Арно Бабаджаняну, вызвавший одновременно и живой интерес, и осуждение некоторых горожан. Страсти откипели, и многие из противников памятника со временем кардинально поменяли свое отношение к этой работе.

— Работая над памятником Арно Бабаджаняну, вы понимали, с чем вам придется столкнуться?

— Конечно, но не в полной мере. Ведь самая большая проблема нашего общества, по крайней мере весьма значительной массы, в том, что мы не хотим шагать в ногу с цивилизацией. Яростные протесты консерваторов и ретроградов по поводу памятника тому лучшее доказательство! Мы городимся, часто не в меру, нашей многовековой историей, не сознавая, что мы не должны жить одним прошлым. Да мы и не живем историей — так, бравада... Не разбираясь толком в прошлом, охаивая настоящее, невозможно строить будущее — ему так можно только мешать. И одна из проблем нашего времени в том, что утеряно мерило — причем как в искусстве, так и в других сферах человеческой деятельности. Что есть добро?.. порядочность?.. смелость?.. А что творится в музыке?.. в живописи?.. в литературе?.. в театре?.. Люди сбиты с толку, ничего не понимают и готовы принять мало-мальски грамотное отклонение от какофонии за оперу, заумную мазню за шедевр, а молчание за доброжелательность... Они и не пытаются разобраться. Мало кто имеет собственное мнение и готов его обосновать.

— Как по-вашему, что нужно сделать, для того чтобы "наш бронепоезд" сошел с запасного пути и стал двигаться по верным рельсам?

— Надо менять Школу — никаких сомнений. Она в ужасном состоянии, и это, увы, не новость. Система, призванная прививать будущим специалистам профессиональные навыки, порождает множество неучей и дилетантов. И они, не имея профессиональной платформы, принимаются бороздить просторы искусства методом тыка. Очень скоро этот якобы поиск надоедает. Нет настоящего поиска — нет индивидуальности! И наоборот. А это порождает кустарщину, что в свою очередь приводит к общему падению вкуса у тех, кому они адресуют свое "искусство". ...Сколько сегодня получают наши преподаватели? Да за такие деньги не то чтобы учить — самому бы не позабыть всего! Всецело отдаться в таких условиях преподаванию весьма сложно. А ведь ученику нужны педагоги, мастера, личности! Многие не выдерживают и уходят. И им зачастую на смену приходят те, кому не то что преподавать — вообще к искусству иметь отношения непозволительно. Но мы почему-то об этом им не говорим. Мы молчим — они продолжают учить. Точнее — уродовать. И то, что вы подчас видите вокруг — результат как их "деятельности", так и нашего молчания. Школа деморализована фундаментально — она не учит, не создает. Это не путевка в жизнь, как прежде, а так — блатной "проездной"...

— А что же после глобального демонтажа школы?

— Нужно будет трансформировать так называемые худсоветы в компетентную независимую систему "цензуры", которая остановит поток серости, бездарности и откровенного дилетантизма! Скажу честно: я, как и многие мои коллеги, еще в советское время искренне ненавидел худсоветы. Но тем худсоветам не сравниться с сегодняшним "худкошмаром" — эдаким испорченным турникетом, который не знаешь, когда и куда шибанет. Страх не страх — однако желание творить у многих отбивается напрочь! В результате искусство живет по законам плохого рынка — базара. Обвинять в том власти не считаю правильным. У страны есть куча проблем, более важных и животрепещущих... Однако сегодня есть частные лица — продюсеры, — ясно представляющие способы прокладки новых рельсов во благо нашего искусства и процветания культуры. Но их голос слаб, поскольку, чтобы достичь необходимого результата, им зачастую приходится действовать в обход закона. Вот, думаю, если бы правительство обратило на это должное внимание и разработало систему, позволяющую и этим людям нормально работать, и государству быть в плюсе, было бы намного лучше. Нужно правильно использовать умения и знания людей, которые успели выучиться в нашей стране и, как ни странно, работать предпочитают тоже в Армении. И провести подобную "перепись" имеет смысл не только в сфере искусства.

— На какой вопрос должен ответить сам себе человек, чтобы понять: имеет он право заниматься искусством или нет?

— Человек искусства обязан уметь входить во второе или даже в третье измерение. Если он не способен на это, об искусстве ему лучше забыть. Ведь, лишь проникая внутрь параллельного пространства, человек может извлечь "оттуда" действительно что-то новое и интересное. Видимо, это умение и называется самобытностью. Художник должен быть честен перед собой. Искусство, как известно, требует жертв, и начинать надо с себя — задолго до решения заниматься искусством.

— Недавно вашей супруге, руководителю Ереванского госколледжа культуры певице Надежде Саркисян, было присуждено звание заслуженного деятеля искусств. А какое звание было бы для вас желанным?

— В один прекрасный день ректор Художественной академии, где я в советское время преподавал, должен был послать в Москву мое досье для получения звания профессора. К великой печали, многие из тех, кто получал это звание, вскоре отходили в мир иной. Так что самым желанным для меня было НЕ получить это звание, так как, признаться, жить хотелось долго... Что касается званий вообще, то забавный случай произошел с моим большим другом композитором Аветом Тертеряном в Германии. В одном из интервью журналисты поинтересовались о его наградах, регалиях, званиях. Он, естественно, сообщил, что является народным артистом Армении. Журналисты были в шоке! Они так и не смогли понять: какое имеет отношение музыка Тертеряна, далеко не культмассовая, к народу? То-то...

— И последний вопрос: что нового ждать от скульптора Беджаняна и ждать ли?

— Ждать! Но вот чего ждать, я пока промолчу — работа еще не закончена...

К юбилею Адама Худояна

21 февраля известному армянскому композитору Адаму Гегамовичу Худояну исполнилось бы 90 лет. А ровно 10 лет назад вышла в свет его книга “Воспоминания” в общей редакции друга композитора, музыковеда Армена Будагяна. Предисловием оттуда начнем и мы сегодняшние воспоминания:

Адик был неповторим.

Это был современный Горацио — преданный и нежный друг с улыбкой на лице и шуткой на устах. Это был новый Фигаро — всем нужный, вечно на помощь спешащий. Это был Тиль Уленшпигель наших дней - динамичный, насмешливый, всеми любимый.

Адик — своего рода Остап Бендер: великий комбинатор. Только действовал он в обход собственных интересов.

Его поистине компьютерная память могла в любой момент выдать достовернейшую информацию. Обо всем и обо всех. В творчестве умел быть сосредоточенным и немногословным.

В жизни — наоборот. Любой, пообщавшись с Адиком, называл его другом на всю жизнь. Окружение его было широчайшим, но по-настоящему он дружил с немногими.

Невысокий, худощавый (“Мой сорт такой!”), в чем-то артистичный и даже аристократичный, Адик был человеком широкой души, горячего сердца. “Солнечным юношей” оставался он даже в преддверии своего 80-летия. Таким и запомнился всем, его знавшим…

Представляем вниманию читателей выдержки, цитаты из писем к композитору, а также афоризмы о нем четырех его ближайших друзей.

Александр Арутюнян, композитор,

Армения

”Адама Худояна уважаю как композитора, который в эпоху повального увлечения музыкой “авангарда” сумел сохранить свое творческое лицо. Произведения его - своеобразные автопортреты, отразившие непосредственность его натуры”.

Эдвард Мирзоян, композитор,

Армения

”Адик — личность удивительная, неповторимая. Это отзывчивый друг и, главное, талантливый композитор. Произведения его отмечены оригинальностью”.

Армен Будагян, музыковед,

Армения

”В Венеции, разглядывая мозаичное изображение в соборе San Marco, Адик заметил: “Тут каждый камешек на месте. Снимешь один — нарушится вся композиция”. Так и в мозаике армянской музыки: “камешек” Адама Худояна — на своем месте”.

Стефа Драганова, музыковед,

Болгария

”Здравствуйте, дорогой Адик!

Вы верны себе — появились внезапно, чтоб исчезнуть так же неожиданно. Спасибо Вам за все: за радушный прием и за те часы, которые уделили нам, чтоб показать Вашу замечательную Родину и солнечный Ереван”.

Казимеж Сероцкий, композитор,

Польша

”Милейший Министр заграничных дел Союза композиторов Армении! Не теряю надежды видеть Вас в Варшаве в ближайшее время своим гостем. Шлю Вам дружеский привет!”.

Алис Терзян, композитор, Аргентина

”Дорогой Адам!

Артисты моей группы с радостью играли твою музыку в Аргентине и странах Европы в 1979, 1980 и 1981 годах. Виолончелист Лео Виола очень любит твою Виолончельную сонату и собирается исполнить ее также по радио… “.

Карл Хайдмайер, доктор философии,

профессор, Австрия

”Дорогой друг Адам! Часто слушаю пластинку с записью твоего Виолончельного концерта, романсов, Соло сонаты для виолончели и испытываю удовольствие, поскольку сам я ощущаю и пишу очень схоже. Все впечатления от Армении незабываемы: будь то природа или музыка, архитектура или художественные выставки, Дилижан или озеро Севан… “.

Лазарь Сарьян

”Внутренний мир нашего неповторимого Адика во много раз объемнее его миниатюрной фигуры”.

Александр Арутюнян

”Адик — своего рода достопримечательность Армении”.

Эдвард Мирзоян

”Общаться с Адиком серьезно — это несерьезно”.

Арно Бабаджанян

”С Адиком сложно, но без него невозможно”.

…В яркий солнечный весенний день его не стало. Это случилось 1 апреля — в день шуток, розыгрышей, высокого настроения. По армянскому телевидению в этот час шла передача “Дом смеха” при участии Адама Худояна (видеозапись была сделана задолго до этого). Многие звонили Худоянам, чтобы поздравить с передачей и справиться о состоянии его здоровья.

Весть о его смерти болью отозвалась в сознании его друзей и близких…

Максим ВЕНГЕРОВ: "Как минимум на одну четверть я считаю себя армянином"

Вот уже неделю в Ереване находится всемирно известный дирижер и скрипач Максим Венгеров. 22 февраля он выступит в филармоническом зале им. Арама Хачатуряна с Госмолодежным оркестром Армении, по приглашению которого он прибыл к нам. В концерте примет участие также знаменитый польский скрипач, лауреат Международной премии имени Арама Хачатуряна Ярослав Надрзицкий.

Накануне концерта маэстро планирует провести мастер-класс для студентов консерватории. Вчера состоялась встреча музыканта с журналистами.

— Максим Александрович, это ваш первый приезд в Армению?

— Увы, я знаком с Арменией не так хорошо, как хотелось бы. Но я благодарен судьбе за предоставленную возможность соприкоснуться с культурой вашей восхитительной страны — огромная честь для меня быть здесь. По всему миру у меня много замечательных армянских друзей-музыкантов. А с двоими их них — Ваграмом Сараджяном и Ваагом Папяном — мы 10 лет назад создали трио и объездили почти полмира. К сожалению, нам в Армении побывать так и не удалось... Тем не менее такое сотрудничество, как вы понимаете, не могло пройти бесследно, сегодня я могу с уверенностью сказать, что считаю себя как минимум на одну четверть армянином!

— Вы успели что-то увидеть в Армении?.. Каковы ваши впечатления?

— Практически все время уходит на подготовку к концерту, так что культурно-туристическая программа у нас намечена после концерта. Однако я успел побывать в музее Параджанова, где в очередной раз был потрясен величием его гения. Многое еще хотелось бы увидеть — если не в этот раз, то в следующий. Уверен, это далеко не последний визит в Армению — скорее всего, в следующем году я приеду сюда, но уже в качестве председателя жюри международного конкурса имени Арама Хачатуряна.

— Часто молодых скрипачей называют "второй Хейфец", "второй Ойстрах". Что вы слышали о себе?

— Как-то Хейфеца спросили: "Яша, кто первый из скрипачей сейчас в мире?" Он ответил: "Я не знаю. Я — второй. А первых много". Меня же сравнивали с Менухиным, Ойстрахом... Но у меня свое лицо. Я — наследник потрясающей традиции Столярского — Ойстраха — Сергеева — Турчаниновой. Я и сам развивался, общался с великими музыкантами — такими, как Баренбойм или Джулини. Но самое яркое мое впечатление — это, конечно, общение с Мстиславом Ростроповичем, моим музыкальным отцом, самым дорогим для меня человеком. Он открыл мне двери в новый, неизвестный мне музыкальный мир и раскрыл многие профессиональные секреты...

— Вы сменили скрипичный смычок на дирижерскую палочку. Как это произошло?

— Начну с того, что скрипачом я стал едва ли не случайно. Это заслуга родителей. Мама у меня дирижер-хоровик, а папа играл на гобое в Новосибирском филармоническом оркестре под руководством Арнольда Каца. Однажды я подошел к маэстро и сказал, что хочу быть таким же, как он. Кац ответил, что сначала надо научиться играть на чем-нибудь — например, на гобое: "Научишься — и заменишь своего папу, он мне уже так надоел". А я ему: "На гобое играть не буду, потому что меня никто не увидит. Я буду играть на скрипке". Так я стал скрипачом. Я был трудоголиком, но однажды пришло время осмотреться, увидеть новые горизонты. Я почувствовал, что достиг в игре на скрипке определенного совершенства — послушал свой внутренний голос и решил заняться дирижированием.

— В прессе муссировались слухи о том, что вы навсегда прекращаете свою деятельность как скрипач...

— Увы, три года назад в "Sunday Times" вышла такая статья. К сожалению, это была вольная интерпретация моего интервью. Я не мог такое сказать. Это все равно, что сказать, что я отказываюсь говорить на своем родном русском языке. Это язык моей мамы... Скрипка всегда будет со мной. Я не хотел бы ставить какие-то рамки, потому что дирижирование для меня — это общение с музыкантами. Скрипичная деятельность замечательна, но она довольно одинока. Выходишь на сцену и уходишь, а так у меня есть возможность разделить радость музицирования с музыкантами, поделиться тем, что уже узнал.

— Что скажете об армянской музыке?

— Я очень ее люблю и для меня Арам Хачатурян — гениальнейший композитор. Мечтаю записать скрипичный концерт Хачатуряна, а также исполнить его симфонические произведения.

— По роду деятельности вы имеете возможность сравнивать как культурную жизнь, так и аудитории различных стран. Как происходит ваш контакт с публикой — не мешают, к примеру, мобильные телефоны или когда хлопают между частями?

— У меня с этим нет проблем. Возможно, мне повезло: в своем новосибирском детстве я рос в шумной квартире, окна которой выходили на большую магистраль, по которой постоянно мчались грузовики... Поэтому, когда в зале кто-то кашляет или пиликают мобильники, я их не слышу. И это, как мне кажется, лишний раз помогает оркестрантам сконцентрироваться: если они видят, что дирижер не отвлекается на лишние звуки — просто их не слышит, — то начинают играть еще лучше.

А на предмет национальных особенностей... Во Флоренции, например, мне не дали толком сыграть, так как все время хлопали. А в Голландии после каждого отделения встают, но не потому, что в восторге, а просто из уважения к музыканту. У всех свои особенности, надо просто научиться подбирать к каждому свой ключик.

— А в предстоящем концерте ожидаются сюрпризы?

— Ну если это можно так назвать... Я приехал сюда в качестве дирижера, но если публика попросит, то обязательно сыграю что-нибудь и на скрипке.

Памяти Сурена Зурабяна

Очередной выпуск программы «Музыкальные жемчужины» на волнах армянской радиостанции «АЙБ ФМ», вещающей из Франции, был посвящен памяти прекрасного армянского тенора Сурена ЗУРАБЯНА, трагически погибшего в 2003 г. в автокатастрофе. В передаче о нем рассказывали близкие, соратники, коллеги. Прозвучали также записи из нового тройного диска, выпущенного недавно в Лос-Анджелесе, о котором, к сожалению, в Армении почти ничего не известно… Приводим небольшие отрывки из этой передачи.

Сурен Зурабян умел удивительно сочетать две ипостаси – медицину и музыку – и с удовольствием говорить о каждой. Помните чеховское: «Медицина – жена, литература – любовница…» Перефразируя Чехова, Сурен как-то смеясь заметил: «Я двоежонец, и не в силах отказать ни той, ни другой…»

По окончании Медицинского института, продолжая работать по специальности – стоматологом, – он решил серьезно заняться вокалом, для чего и поступил в Ереванскую консерваторию (класс вокала М. Арутюнян и В. Арутюнова). Хотя, справедливости ради, надо отметить, что концертная деятельность певца началась ещё в середине 80-х гг., когда Сурен исполнил «Патараг» Екмаляна и Комитаса в составе хора «Нарек» (рук. – М. Мкртчян) и поразил слушателей необычной красотой своего голоса. Действительно, тембр лирического тенора Зурабяна отличатся особой выразительностью с одной стороны, необычностью тонкого серебристого звука, позволяющего изящно «вить» любые мелодические узоры, с другой – глубиной переживания музыки. Его исполняло армянских монодий было наполнено внутренней динамикой, неизъяснимой печалью и скорбью.

В доме, где рос Сурен, всегда царила артистическая атмосфера, высокая духовность. И это не случайно: мать – Агнесса Севунц, дочь известных деятелей армянской литературы: писателей Гарегина Севунца и поэтессы Шогик Сафян, филолог, долгие годы работала на киностудии. Отец биолог, Арам Зурабян, любимый ученик знаменитого «Зубра» - Н. Тимфеева-Рессовского. Шогик Сафян пела армянские песни так. Что Наири Зарьян как-то сказал ей: Для меня есть две певицы – Люсик Кошян и ты…». Сурен рос в доме. Где бывали известные композиторы, художники, писатели, ученые… Говорят, одним из первых, кто заметил в юном Сурене Божью искру, был Оган Дурьян. С присущей ему прямотой и юмором, он как-то сказал ему в разгаре очередного семейного торжества: «Сурик, знай среди всех собравшихся здесь только двое имеют настоящий музыкальный слух: ты и я…». Позже, в одном из интервью, Сурен скажет о нем: «Мне выпало счастье и честь знакомства с величайшим мастером. Я выступал с ним, удостоившись чести петь под аккомпанемент самого маэстро, на концертах в Ванадзоре, Гюмри и Карабахе с программой малоизученных собственных песен маэстро и произведений других армянских композиторов. …В работе с ним соприкасаешься с учебой и лучшим пониманием музыки… Он настолько требователен, что зачастую больше «боишься» не аудитории, а самого маэстро».

У Сурена было удивительно умение ладить с людьми. Он был ансамблистом и в жизни, и на сцене. Ему одинаково легко давались учеба в консерватории и в медицинском институте. Специалисты высоко ценили его редкий голос. С первых шагов ему очень везло: ему было доверено первое исполнение в Армении партии Тамино в «Волшебной флейте» Моцарта с маэстро Завеном Варданяном. Далее, редкая программа кантат Баха – дуэты и терцеты вместе с Лилит Вартанян и Мкртычем Мктрчяном. Сурен выступал много, для него специально писались произведения. А были и такие, которые кроме него никто бы и не рискнул исполнить – вспомнить хотя бы его блестящее выступление в премьере сценической кантаты Карла Орфа «Кармина Бурана» с Филармоническим оркестром, которым тогда руководил Лорис Чкнаворян.

Зурабян много исполнял и светскую музыку, причем не только как оперный певец, и камерную вокальную музыку. Способность эмоционального проникновения в суть музыки всегда выделяла Сурена из всего состава участников концерта. Так, на весеннем авторском концерте Сирвард Караманук Сурен потряс слушателей глубиной восприятия и передачи ашугской лирики, исполнив песни Караманук, словно свои. Трудно забыть лицо певца, его глубокие, трагичные глаза…

Его голос звучал со сцены Большого зала им. Хачатуряна и под сводами католических церквей Нью-Йорка и Бостона, Чикаго и Детройта. В Штатах на «Албании-рекордс», он успел записать свой первый сольный компакт-диск. «… Ему надо было записывать по паре дисков в год. Он достиг самого расцевета, был в такой форме, когда всё, что исполнял. Было бы со знаком качества». А в Оперной студии все уже было готово к «Севильскому цирюльнику» Россини, премьера которого состоялась, если бы…

Два года назад в Лос-Анджелесе вышел тройной диск Сурена Зурабяна, включающий в себя духовные песнопения, классическую музыку, армянские городские романсы. Увы, как об этом диске, так о творчестве самого Сурена Зурабяна сегодня в Армении мало что известно. Разве что любители ночного бдения имеют возможность усладить свой слух песнями в исполнении Сурена на волнах армянских радиостанций.

Возникает естественный вопрос: ужель так важны одноклеточные шлягеры арменчиков, коими забиты теле- и радо-эфиры, что не хватает времени для таких как Сурен Зурабян? Молодежь любит попсу, скажите? Что дают, то и любит. А сходите на симфонический концерт или в оперу – будете приятно поражены. Молодежь активно посещает подобные мероприятия – видимо, потому что уже нуждается в качественной музыке, как в кислороде Возможно, процесс пресыщения бездарщиной, уже начался, а мы того и не замечаем? Так, видимо, стоит пересмотреть как приоритеты, так и сетку вещания на ТВ и радио и перестать скармливать слушателям третьесортный товар? И начать надо – почему бы нет – с творчества уникального лирического тенора Сурена Зурабяна, тем более что для этого есть ещё один прекрасный повод: 9-го марта певцу исполнилось бы 47 лет. Было бы чудесно отметить эту дату хорошим концертом и рядом теле- и радо-передач!

Вилен ГАЛСТЯН: “Умные люди просто обязаны инвестировать в искусство!”

70-летний юбилей отмечает сегодня прославленный мастер балета — народный артист Армении Вилен ГАЛСТЯН. Сегодня он востребованный балетмейстер — его постановки собирают аншлаги по всему миру. Кроме этого он десять лет возглавляет отделение “режиссуры балета” в Институте театра и кино.

— Признаться, я уже сделал себе юбилейный подарок, и даже два. Поставил “Спартака” в Аргентине, куда был приглашен с супругой — балериной Надей Давтян, а после возвращения занялся балетной линией в премьере “Аиды”.

— Вы довольны своими постановками?

— Я с уверенностью могу сказать, что “Спартак” — это тот балет, который будет иметь очень долгую жизнь. У нас его ставил Григорович — мой мастер. Но, думаю, и он согласится, что ставить точку в “Спартаке” преждевременно. Конечно, у Григоровича была хорошая постановка, конечно, он маэстро. Но я уверен, что если ему сегодня предложат сделать “Спартак”, то он поставит абсолютно другой спектакль.

Вот и я вычеркнул из памяти старое и попытался сделать что-то новое. Мы не вырезали и не купировали музыку “Спартака”. Единственное, что мы себе позволили, так это убрать картину “с пастухами и пастушками”. Я не думаю, что из-за этого куска балет многое потеряет, сам Хачатурян не был против этой редакции. Аргентинцы поначалу испугались, что у них возникнут проблемы из-за нашего “самовольства”, но потом преисполнились доверия и согласились.

Было заявлено шесть премьерных спектаклей... На роли Спартака и Красса пригласили прекрасных танцовщиков из Петербурга, у которых было всего две недели, чтобы разучить свои партии. Роли тяжелые — дуэты, монологи... Надо отдать должное их профессионализму — они довольно лихо справились. Три премьеры станцевали они, а следующие должны были танцевать аргентинцы. Но, увы, мы не успели их посмотреть — вернулись в Армению...

— И началась работа над “Аидой”?

— В этот процесс я вошел случайно. Планировали другого хореографа. Но что-то изменилось и меня “мобилизовали” за 20 дней до премьеры. Я встретился с постановщиком Марио Корради, который сказал мне: “Да вы всю музыку наизусть знаете, вам не танцы ставить, а дирижировать надо!” Я сказал, что это моя любимая опера. Ведь еще с тех пор, когда она впервые была поставлена Арменом Гулакяном (за несколько дней до начала войны в 1941 году), мы не пропускали ни одного спектакля. Для нас это был праздник!.. Сейчас поставили очень богато, тогда — очень талантливо.

— Что, по-вашему, изменилось в армянском балете за последнее время, а что до сих пор, как говорится, остается в режиме ожидания?

— Мне повезло 20 с лишним лет руководить одной из лучших балетных трупп мира. Но что-то затормозилось. Началось все еще в те мрачные холодные годы, когда многие люди искусства уехали в поисках лучших условий для творчества. Сегодня они там по праву оценены — являются ведущими солистами престижнейших театров. Хочу надеяться, что это поколение, возвратясь на родину, привезет с собой другую, новую культуру.

— Думаете, вернутся? На что они могут польститься?

— Конечно, зарплаты не сравнить: если там это три и более тысячи долларов, то тут — три и менее сотни. Плохо было когда-то с балетом и в России. Путин, возмутившись тем, что российские артисты украшают мировые сцены, а не выступают у себя дома, велел платить им такую же зарплату, как и на Западе. Результат не заставил себя ждать — танцоры стали возвращаться. Думаю, рано или поздно и наше правительство поймет всю важность и необходимость таких решений. И не только в балете.

— Некоторые танцоры, проработав свои двадцать лет, переходят на “тренерскую” работу, то есть становятся балетмейстерами. Но не факт, что первоклассный танцор может быть хорошим наставником. Кстати, каков размер пенсий у танцоров?

— Пенсии — один из самых болезненных для нас вопросов. В советское время пенсионный возраст у танцоров наступал после 20 лет работы на сцене. А сейчас чиновник может одним махом лишить танцоров привилегий. Так что они должны дожидаться установленного для всех граждан возраста, после которого им и будет определена пенсия. Это абсурд. Поэтому многие, не дожидаясь “пенсионного” возраста, уходят из балета в поисках обеспеченного будущего...

...Если артист балета бегает из одной школы в другую, халтурит, то сил на серьезную работу в Оперном театре просто не остается. Балет, известно, красивое и очень затратное искусство. Возьмем “Аиду” — это очень дорогой спектакль. Но ведь игра стоит свеч. Билеты на “Аиду” довольно дорогие, но попытайтесь найти свободные места. Все раскупают. Люди потянулись к настоящему искусству, они пресытились третьесортными постановками и “шедеврами” шоу-бизнеса. Особенно радует, что сегодня значительная часть зрителей Оперного театра и филармонии — молодежь. Уже было шесть спектаклей, думаю, что какая-то часть затрат окупилась. Скоро многие поймут, что это рентабельное капиталовложение. Умные люди сегодня просто обязаны инвестировать в искусство!

А у нас есть такие жемчужины как “Спартак”, “Гаяне” и “Маскарад” — совершенно разные по сюжету и стилистике произведения, которые мы смело могли бы представить всему миру. Почему не осуществляются эти постановки?..

— Могут сказать, что у нас нет сегодня материальных и исполнительских ресурсов для новых постановок...

— Все у нас есть — желания нету! И дело не в дырявом бюджете, а в приоритетности. Один оперно-балетный театр можно ухитриться содержать даже при самом неблагоприятном раскладе, если власть имущие поймут, что это жизненно необходимо и для культуры, и для народа.

20 лет назад мы с Тиграном Мансуряном поставили “Снежную королеву” — абсолютно новый балет, нигде доселе не известный, — первая редакция. Не спорю, может, у него были свои недостатки — это нормально, так оно и должно быть — балет должен проходить свою основную редактуру в процессе исполнения. Как бы то ни было, спектаклей 50 было отыграно при аншлагах. И что? О нем забыли, положили на полку... рядом с “Маскарадом” и многими другими произведениями армянских композиторов, которыми мы должны гордиться и представлять своему зрителю и мировому сообществу. Но мы почему-то упорно игнорируем это наше богатство. Почему бы не пригласить Мансуряна с Галстяном и не поручить им восстановить “Снежную королеву”? Пока мы есть, пока мы в здравом рассудке и способны чему-то научить молодых и быть полезными своей стране, зачем этим не пользоваться?.. Не лишним будет отметить, что декорации тогда делал известный сценограф Энар Стенберг, которого я пригласил сюда вместе с супругой Натальей Поваго. Они вместе родили здесь этот балет. А наши “товарищи” преспокойно взяли и выкинули его... Хочу надеяться, что такое отношение к своему наследию носит временный характер.

— А мы сможем сегодня с нашим исполнительским арсеналом достойно представить, скажем, ту же “Снежную королеву”?

— Я официально могу заявить, что и “Королеву”, и “Маскарад” наши танцоры прекрасно станцуют, и дожидаться кого-либо из-за рубежа нет необходимости. Мы готовы и в силах поставить или восстановить любой балет, главное — чтобы и мы, и сами исполнители почувствовали в этом реальную заинтересованность общества.

Помню, в 96-м ко мне обратился Чкнаворян с предложением поставить его новый балет “Отелло”. Я прослушал музыку, сам написал либретто. Балет был поставлен и, простите уж мою нескромность, очень хорошо. Потом остался “за бортом”. Но ведь даже в экономическом смысле мы можем быть в выигрыше. В “Отелло” минимум декораций — один задник, который до сих пор сохранился и висит у меня дома. Записи есть, исполнители есть — почему бы не поставить? Почему Минкультуры не собирает нас, ныне здравствующих композиторов и балетмейстеров, и не требует незамедлительно приступить к постановке армянских балетов? Пускай “Аида” и “Спартак” будут гвоздями сезона, но ведь вместе с ними должен иметься и какой-то другой репертуар. Конечно, по зрелищности репертуарные спектакли не смогут соревноваться с “Аидой”. Но это будут хорошие балеты — это я гарантирую! И их не стыдно будет вывозить за рубеж, а в экономическом смысле — даже выгодно.

«Юбилейный посетитель» оказался… грузином!

В Камерном театре завершились съемки фильма Ара Ернджакяна «Юбилейный посетитель», главную мужскую роль в котором исполнил актер из Грузии Давид Кацарава, а женскую — актриса театра Луиза Нерсисян. Беседа с ними и режиссером картины состоялась в день последних съемок, которые проходили в джаз-клубе «Малхас».

— Ара Арутюнович, спектакль «Юбилейный посетитель» вот уже два года с большим успехом идет на сцене Камерного театра, и играют в нем Аршалуйс Арутюнян и Кетрин Манасян. Почему вы решили пригласить для киноверсии актера со стороны, а тем более — не из Армении?

— Вы знаете, это абсолютно разные форматы. К примеру, гениальный театральный актер может быть неинтересен в кино, а мощный киноактер смотреться бледновато на театральной сцене. Я лично знаю многих актеров, которые, скажем так, не одинаково выигрышно смотрятся перед камерой и в свете рампы. А почему, грузинский актер?.. Во-первых, однозначно очень талантливый артист — о таких говорят «камера его любит» — вошел в кадр, и всё ожило. Во-вторых, внешность не примелькавшаяся — «не избитое лицо», как говорят в кино, а в-третьих, — грузинская сторона проявила большой интерес к нашей картине, и они приняли достаточно серьезное участие во всем этом…

— Давид, насколько мне известно «в миру» ты больше известен как спортсмен, занимающийся рафтингом. Как же это тебя занесло в кино, да ещё — в армянское?

— Да, я действительно являюсь президентом Федерации рафтинга в Грузии. Очень люблю этот вид спорта и занимаюсь им давно. Кроме этого, я актер, телеведущий, бизнесмен… Словом, у меня много профессий, но все они, так или иначе, имеют непосредственное отношение к творчеству.

Мой кино-дебют состоялся в дипломной картине Ники Хомасуридзе, заканчивавшем тогда Голливудскую киношколу. После этого я снимался в первых грузинских ужастиках — один из них, довольно популярный, назывался «Спам». В 2010 участвовал в создании фильма, который будет вскоре представлен на Каннском фестивале, а также войдет в книгу рекордов Гиннеса, как самый длинный фильм, снятый одним непрерывным дублем — ровно 105 минут. А в апреле этого года начинаются съемки нового фильма Ники, где моими партнерами станут Эрик Робертс и Майкл Медсон. В основу картины легла история 1983 года, произошедшая в тбилисском аэропорту — о ребятах, угнавших самолет. Об этом много рассказывали, писали, а в этом году решили снять игровой фильм на основе событий тех лет.

Предложение армянских коллег участвовать в съемках фильма «Юбилейный посетитель» я воспринял с большой радостью и готовностью. Работалось мне здесь очень легко и интересно — я сразу попал в очень гостеприимную и теплую компанию профессионалов. Немудрено, что с их помощью я по уши влюбился в ваш прекрасный город.

Хотя, я бывал тут и раньше, но по большей части — в районах. Приезжал с целью разведки рек, на предмет развития рафтинга и сотрудничества армянских и грузинских спортсменов.

— Луиза, а как тебе работалось с новым партнером?

— Есть актеры «играющие», а есть — «живущие». Давид не играл, он просто был в кадре тем, кем является в жизни. Он настолько характерный и харизматичный актер, что одно только его появление перед камерой полностью заполняло кадр. Кроме того, что он работал с огромной самоотдачей, он уникален как партнер — с ним начинаешь не играть, а жить той жизнью, которой живет в кадре он сам. Ведь он не «играет» — не врет перед камерой — он увлекает тебя в свой мир, и ты не в силах с этим ничего поделать. Приходится играть в его игру, точнее — в его кино…

— Давид, а как с языковым барьером? Не мешал он в работе над ролью?

— Ну, на самом деле я говорил по-русски и лишь некоторые куски играл на армянском (озвучание позже будет делать армянский актер). Более того, за время работы над картиной я немного овладел языком, и думаю, если мне поступят в будущем приглашения работать в армянских картинах, то проблем с языком будет намного меньше.

— Луизы, а были казусные ситуации на съемках, которым, на твой взгляд, суждено перерасти в байки?

— В первый же день съемок Давид решил разыграть нас и заучил некоторые реплики по-армянски. По сценарию, я говорю: «Ты знаешь, это как в том старом анекдоте…», а он должен переспросить: «В каком анекдоте?» Каково же было удивление съемочной группы, когда вместо ожидаемой реплики на русском языке он выдал «ի՞նչ անեկդոտ» без всякого намека на акцент. Словом, крещение фильма в первый съемочный день состоялось с легкой руки Давида.

— И напоследок, Ара Арутюнович, когда планируете премьеру картины?

— В мае ожидаются гастроли театра в США. Думаем, к этому времени успеть…

Ну, что ж дело, как говорится, сделано, и «Юбилейному посетителю» остается лишь пожелать удачного пост-продакшна, а нам с вами — терпения в ожидании премьеры!

Но напомню, что это далеко не последний сюрприз Камерного театра в этом году. При удачном стечении обстоятельств (т.е. при соответствующем госфинансировании) в декабре этого будет отмечен своего рода комплексный юбилей, эдакий «Камерный флеш-рояль»:

60-летие основоположника и художественного руководителя Камерного театра Ара Ернджакяна,

50-летие игры, в которую уходят корни театра — КВН,

40-летие команды КВН ЕрПи (капитан — А. Ернджакян),

и наконец, 30-летие непосредственно Ереванского Государственного молодежного камерного театра!

Словом, ожидается серия незабываемых мероприятий. Остается лишь уповать на благосклонность госмужей...