Продолжая волнующую многих сограждан тему
засорения телеэфира уличным сленгом, тюркизмами и бездействия на этом фоне
общественных советов управления, существующих сегодня чисто фиктивно, но
призванных де-юре защищать телезрителей от вульгарщины, беседуем с заведующим
отделом театра Института Искусств НАН РА, членом Общественного совета РА,
доктором искусствоведения, профессором, членом-корреспондентом НАН РА,
заслуженным деятелем науки РА Генриком ИОАННИСЯНОМ.
—
Мне кажется, дело на самом деле не столько в телевидении, сколько в нашей
жизни, в нашем поведении. Если человек считает, что он свободен в своем выборе
и поступках, то это переносится и на отношение к языку. Он ведет себя с родным
языком так, как ему вздумается. И это отношение не только простого народа, но и
людей просвещенных, интеллигенции. Язык — всего лишь верхушка айсберга,
результат процессов более глубоких.
В
советское время, когда государственность армянского языка, казалось бы, носила
фиктивный характер, он был на самом деле защищен намного сильнее, чем сейчас! В
эфире невозможно было услышать безграмотностей, а отбор дикторов (коим был и
ваш покорный слуга) проходил в несколько туров, и человек получал доступ к
микрофону лишь после тщательнейшего отбора. И то первые месяцы ему позволялось
лишь сидеть и наблюдать за работой мастеров.
А
что мы видим сегодня?.. Кто сегодня читает новости? Кто общается с народом? На
каком языке? И язык ли это — нет, скорее, некий сленг. Свобода доступа,
естественно, отражается на качестве предлагаемой радио- и телепродукции.
Я
уже не говорю об обилии самых распространенных ошибок. Например, во время
новогодних праздников стало уже нормальным использовать слово «ամանորյա» («новогодний»). Друзья мои, это
ведь не от слова «օր» («день»), а «նոր» («новый»). Следовательно, правильно
говорить «ամանորի». А произносимое по
тысяче раз на протяжении всех новогодних праздников «ամանորյա» — грубейшая ошибка, методично вбиваемая в сознание
зрителя. Казалось бы, всего лишь одно слово — какая от него может быть
опасность?.. Но таких «ляпов» уйма! Вот и выходит, что зритель, он же гражданин
Армении, волей-неволей переключается на совершенно безобразное неграмотное
использование родного языка.
Самое
страшное — рекламы. Нет, не то, что в них рекламируется, а как это делается.
Языковые ошибки в них — явление чуть ли не узаконенное. Катастрофически
неграмотно используются ударения. Известно, что в нашем языке ударение ставится
на последнем слоге. В наших рекламах все с точностью до наоборот. В то же время
в иностранных словах, где должно оставаться исконное ударение, оно почему-то
переносится на последний слог. В результате мы слышим Ֆրանսիա՛, но почему-то Հա՛յաստան.
Что это за безобразие? Откуда это взялось? Непонятно... Равно как не
представляется возможным понять, а тем более достучаться до рекламщиков, что не
существует слова «բացի՛ր» — есть слово
«բա՛ց». А «կիսվի՛ր»? В истории Армении был зарегистрирован один случай
деления — все помним историю с Мсра Меликом — в ином контексте это слово
использовать как минимум глупо.
С другой стороны идет насильственное усложнение
языка «словами-хищниками». Сколько раз я говорил, что вместо «միանշանակ» можно просто сказать «այո» или «իհարկե». Так нет, каждое
второе слово — «միանշանակ». Слова-паразиты тоже делают свое дело…
— Но ведь у нас есть Комитет по языку. Чем
он занят?
—
Он как раз рекламами и занимается — зорко и дотошно следя за переводом текстов
на армянский язык. Почему нельзя под теми же табличками указывать буковками
поменьше и их иностранное значение. Ведь мы пытаемся развивать туризм, а это
немаловажный фактор. И потом почему некоторые рекламы, которые адаптируются у
нас, не могут идти на языке оригинала? Не вижу в этом ничего страшного.
Напротив, меньше будет ляпов — засорений языка.
—
Невольно вспоминается рекламная вывеска «Բելի Լեբեդ» близ джаз-клуба «Поплавок»…
—
Да, сложно... Комитет по языку ведет сегодня неверную, на мой взгляд, политику
языкового пуризма. Переводят все, «изобретают» и диктуют использование новых
слов. Но, друзья, слова нельзя просто так придумывать! Они должны создаваться в
литературе. Если слово создано в литературе, научной или художественной, то оно
получит свой вес и право на существование — в противоположном случае это
балласт.
Я
уже не говорю о кино- и театральных словарях, пестрящих «неологизмами».
Составителям кажется, что, придумав с десяток новых слов, они окажут неоценимую
пользу родному языку. Не понимают, что своими деконструктивными выходками
наносят ему огромный вред! Если б Месроп Маштоц и Саак Партев вели б себя
аналогично, у нас бы сегодня попросту не было языка.
Ведь
известно, что в любом языке коренных слов намного меньше, чем приобретенных. И
это нормально. Армянский язык не является исключением. Возьмите словарь Ачаряна
и посмотрите, сколько там слов исконно армянских и какие имеют иностранные
корни. Неплохо было бы, чтобы в Комитете по языку тоже это понимали и
пересмотрели бы свою политику. В первую очередь по отношению к тем же рекламам.
В частности, я против даже самого слова «գովազդ». В древней Армении не было такого
слова. Реклама появилась у нас относительно недавно — вот и называйте вещи
своими именами.
Я
категорически против перевода на армянский слов с латинскими корнями — считаю
эту политику ретроградной и в корне неверной. Если будет так продолжаться, мы в
один «прекрасный» день перестанем понимать друг друга, и уличный сленг станет «спасительным
кругом» для хоть мало-мальски осознанного общения. «Симптомы» сегодня уже
налицо. «Սենց», «տենց»,
неизвестно откуда взятое «ուրդուց» (такого слова уже ни в каком диалекте не существует) и
еще много-много страшной безграмотности. И что самое катастрофичное в
большинстве случае, — это результат телесленга, результат неграмотности теле- и
радио-ведущих. Где они учились? Чему?.. Непонятно. Вот как все взаимосвязано,
вот как нам аукается «свободность» в общении — на деле безалаберное отношение к
родному языку.
— В нашей недавней беседе в худруком
кукольного театра Рубеном Бабаяном им была высказана мысль об Общественных
советах управления, об апробированности их действия во всем мире. Они есть и у
нас, но ничего не решают, существуют просто для галочки. Хотя на ОАТ
общественный совет есть и неплохо функционирует. Почему бы не иметь таковые на
всех телеканалах? Вы разделяете это мнение? И вообще какую систему контроля
считаете максимально продуктивной, рентабельной в создавшейся ситуации?
—
Мне кажется, все начинается со школы, учителей, продолжается в филологических
вузах. Всем миром надо встать на защиту своего языка. Но... руки опускаются,
когда встречаешь преподавателя филфака, не умеющего грамотно и четко выражать
свои мысли. Чему он может научить студента, если сам, мягко говоря, далек от
идеала? Вот посмотрите, российские языковеды — виртуозы своего языка. Как
филигранно и умело они им пользуются. Их язык понятен как людям просвещенным, интеллектуалам,
так и простому народу.
Что
делать? Цензура, запрет?.. Запрещая что-то, рискуешь повысить интерес к
запретному плоду, который, как известно, сладок. Признаться, я не вижу путей
выхода из этой ситуации. Не понимаю, почему в советское время все это было
упорядочено, а сегодня не удается наладить контроль? Я сам стою перед этой
задачей уже несколько лет и не вижу решения. Увы, приходится признать, что я
также беспомощен перед этой дилеммой. Перед нависшей угрозой...
...Общество
стало более наглым, я бы сказал, похабным. Все изменилось, обесценилось. Вы
обратили внимание, как изменились людские походки? Даже в этом ощущается
развязанность, лжесвободность. Недавно увидел на улице женщину и по походке
понял, что это человек 50-х. Не вытерпел, догнал — оказалось, это актриса Марго
Мурадян. У нее осталась походка девушки из 50-х...
Действительно,
джинсы, каблуки и т.д. отражаются на изменениях в походке, но, надо признать,
люди ходят так же, как и думают, чувствуют. Где было видано, чтобы перед
началом концерта в филармонии в зале было шумно? В наше время переговаривались
шепотом, стояла тишина. А сегодня люди кричат. И ведь в зале сидят не рабочие
или грузчики, а люди, казалось бы, интеллигентные, «покалеченные» воспитанием.
Почему мы стали вести себя и разговаривать так дико?.. Ведь язык — это тоже
форма поведения. Мы негодуем из-за уличного сленга, льющегося из телеэкранов, а
как мы ведем себя? На каком языке сами разговариваем? На каком стали думать?
Вспоминаю
свое посещение одного из концертов в Европе. В зале было тихо, спокойно... Я
закрыл глаза и мне вдруг показалось, что я попал в Армению 50-х... Обидно, ведь
это все у нас было. Почему же мы так бессовестно растранжирили это наследие,
растоптали?..
Рубен Пашинян, "Новое время", 2014
Рубен Пашинян, "Новое время", 2014