Рождественский концерт в Бостоне

В бостонской церкви Св.Троицы — самой большой армянской церкви на Восточном побережье США — состоялся праздничный рождест-венский концерт, посвященный 25-летию независимости Армении и 50-летнему юбилею хора и ор-кестра «Ереван» под управлени-ем известного композитора, со-председателя иностранной комис-сии Союза композиторов Армении, директора Армянского Культурного центра в Провиденсе (США) Константина ПЕТРОСЯНА.

Созданный в 1966 Вардапетом Ошаканом Минасяном, а теперь под управлением композитора К.Петросяна, этот коллектив, единственный в своем роде в диаспоре, делает огромную работу по пропаганде армянской музыки. Благодаря многолетней творческой связи с композиторами Армении многие произведения армянских авторов впервые прозвучали и приобрели известность за рубежом именно в исполнении этих коллективов. Не был исключением и последний концерт. Были представлены произведения Э.Оганесяна, А.Бабаджаняна, М.Вартазаряна, Л.Чаушяна, М.Мависакаляна. Состоялись премьеры в США песен первой леди Армении Риты Саргсян “Слово поколениям” и “Святая Родина” Арама Сатяна — также очень тепло принятые собравшимися.

Свои поздравления по случаю полувекового юбилея хора и оркестра «Ереван» прислали мэр столицы, министры культуры и диаспоры. Высоко оценила деятельность хора и оркестра мэр Кембриджа Е.Денис Симмонс. В торжественном концерте приняла участие также вокальная группа Гарвардского университета.

МИНИСТЕРСТВО СЧАСТЬЯ: УТОПИЯ ИЛИ НЕОБХОДИМОСТЬ?

         Недавно узнал о том, что в Бутане правительством страны создано Мини-стерство счастья. Ведь, в конечном итоге, для чего все делается? Для благосос- тояния народа, для того чтоб он жил счастливо и в мире. Так там считают. И, более того, находят нелепым опираться на финансовые показатели (ВВП) как на уровень благосостояния страны. Понимаю, что проекция покажется странноватой — а могло бы такое ведомство быть учреждено у нас, в Армении? Нужно ли? И кто бы его возглавил? Кто бы там работал?

Допустим, что такое решение принято, давайте попытаемся ответить на  вопрос — кто бы им руководил? Человек, разумеется, должен быть толковый, позитивный, опытный, любимый народом, счастливый, наконец. В принципе, отдельно взятые эти свойства встречаются у многих людей. Но так, чтобы все сразу… Ну, допустим все же, что такой человек найден. А кто войдет в состав «ведомства благосостояния» и чем оно будет заниматься?

В принципе, в отдельности все министерства занимаются стимуляцией счастья в стране: кто-то дает образование детям, кто-то хлеб народу, кто-то зрелища остальным. Но вот народ какой-то непонятливый — радоваться не хочет. Несколько раз в год тратятся немалые средства на проведение всенародных праздников счастья, музыканты аж надрываются на сцене, все тротуары изрисованы детскими нетленками, а люди ходят почему-то хмурые, насупленные, негативные. «Народ у нас хороший — люди плохие», - шутят остряки. «Голос твой из тепленького места раздается», - по-армянски парируют патриоты. Но факт остается фактом — людям сложно сводить концы с концами, и тут не до радости. Им бы дай покритиковать. Вот, мол, государство столько денег тратит на фестивали, концерты с дорогими билетами, выставки и т.д., а не лучше ли на эти деньги построить новые дома для бездомных, поднять пенсии, зарплаты гуманитариям? Не понимают, недалекие, что все это для их же блага делается, для их счастья. Может, учреждение Министерства счастья могло бы как-то расставить нужные акценты, скоординировать все?

Давайте по порядку. Во-первых, надо раз и навсегда понять, что у нас — в стране поющих, гостеприимных и искренне кушающе-пьющих людей — счастье никоим образом не может зависеть от благосостояния. Сходите на Новый год к бедному сельчанину. Да он последнего барана зарежет, денег у друзей займет, только для того чтоб угостить, пускай и незнакомого ему, но Гостя. А чего далеко ходить-то? Весь год все только и говорят о долгах, о трудностях, но на дни рождения, на тот же Новый год готовы выложить последнее на стол, только чтобы не отличаться ни от кого — ни будом, ни толмой, ни оливье. Так что аргументация «нет благосостояния — не будет счастья» беспочвенна.

Вспомним послевоенные годы — и ВОВ, и Карабахской, и годы блокады. Мой дед, профессор консерватории, с утра преподавал в консе, затем стремглав мчался в училище, оттуда пулей домой, чтоб успеть позаниматься с детьми — как своими, так и учениками на дому, - затем, слегка перекусив, принимался за проверку работ студентов, дописывал «Учебник полифонии» для них же, умудрялся даже писать музыку, перманентно удаляясь в ванную, чтобы достирать детские пеленки, и в конце концов пару часов поспать перед новым днем — полным счастья, оптимизма и веры в светлое будущее. И тут совсем не важно, советский был строй, рабовладельческий или демократический.

Далее. Блокада, 90-е, слова «газ», «вода», «электричество», «связь» и многие надолго отошли в разряд архаизмов. Да, было сложно, холодно и голодно, но мы жили, даже в театры ходили и на концерты. И нигде б вы не услышали мотивации типа «цирка у нас и в жизни хватает — некогда нам». Мы не выживали — мы действительно жили! Вопреки. Вот! Это слово как нельзя точно описывает настоящий и, увы, единственный стимул нашего счастья. Живы вопреки — и счастливы. Воюем и побеждаем вопреки — гордимся. Создаем семьи и воспитываем детей вопреки — считаем гражданский долг выполненным...

Вернемся, однако, к первому вопросу: нужно ли нам Министерство счастья и кто его возглавит? Нужно, но возглавить его должен каждый: в своем доме, на своей работе, в кругу друзей… Опять потянуло утопией?  Ну и как быть? Как иначе наше «вопреки» использовать нам же на пользу — с максимальным кпд и минимальным уроном?..

…Может, и хорошо, что у нас нет Министерства счастья, что хоть ожидание возможного чуда на тот же Новый год не закатано в горизонт нехитрых помыслов министерского планктона, в их вкус и приоритеты. Может, пускай, как и раньше, все ограничивается дежурными отчетными концертами на центральной площади столицы, неизменными пегасами и козлами и прочим полетом нечеловеческой мысли. Так, конечно, не счастливее, но зато спокойнее. И все же. На правах потенциального кандидата на пост министра счастья, - а я, несомненно, приму его, хотя бы для того, чтобы тут же упразднить, - спешу донести свою до невозможности банальную и избитую «предвыборную платформу». Живите и радуйтесь жизни, веруйте в Бога, помогайте всем и не только близким, гуляйте с детьми — словом, делайте все то, что и делали, но с осознанием, что это и есть счастье и оно зависит лишь от вас, от вашего желания быть счастливым.

С наступающим вас Новым годом, Друзья!

Искренне ваш, наивный мечтатель, сам себе министр,

Рубен Пашинян, «Новое время»

“Они не подрезали мне крылья, а расправили их!”

     Карен Дургарян давно уже желанный гость во многих оперных театрах. Сотрудничество с зарубеж-ными коллективами не прекратилось, если не сказать стало более тесным и после того, как он вынужден был покинуть пост главного дирижера На-ционального Академического театра оперы и балета им.Спендиаряна. И не секрет, гастрольные турне Дургаряна активно обсуждались в артистической среде как во время его руководства оркестром нашего театра, так и после. Шутка ли — начиная с 2000 года более 200 концертов за пределами Армении! Он выступал в России, Италии, после чего был приглашен дирижировать в известные европейские театры — «Колизей», La Fenichi, Туринский, Лис- сабонский и т.д.

А недавно с большим успехом прошли концерты с Израильским филармоническим оркестром. Об этом и не только беседуем с заслуженным артистом Армении Кареном ДУРГАРЯНОМ.

— В рамках восьми концертов в Хайфе, Тель-Авиве и Иерусалиме было представлено две программы: первая, посвященная 125-летию Прокофьева, — его кантата «Александр Невский», третий фортепианный концерт и увертюра «Любовь к трем апельсинам», вторая — произведения Прокофьева и Хачатуряна. К сожалению, израильские музыканты признались, что не очень часто исполняют произведения Хачатуряна — последний раз десять лет назад. Я же пообещал со своей стороны приложить максимум усилий для заполнения этого досадного пробела. Сейчас, когда я стал посвободнее, сделать это будет проще, равно как выступать — ведь раньше частенько приходилось отказываться от приглашений из-за занятости в Ереване…

— То есть с музыкальным миром Армении вас официально уже ничего не связывает?

— Ну почему же? Здесь мои коллеги, мои друзья. И потом я возглавляю Фонд содействия Оперному театру, и делаем мы немало — организовываем концерты для школьников, студентов, военных, выезжаем в марзы. То есть стараемся по мере возможностей заполнять те пустоты, которые, увы, до сих пор существуют. Разумеется, это и классическая музыка, но акцент будем стараться делать на творчестве армянских композиторов. Совмещать гастрольную жизнь с этой деятельностью, признаться, довольно сложно, но как только приезжаю домой, первым делом начинаю заниматься организацией здешних концертов. За этот год их было уже десять!

— Как на сегодняшний день оцениваете состояние Оперного театра?

— Мне сложно ответить на этот вопрос, так как, сами понимаете, я вне «кухни». Но потенциал был, есть и будет, он никуда не денется, ибо армяне — талантливый народ. Другое дело, что в обилии драгоценных камней легко не заметить те самые, на которые необходимо делать основную ставку, «поднимать». Талант — это хорошо, но одного таланта мало. Нам всем надо научиться правильно «шлифовать» и выгодно представлять свои «драгоценные камни» — вот над чем надо работать. Увы, проблема эта не нова…

— «В театре произошли структурные изменения, которые направлены исключительно на повышение качества творчества», — писали СМИ, и вот уже год прошел, как вы расстались с оперным оркестром...

— Понимаю, о чем вы. Упразднение позиций худруков, затем — «главных», и тогда, и сейчас мной было воспринято негативно. И не только мной. «Это все равно, что лишить футбольную команду тренера», — писал мой коллега Эдуард Топчян. Но все проходит апробацию временем, и вот мы видим, что не ошиблись: к примеру, решение упразднения тех же худруков, так сказать, «обезглавливания» театров было недальновидным, если не сказать губительным для нашего искусства. Не важно, кого именно «ушли» — факт остается фактом: восемь лет было выкинуто, потрачено впустую в результате неверных нововведений. Очень многое, что могло быть сделано за это время — не сделано. Мы потеряли восемь лет профессиональной работы, восемь лет человеческих жизней, ресурсов, и кто будет отвечать за эти ошибки?

Просто, на мой взгляд, была сделана попытка переставить акценты с худруков на чиновников, и она с треском провалилась. Поскольку не может человек, допустим, из МВД или кто-то, не имеющий отношения к искусству, руководить театром. Это серьезная профессия, которой у нас, увы, уделяется очень мало внимания — я имею в виду менеджмент и арт-продюсинг. У нас это носит какой-то прикладной характер, в то время как, скажем, в Италии театральному менеджменту более двухсот лет. Люди получают серьезное образование в этой сфере, проходят стажировки, «обкатки», чтобы потом работать у себя на родине, приносить пользу. У нас же почему-то бытует мнение, что бизнес есть бизнес, и неважно, в какой сфере: каждый мало-мальски разбирающийся в бизнесе может руководить и культурным очагом. Главное хватка — остальное детали.

…С другой стороны, насущной остается проблема ротации кадров. Я вспоминаю наш блокадный выпуск консерватории 90-х и вижу то, что происходит сегодня. 80 человек только нашего выпуска ныне работают в европейских коллективах. А каков процент приглашенных оркестрантов сегодня? Да, конфликт «отцов и детей» был всегда — с нашим «качеством» были не согласны наши «отцы», но сегодняшний конфликт совсем иного рода. Если у нас был уровень и свое видение, то сегодня о таковых говорить, увы, не приходится. Нам преподавали Будагян, Атаян, Пашинян, Оганесян и другие видные деятели культуры, и получить у них хотя бы «тройку» было огромным достижением. Надо было учиться, работать в поте лица — были горизонты, к которым надо было стремиться! То есть было качество, были педагоги и было совершенно другое отношение к искусству. А что мы видим сегодня? Ну не может студент 4-5 курса Консерватории играть так же, как и ученик музыкальной школы 4-5 классов! В итоге имеем то, что имеем…

— Каковы ваши ожидания от нового министра культуры?

— Ну, во-первых, нужно время, чтобы господин Амирян смог не только обозначить свое присутствие и отношение к культуре, но и, как говорится, развернуться, представить свое видение, приоритеты, и то, насколько это созвучно национальным интересам, пропаганде армянского искусства. Он один из достойных сынов Армении, и я его очень уважаю. Но лишь спустя пару лет мы сможем понять, насколько позитивными были те или иные изменения в сфере нашей культуры, осуществленные им. Разумеется, ему будет довольно сложно нести эту ношу на своих плечах, но, уверен, при активной поддержке знатоков, экспертов в сфере искусства и при слаженной четкой работе расцвет нашей культуры просто неминуем.

Далее, считаю недопустимым какого-либо рода монополизацию в той или иной сфере искусства. «Бастионы» клановых систем раз и навсегда должны рухнуть! Искусство — это воспитание человека, это его душа. Слушайте, если уж так хочется полноправно похозяйничать — продавайте сахар, торгуйте предметами народного потребления и т.п., а монополизировать свою душу я никому не позволю. Ступайте на рынок!

— Гергиев, Дурян, Чкнаворян, Карабекян… Система становится предсказуемой, не так ли?

— Не хочу сравнивать себя с этими выдающимися музыкантами, но, признаться, быть в одном «коллективе» с ними — престижно. Ну а если сегодня невыгодно, чтоб я работал и приносил пользу своей стране, то ради Бога — буду выступать за рубежом. Как говорится, «сам выбирай колор — сам и крась. А меня здесь нет!» Но я не собираюсь обижаться или тем более опускать руки — напротив, делаю надлежащие выводы и продолжаю свое дело. Благо недостатка в приглашениях извне у меня нет — до февраля будущего года график «забит», и дальше будет нелегче.

…Понятно, руководить несведущими людьми намного легче, потому и убираются профессионалы, умные, знающие люди. Но процесс этот, я уверен, обратим. Равно как однозначно то, что рано или поздно каждому придется отвечать за свои «художества» — кстати, это были мои слова год назад одному из фигурантов процесса моего смещения с поста главного дирижера Оперного театра. Но они просчитались — они не подрезали мне крылья, как кому-то казалось, а расправили их! Я свободен и в своем выборе, и в действии. И тому доказательством — деятельность нашего Фонда содействия театру, независимого от чиновничьего аппарата. Без ложной скромности скажу, мы делали и будем делать все, что в наших силах, во благо нашего искусства, во благо нашего Оперного театра — во благо будущего Армении.

Рубен Пашинян, «Новое время»

Фильм “Землетрясение”: внутриармянские разборки

В ноябре в Ереване состоялась долгожданная премьера фильма Сарика Андреасяна «Землетрясение». О плюсах или минусах этой картины можно говорить, рассуждать, дискутировать, а можно и не делать этого вовсе. Но то, что это первый художественный фильм о страшной трагедии, постигшей Армению 28 лет назад, такого масштаба — факт неоспоримый. 

Почему за столько времени молчания фильм, снятый по инициативе наших соотечественников из России и поднявший столь больную тему для Армении, вызвал довольно неоднозначный резонанс? С одной стороны, бум, овации, более 12000 отзывов — в каждом из которых благодарность создателям фильма, чувства, потрясение. С другой — второй лагерь «дружащих против фильма» некоторых армянских режиссеров и не только, упреки, непонятное подсчитывание ляпов и даже бойкотирование просмотра фильма с «обоснованной патриотической» мотивацией типа «такой футбол нам не нужен: там герои русские, а армяне — мародеры». В этой связи вспоминается старый анекдот: «Фигня этот ваш Паваротти!» — «А когда вы слушали Паваротти?» — «А никогда! Мне Рабинович напел». Так чем объяснить такое отношение к картине — элементарная зависть несостоявшихся единиц? Неблагодарность? Недальновидность? Ведь слепому ясно, что в фразе “все картины Пикассо — мазня” о Пикассо не сказано ни слова, зато об авторе выражения — всё. Об отношении к происходящему, об отношении к критике: здоровой и не очень, о будущем продвижении фильма, о творческих планах и о многом другом беседуем с самим режиссером картины Сариком АНДРЕАСЯНОМ. 

— Решив обратиться к столь болезненной теме, вы предполагали подобный резонанс?

— Признаться, и да, и нет. Мы были уверены, что этот фильм найдет отклик не только в сердцах наших соотечественников, но и среди тех, для кого, выясняется, спитакское землетрясение стало своего рода открытием. Мой народ, армянский народ, — в целом очень благодарный. 99% отзывов — слова благодарности, от которых даже у меня наворачиваются слезы, и этот поток писем не останавливается… Пишут лично нам, пишут в интернете… Практически на всех показах аншлаги… Но есть и этот самый, назовем условно, один процент пытающихся что-то углядеть, за что-то «пожурить». На мой взгляд, они выглядят довольно глупо, хотя бы потому что на данный момент они одни против миллионов, исходя даже из сухой статистики. Пускай это прозвучит несколько громко, но фильм уже в истории, желают они или нет, — хотя бы в силу того, что первый, и вызвал такой обширный резонанс. Признаться, пару раз я попытался прочитать критические статьи в адрес фильма, но сразу понял, что это пишут не зрители, а какие-то весьма сомнительные персонажи. Для меня важнее реакция аудитории, важнее, что люди в зале плачут, аплодируют, выходят молча… Я не снимаю кино для критиков, кинематографистов — я снимаю кино для зрителей! У меня очень хороший контакт с ними, я их чувствую. А мнение, извините, узколобых «профессионалов» мне неинтересно — если б я отталкивался всегда от их мнения, то был бы безработным. И вообще, мне не совсем понятно, что означает профессиональная критика. Могут быть прекрасные отзывы, но какой-то фильм мне может не понравиться, и это не означает, что мое субъективное мнение будет основополагающим. Это мнение, хоть и считающей себя профессиональной, но единицы на фоне большинства аудитории, имеющей обратное мнение. Возможно, этим кинематографистам тоже хотелось обратиться к этой теме, но не хватило возможностей, оттуда и непринятие того, что сделал кто-то другой и не так, как видят они. Но это опять же их частное мнение — профи они или простые зрители.

— А как же бойкотирование просмотра фильма?

— Это позиция русофобов. Мне не о чем с ними разговаривать. Я армянин, но не меньше люблю и Россию, я прорусский человек и очень благодарен как своей стране Армении, так и России. Можно сказать, я вообще фанат всего постсоветского пространства. Много где я побывал в мире, но нет на свете лучше места, чем Армения и Россия — говорю абсолютно честно! И именно момент братства, любви, поддержки в первую очередь нашел свое отражение в нашем фильме: когда вся страна, весь СССР, а потом и весь мир протянули руку братской помощи пострадавшей Армении: первыми подоспели грузинские врачи, потом Россия, потом остальные. Причем не будем забывать, что 15% населения того же Ленинакана составляли в тот момент русские, и присутствие в картине людей этой национальности, их потери, их горе — не меньшие, чем у всех пострадавших в катастрофе. И в этой связи мне очень неприятно, что есть люди в Армении, которые, «проанализировав» зачастую неувиденный ими фильм, пытаются мне сказать что-то плохое про русского человека. Когда на одной из пресс-конференций меня спросили «почему в фильме есть русские?», мне просто стало стыдно за спрашивающего, за его неосведомленность и неадекватную предвзятость… Почему никто из них не вспоминает, кто одним из первых приехал в разрушенные Ленинакан, Спитак, Кировакан? Рыжков! Сколько хорошего он сделал, скольким помог! Как помогла Россия и как продолжает помогать до сих пор!

— Многим не понравился в фильме элемент присутствия мародеров…

— А почему избегать этой темы? Да, были мародеры: и армянские, и приезжие. Все было. И в нашем фильме это показано весьма нежно и скромно. Потому что те истории, которые рассказывали нам очевидцы — реальные истории! — были просто ужасающие. А всякого рода претензии на предмет присутствия в фильме русских, потом — мародеров, это чистейшей воды провокация, попытка разжигания розни. Даже стыдно об этом говорить…

— Ну и, как говорится, «знаешь как лучше — сделай сам». А каково было участие Армении в создании фильма?

— Если говорить о деньгах — весьма незначительное. Порядка 1-2% от всего бюджета картины. В основном это частные инвестиции, деньги кинокомпании «МарсМедиа» и Российского фонда кино. Но неоценимым для всех нас было и отношение губернатора, и помощь полиции, и отношение простых людей, каждый из которых пытался быть сопричастным, оказать помощь в создании картины. Отдельно хочется отметить наших армянских коллег, друзей: Гранта Тохатяна — низкий ему поклон, Рубена Джагиняна и компании «ШАРМ», Микаэла Погосяна… Всем армянским друзьям — огромное спасибо!

— А как же Национальный киноцентр?

— Он вписан в титры — мы у них арендовали некоторую технику.

— Недавно началось довольно неприятное «заваливание» рейтингов, выставление «единиц» картине на сайте Кинопоиск.ру. Чем это объясняется?

— Это уже никак не связано с самим землетрясением, с Арменией — это отношение хейтерской молодежи к российскому кино в целом. Здесь аудитория от 18 до 23 лет считает, что все российское — плохое. Такая прозападная молодежь. Это своего рода антикультура, собираются на каком-то форуме, сайте, планируют «топить» кого-то, и в случае голосования 2-3 тысяч человек достаточно, чтобы серьезно «загасить» оценки любому фильма. В Армении этого не ощущается, но в России — весьма больная тема для режиссеров. Просто опускаются уже руки воевать с поколением, воспитанным каналам MTV и американскими журналами, открыто пропагандирующими ненависть к стране.

— Об успешности фильма говорят кассовые сборы. Какова статистика на данный момент?

— Около 2,2 млн долларов и, думаю, фильм соберет еще миллион-полтора. Итого, фильм, стоящий 3 миллиона долларов, как минимум окупится. В этой связи хочется заметить братии «патриотов-кинокритиков», что мы не ставили цели заработать на этом фильме, это не бизнес-проект. За три миллиона я могу снять блокбастер типа «Защитников» и иметь куда более серьезную в финансовом плане отдачу. Для нас была недопустима сама мысль заработка на ТАКОЙ теме, как землетрясение, унесшем жизни десятков тысяч людей, тем более — наших соотечественников. Можно сказать, проект «Землетрясение» — своего рода благотворительность. Это фильм про армянскую трагедию, про армянский народ, про Советский Союз, про взаимопомощь, человечность. Люди пишут, «простите, мы ничего не знали о произошедшем — теперь знаем, какой вы великий народ». Это самое важное: люди узнают о том, через что мы прошли! Поэтому нельзя мыслить исключительно категорией Армении, точнее, 2-3 кинематографистов. Кино в данном случае — это глобальный пиар страны.

— И все же горчинка осталась и повлияет на твой дальнейший выбор темы или возможен возврат к армянской тематике в твоем творчестве?

— У меня, признаться, фильмы запланированы на несколько лет вперед, и ближайшие года два, понятное дело, «отведены» под коммерческое кино: это и голливудский проект, и «Защитники-2», и «Бременские музыканты»… Но вот года через три, думаю, я вернусь к армянской теме. Меня всегда интересовали и история Тиграна Великого, и эпос “Давид Сасунский”, и 40 дней Муса-Дага, и много другое, на основе чего, я считаю, можно и нужно делать мощные прекрасные фильмы!

— Не так давно фильм был выдвинут на «Оскар», но не прошел отбора, так как был признан российским проектом, а не той страны, которая подавала заявку. Если, как вы сказали, деньги российские, то, выходит, «Оскар» не так уж и ошибся?..

— Да, фильм не прошел на «документальном уровне». По регламенту «Оскар» прав — творческий контроль над фильмом должны осуществлять граждане той страны, от которой он подается. Мы просто неправильно заполнили заявку — рядом с армянскими фамилиями надо было указать гражданство не только России, но и Армении. В итоге из 20 создателей фильма 13 «оказались» русскими, в то время как больше половины составляли армяне. Я не следил за процессом подачи заявки от Армении, но по идее человек, непосредственно занимавшийся этим, думаю, должен быть уволен.

— И тем не менее фильм продолжает свое триумфальное шествие и даже попал в лонг-лист «Золотого Глобуса». Каковы ожидания и что будет дальше?

— Ну на предмет «Глобуса» особенных иллюзий не питаю — ведь так уж повелось, что «Глобус» - это репетиция перед «Оскаром», так что в нашем случае, а также учитывая очень серьезных и мощных «сопер-ников», надежд, в общем-то, ника-ких. Вряд ли фильм пройдет в луч-шую пятерку.

Я не знаю точно, что ожидает наш фильм — скорее всего, будет примерно так, как я сказал выше: премьеры, сборы… Но одно радует особенно, и на это хотелось бы обратить внимание некоторых «благодарных» армянских коллег, критикующих картину: не прошел фильм в пятерку, но попал в топ-40 — из тысячи фильмов, а это уже большая победа. И не только моя, а армянского кино! Ни один армянский фильм не имел ранее таких кассовых сборов, не «заходил так далеко», как наше «Землетрясение» — огромный труд проделан, два года мы пиарим фильм, а по сути — свой народ. И этим достижением, дорогие коллеги, мы открыли дорогу для всех армянских кинематографистов — открыли, в принципе, дорогу армянскому контенту! И не понимать этого, отмахиваясь псевдопатриотическими доводами, означает как минимум обнаруживать свою высокопрофессиональную близорукость.

Рубен Пашинян, «Новое время»

"Большой вам русский шноракалутюн*!"

79 лет... страшные болезни, до этого 15 дней комы, опухоль, обмороки...

79 лет... и 3 часа замеча-тельного концерта с исполнением песен советских армянских компози-торов в Большом зале ереванской филармонии. "Большой вам русский шноракалутюн!" — так народный артист СССР Иосиф Кобзон завершил концерт, организованный по иници-ативе первой леди Армении Риты Саргсян, и за время которого ни разу даже не присел — лишь "отпустил" зрителей на 10-минутный антракт...

79 лет... "Я очень рад, что в Армении у меня много друзей, что много друзей армян во всем мире. Особенно горжусь званием кавалера ордена Святого Месропа первой степени и тем, что являюсь почетным гражданином Спитака, куда приехал сразу после землетрясения". Накануне годовщины трагедии 1988 года, певец еще раз вспомнил о том, сколько человеческих жизней унесла эта трагедия. В его исполнении прозвучала также песня «Боль моя, Армения!» — та самая, которую он спел впервые 28 лет назад в разрушенном Спитаке… А сегодня вместе с бывшим мэром Спитака Мурадяном Кобзон, как он отметил, "борется за то, чтобы построить там часовню".

79 лет... "Сегодня мы вместе с Ритой Александровной побывали в обновленном Гематологическом центре, где неизлечимые болезни делают детей взрослыми, а врачи делают все для их выздоровления. Меня там очень приятно удивила одна девочка, которую я сейчас  с радостью приглашаю на эту сцену", — сказал Кобзон. Девочка Ани из нового Центра исполнила песню со сцены Большого зала филармонии лично по просьбе "виновника" мероприятия. Надо заметить, микрофон во время всего ее выступления держал ни кто иной, как сам Иосиф Кобзон. "Я хочу, чтобы мы все пожелали ей здоровья", — сказал он. Вся выручка от концерта будет направлена в благотворительный фонд "Подари жизнь", который под покровительством первой леди занимается лечением детей больных раком.

79 лет … Перед исполнением песни Вано Мурадели, Кобзон поинтересовался у зрителей, знают ли они, что настоящая фамилия Вано Ильича — Мурадян? В ответ зал ответил не только дружным «да», но и предложил самому Кобзону стать армянином. "Ну тогда уже Кобзян…" — пошутил певец. 

79 лет... «Мне бы очень хотелось представить эту же программу в сопровождении симфонического оркестра и в Ереване, и в Москве, особенно — для молодежи, напомнить о творческом наследии прекрасных армянских композиторов, а кого-то, возможно, и только-только познакомить с ним…" Потом с улыбкой добавил: "Но тут уж, как писал Лев Толстой в своем дневнике, "ебж", что означает "если буду жив"... "

Крепкого вам здоровья, Иосиф Давыдович, и до новых встреч — в первую очередь, на юбилейном концерте в Ереване!

*"шноракалутюн" – по арм. "спасибо"

"Ремонт" в театре только начинается…

   10 декабря после ремонта вновь откроет свои госте-приимные двери обновлен-ный Национальный акаде-мический театр им. Сунду-кяна, очередной театраль-ный сезон начнется спек-таклем «Пэпо». Наш сего-дняшний гость — художес-твенный руководитель те-атра, актер, режиссер Армен ЭЛБАКЯН.

— Как преобразился театр после ремонта и что нового ожидает зрителя?

— Ремонт продлился больше года, был проведен на высоком профессиональном уровне. Но это частичный ремонт — была заменена сценическая техника, паркет в зале, кресла… Дело в том, что чем ближе двигался ремонт к завершению, тем очевиднее становилось несоответствие новой сцены и того, что к ней «прилегает». Помимо выделенных средств, театр также вложился в общее дело — государство выделило 7 млн евро, театр доложил свои 40 млн драмов, внес, скажем так, посильную лепту. В результате — обзавелся не только новой аппаратурой, свежевыстланным паркетом и новыми креслами зрительного зала, но и в целом освежил весь антураж.

Выбор спектакля объясняется тем, что, во-первых, — театр имени Сундукяна, а мы решили непременно иметь в репертуаре его произведения, во-вторых, уверен, несмотря на некоторые «архаизмы», пьеса остается актуальной и поныне, да и сегодняшнему зрителю будет интересно соприкоснуться с языком великого драматурга. Ну и в целом деятельность театра будет больше направлена в сторону национальной драматургии. Это не исключает того, что у нас будут играться и европейские пьесы, и выступать европейские коллективы. Но считаю, основной долг и даже обязанность Национального театра — пропаганда нашей драматургии: как классической, так и современной. Мы должны не просто держать руку на пульсе, но всячески способствовать развитию современной национальной драматургии. Современная техника — это замечательно, это необходимо, и огромное спасибо как государству страны, так и труппе нашего театра за поддержку. Но настоящий «ремонт» только, можно сказать, начинается, поскольку нам предстоит наполнить эту новую атмосферу адекватным содержанием, гармонично соединив новую технику и современный театральный язык, опять же, ставя превыше всего национальный фактор, дабы достойно представить армянский театр, национальное искусство не только армянскому зрителю, но и мировому театральному пространству.

Не буду голословным, на данный момент в процессе работа над спектаклем о Карабахской войне по пьесе «Каменный узел» Грачья Бегларяна, его ставит молодой режиссер Давид Арутюнян, в нем в основном занято последнее поколение наших актеров. Весной планируем премьеру. И это только начало…

      — Какие изменения ожидаются в театре и какие, на ваш взгляд, необходимы в целом в театральном пространстве?

— Что касается нашего театра, первым делом нужно обновить репертуар, приглашать молодых режиссеров, и не только из нашей республики. Вместе с обновлением, освежением атмосферы театра надо учитывать и накопленный опыт и очень осторожно проводить это слияние старого и нового. Говорить о кардинальных реформах в труппе театра, сокращении или расширении, не буду. Театр — это своеобразное сито — в процессе работы все просеивается, отбирается, в итоге остается самое нужное, результативное.

В отношении армянского театра в целом воздержусь от каких-либо «готовых рецептов». Поскольку воспитание театрального зрителя — дело рук самого театра, и конечный итог — это спектакли, то есть то, что они дают, чему учат. Каждый на своем месте должен отвечать за то, за что ответственен. Советовать новому министру, что да как делать, на что тратить, а на что — нет, считаю как минимум неуместно… Вот я худрук — значит, моя забота художественная часть вверенного мне театра. Вопросы коммерческого плана, зарплат и т.д. — позиция директора театра. Могу лишь сказать, что на сегодняшний день наши театры обладают серьезным потенциалом, достаточными возможностями, чтобы иметь интересный репертуар со всеми вытекающими из этого положительными последствиями.

Возможно, после обновления репертуара, контакта со зрителем я смогу со своей стороны представить какие-то предложения, но пока об этом говорить рано... Помню, когда я возглавил Театр марионеток, он находился в бедственном состоянии: четыре скамейки и два актера на сцене. Сегодня в репертуаре более сорока спектаклей, работают двадцать актеров, театр посещаем и популярен. Но на все это нужно время. Время, целеустремленность и терпение… Когда руководителя грузинского театра марионеток, замечательного режиссера и сценариста Резо Габриадзе спросили, сколько у него в театре работает актеров, он ответил — сто. Недоумение — почему сто, не многовато ли?.. «А потому что интересно!» — ответил он. Так что если говорить о «рецептах», насколько «общим» ни покажется мой ответ, — театр должен, обязан быть интересен! И этим все сказано.

— Насколько влияет занятость актеров на стороне, в сериалах, на работу в театре?

— Понимаю, куда вы клоните… Проблема «обкатки» на стороне не нова. Скажем, в прошлом веке съемки в кино считались чем-то чуть ли не зазорным для театрального актера. Кино было чем-то второстепенным, недостойным настоящего актера, своего рода фаст-фудом, равно как сериалы сегодня. Но время все расставляет на свои места, и мы видим, что кино уверенно заняло свою позицию и совсем не собирается ее сдавать. То же самое происходит сегодня на наших глазах с сериалами… Говорить о том, что актер портится, «обнашивается», обрастает негативным имиджем, считаю неверным. Актер не портится — он всего лишь познает свою профессию. Хороший актер будет хорош во всех форматах и жанрах. Скажу более, это своего рода лакмус — актер может годами работать в театре, а потом «найти себя» в сериале или еще где-то. Удачно или нет — зависит исключительно от его таланта, ну и немного везения. Другое дело — уровень самого сериала. Он опять же не может испортить настоящего актера, но вот насколько тот или иной «сериал» способствует воспитанию зрителя — вопрос совершенно другого плана и, увы, не ко мне.

— Более двадцати лет прошло после окончания Карабахской войны, и только сейчас театры стали обращаться к этой теме. В чем причина столь долгого и, пожалуй, не совсем понятого молчания?

— Как сказал классик, театр начинается с вешалки. С позиции современника смею дополнить, что театр начинается с Поэта. Не было б Шекспира — не было бы «Гамлета», не было б Сундукяна — не было б «Пэпо». Изначально важен как стратегический фактор пропаганды, национального самосознания, так и, разумеется, драматургический материал, на базе которого будет создаваться театральный продукт. Но нужна и активность, как говорится, на местах. Скажем, возвращаясь к новой постановке, можно сказать, что мы ее заказали автору. Было много вопросов, обсуждений — сначала режиссер работал с драматургом, потом и я, и наш худсовет… В итоге проект запущен, и спектакль вскоре будет представлен.

…Все это нас неизбежно возвращает к ответственности за свою позицию. Но она не может существовать в отрыве от интересов государства, от будущего страны. Следовательно, лишь работая разумно, целеустремленно и слаженно, можно достичь ощутимых позитивных результатов как в воспитании будущего гражданина страны, так и в культурном пространстве в целом.

Искусство не может существовать и тем более научить чему-то в отрыве от сегодняшнего дня. К примеру, наш «Пэпо» - это не иллюстрация известного произведения Сундукяна, с которым наш будущий зритель только-только знакомится, сидя за партой, а скорее — современная постановка по одноименной его пьесе, с использованием фрагментов из других его произведений. Все через призму сегодняшнего дня. Тема настолько гениальная и вечная, что будет актуальна всегда. А вот как преподнести и как достучаться через нее до сегодняшнего — настоящего и будущего — зрителя, проблема, а точнее — ответственность театра…

Рубен Пашинян, «Новое время»

ПО ГЛАВНОЙ УЛИЦЕ С ОРКЕСТРОМ И В «ЗНОЙНОМ» РИТМЕ ШЕСТЬ ВОСЬМЫХ!

Сегодня везде только и говорят о названии улочки в Эчмиадзине именем Арама Асатряна. Мол, как это можно, – колыбель армянского христианства, а тут улочка имени какого-то рабиса? Не скажу, что и я в восторге. Но давайте-ка разберемся по порядку.

Рабисы – рабисами. Кто из нас отреагировал, когда маленькие ереванские улочки называли именами величин: всемирно известного астрофизика Амбарцумяна и мецената Гюльбенкяна? Явно не те же, кто активно продолжают называть улицу Сиаманто улицей Касьяна.

Сколько учителей, докторов, преподавателей вузов, предпочитающих, как правило, или отмалчиваться, или, наоборот, «открыто» возмущаться (между собой), отказались от просмотра очередного «ворогайта» или бесвкусого ТВ-шоу?

Сколько интеллектуалов подняли свой голос против превращения Армении в некую «Уганду», куда ежегодно на фестивали привозят очередную звезду давно ушедших лет, мотивируя , мол, в годы ваших бабушек она или он были теми еще звездами?.. Почему деньги тратятся не для развития, не для поднятия интеллектуальной планки молодежи, а в большинстве своем на вторсырье или то, что давным-давно ушло в тираж?

Вы говорится, улица Асатряна. А что вас возмущает? Каков спрос – таковы и герои: культивируются имена, которые все еще могут приносить прибыль. Завтра будет проспект Спитакци Айко, возможно, неподалеку от переулка Арамэ. Что вас удивляет? Кто продолжает кормить продюсеров и директоров этих «корифеев»?

Кто сам на своем месте – сделал что-то на пользу своей культуре? В помощь, в поддержку ее развития – в своем доме, в своей семье. Одна надежда на молодежь – на ее самосознание и генетическую память, ведь именно это заставляет их собираться каждую последнюю пятницу месяца у Каскада и разучивать национальные танцы. Именно это ведет их к национальным истокам.

Они-то как раз давно поняли, что возмущаться надо по делу. Такими темпами не за горами и акции протеста у зданий ТВ, активно продолжающих испражняться в телеэфир переделанными на армянский лад турецкими сериалами и мусульманскими мелизмами с  армянским текстом, преподносимыми как армянская музыка.

Сбитое с толку, отлученное равнодушием родителей от приоритетов, поколение, мало помалу по-настоящему начинает понимать, что такое свобода! Свобода выбора – когда ты можешь не делать, то чего не хочешь, а не когда можешь делать то, что тебе вздумается. Когда есть выбор: становится сапожником или профессором, а не право смачно и безнаказанно плевать и в того, и в другого.

А улица Арама Асатряна, вероятнее всего, будет. И в день его рождения по ней, освященной заранее ААЦ, пройдет духовой оркестр, исполняющий гимн страны и «черные глаза». И пусть это будет укором нам – оградившим своих детей от настоящего искусства и равнодушно позволяющим им питаться суррогатами и разной ересью. Нам усердно шепчущимся по кафешкам, но пасующим перед микрофонами. Нам, умеющим побеждать вопреки войнам, но, побеждая, незнающим, что с этой победой делать, куда ее девать. Наконец, нам, голосующим против ювенальных мерзостей и гей-парадов, но вместо этого продолжающим жить в городе с кошмарными памятниками и порочащими нашу культуру названиями улиц... 

Мы живем вопреки – в знак протеста. Остается надеяться, что если вся страна будет вытатуирована именами рабисов, даст Бог, в далеком, но светлом будущем, кто-то в знак протеста  станет тайком слушать Шопена и Листа...

«Надо быть героем в мелочах!»

       Встреча с этим замечательным российским актером, певцом и музыкантом произошла совершенно случайно — в фойе одной из ереванских гостиниц. Приехал он сюда не на гастроли, концерт или премьеру фильма, а просто, не афишируя, с женой и ребенком, посмотреть, познакомиться со страной, о которой много слышал, но, увы, никогда не бывал прежде. Наш сегодняшний гость — заслуженный артист России Евгений ДЯТЛОВ.

    — На меня произвело очень сильное впечатление все, что я успел увидеть в Армении, хоть и, конечно, одного дня очень мало. Особенно мне понравился Каскад — и сам комплекс, и представленные экспонаты, и архитектура зданий вокруг… Но отдельно хотелось бы отметить встречу с памятником Арно Бабаджаняну. Так уж получилось, что в первый же день мы вышли погулять и дошли до площади Свободы, где стоит этот замечательный, на мой взгляд, памятник. Признаться, я был несколько удивлен, узнав, что мнения на предмет памятника в Армении неоднозначные. По-моему, прекрасный памятник! Я даже пожалел, что нет такой точки, с которой можно посмотреть на него сверху и увидеть большой скрипичный ключ, а из него как бы «вырастает», звучит музыка в виде морских волн. И эти волны превращаются в человека, которого они «разбрасывают» по этой музыкальной глади — руки, пальцы, вздернутое к небу вдохновенное лицо… И даже рука в виде волны, и это «кипение» океана музыки, и она как бы распинает человека, превращая его в символ вдохновения… Просто шикарно — образность максимальная!

Также на меня произвел большое впечатление Хор Вирап, где томился св.Григорий Просветитель. И об этом, и об Арташате, на территории которого находилась темница, и о царе Артавазде, который считается основателем армянского театра, и об истории страны в целом нам с любовью рассказывали наши армянские друзья Србуи и Гор. За что им огромное спасибо! Казалось, нет вопросов об Армении (и не только), на которые они бы не знали ответа. И это же касается всех, с кем нам довелось пообщаться — прекрасно, что люди так чтят и знают историю своего народа. Народа-мученика, народа-воина, народа-победителя!

Мы как студенты ходили за нашими гидами, задавали вопросы, внимательно слушали. И вот уж скоро возвращаться домой, но мы непременно заново все это просмотрим в книгах, интернете. Культура страны, история Армении очень богаты — уверен, нам предстоит открыть для себя еще очень много интересного!

— Вы служите в театре, выступаете с сольными концертами, снимаетесь в разных телепроектах, а с 2015 года — и в программе «Точь-в-точь». В чем был «актерский соблазн» участия в этом проекте?

— Соблазн, если это можно так назвать, был в первую очередь в формате. В разнице между тем, что надо было сделать, и банальной пародией. В пародии, как правило, образ получается чуть ниже самого исполнителя. В «Точь-в-точь» пред-стояло взять столь серьезные план-ки, настолько погрузиться, а затем дотянуться до образа, что о «паро-дировании» и речи не могло быть. Тем более что для меня это были люди, на творчестве которых я вырос, к которым тянулся… И вот ты погружаешься в образ, в этот объем, и даже если не знаешь каких-то фактических данных, твое вообра-жение начинает его достраивать. Ты перевоплощаешься, становишься и, наконец, по-новому порой открываешь этого человека. И при такой скрупулезной работе начинаешь понимать — черт возьми, вот так надо вообще работать над ролью! Не может быть твой персонаж глупее тебя — иначе ты начинаешь пародировать, в общем-то, человеческую сущность.

Но и пародия пародии рознь. Одно дело жалкое, порой неуважительное, «недотянутое» и недоработанное изображение на потребу публике, а другое — когда человек, сам изначально будучи величиной, подмечает какие-то черты, нюансы и в формате дружеского шаржа, сатиры показывает этот образ. Вспомним Ираклия Андроникова — он просто как бы брал увеличительное стекло и через него представлял некую Величину, одновременно преклоняясь перед мощью и талантом этого человека. Он просто становился неким очевидцем, который рассказывает нам о каких-то планетах…

Увы, зачастую мы сталкиваемся в разных постановках, по большей части в опереттах, с процессом «быстрого подхода к перевоплощению», где персонаж становится как бы глупее актера, хотя последний-то сам понимает, что он лучше, просто показывает нам некого дурачка — влюбленного дурачка, или жадного дурачка, или злобного, или ревнивого… но все время какого-то дурачка. Если мы видим дурачка — значит мы выше его. Но такой персонаж меня, зрителя, ничему не научит, ни на что не вдохновит, не заставит ему сопереживать. Единственное, я могу посмеяться и, слава Богу, успокоиться, что я-то получше. Актер тщетно «тянется» к чужому уровню, а когда этого не получается, разумеется, возникает чувство заниженной самооценки. И тогда чтобы победить — и персонаж, и себя — пытается сделать его ниже. А это недопустимо! Ведь твой герой — вершина, а ты лишь инструмент, через который зритель может проникнуть в истинную сущность персонажа. И только тогда открываются все детали, все истинные свойства характера, выписанные автором, всё, чем пришлось пожертвовать этому человеку и что преодолеть, чтобы стать таким. Вот это и многое другое я для себя, можно сказать, открыл в работе над образами по-настоящему великих людей в проекте «Точь-в-точь»...

— Сегодня не только на ТВ, но и в кино, и в театре стали снова возвращаться к образу героя нашего времени. И не потому что героев не было, а потому что, видимо, стали осознавать всю важность этого фактора. Герои есть и поныне…

— Вот посмотрите, обратимся к личности вашего соотечественника, известного спортсмена и Человека Шаварша Карапетяна — он, сам того не ведая, одним лишь своим поступком реально попал в список, не побоюсь сказать, мифических героев. И это не выдуманный персонаж, а реальный человек, герой!

Но вместе с этим сегодня мы свидетели некой демифологизации и каких-то непонятных «разоблачений» — мол, этот в действительности был такой, а тот — сякой. Но ведь внутри любого мифа есть и остается ядро — фактор человеческого поступка. Или человеческой жизни — как поступка! Вместо этого порой слышим, что человек, не давший взорвать плотину и спасший человеческие жизни, был на самом деле алкоголиком или хулиганом. И все это тщательно затем перемалывается… Не надо мифологизировать или демифологизировать кого-то. Герой — это человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время и сделавший то, что он обязан был сделать. Чем не герой старик-пенсионер, несмотря ни на что, продолжавший расчищать взлетную полосу в давно заброшенном аэропорте, но тем самым в день, когда самолет мог потерпеть крушение, реально спасший сотни жизней этой самой резервной полосой? Моя мама говорила: «Женя, на амбразуру может упасть и идиот — ты должен быть героем в мелочах!»

Мы научились идеально расписывать день, планировать, чтобы все успеть. А ведь героизм «в мелочах» — это, казалось бы, так просто: чтобы жена не почувствовала, что она другого сорта, чтобы дети не почувствовали, что они не были любимы в этот день, чтобы родители не ощущали себя забытыми…  Как все успеть? А ведь если будет героизм в мелочах, возможно, и не понадобится большего геройства. Как правило, героизм одних — результат разгильдяйства, равнодушия или, того хуже, преднамеренного вреда других.

Вот пока что мы не вышли на тот уровень, чтоб у нас в искусстве этот героизм в мелочах был подробно освещен. Искусство — зона конфликта, но мы еще не дошли до того, чтобы показывать конфликт с самим собой. А герои, вы правы, есть и поныне…

Рубен Пашинян, «Новое время»

“Я никогда не переставал быть армянином”

С 21 сентября на киноэкранах Армении демонстрируется фильм «Ли-ния». об арцахской войне, человеческих ценностях, дружбе, любви и патриотиз- ме. Переосмыслить жизнь, дорожить ок- ружающими тебя людьми, любить родину — вот основной замысел фильма, пос- вященного 25-летию независимости Армении и, без преувеличений, букваль- но потрясшего армянскую обществен-ность.

Как родилась идея создания фильма? Почему был выбран именно этот формат — если так можно сказать, параллели между войной и любовью? Об этом и не только беседуем с режиссером картины Мгером МКРТЧЯНОМ.

— По правде, передо мной были поставлены очень чёткие задачи со стороны генерального продюсера фильма — Рубена Джагиняна. Он понимал, что ему нужно и в какой форме. Я написал сценарий. Мы периодически встречались и обсуждали. У сценариста есть большой риск — ему нравится всё, что он создаёт. Двойной риск — когда тот же человек является и режиссёром. Поэтому очень продуктивно иметь в противовесе сильного продюсера, разбирающегося не только в финансах, но и в драматургии. Мне повезло.

— Съемки фильма совпали с апрельскими событиями. Отразилось ли это как-то на фильме?

— Конечно. Мы были уже в процессе, когда началась война. И производственно, и эмоционально мы зависели от происходящего в стране.

— Как вы относитесь к тому, что за 20 лет после карабахской войны в кино, в театре «не так уж много» представлено интересных, объективных работ о произошедшем?

— Я не готов судить, были ли достойные работы или нет. У меня другая специальность. Для меня важно, получилось или нет у нас.

— Окончив ВГИК, вы тем не менее долгие годы не имели никакого отношения к кино, работали в коммерческих структурах. Что послужило поводом возвращения в кино?

— Что послужило? Понимание того, что мне не интересно жить. Я ржавею...

— Многие деятели искусства росли и вынуждены были мириться с «тенью своих великих предков», порой прибегая к «демаршам», выбирая совершенно иные специальности. Чем объясняется ваш выбор профессии?..

— Я живу самостоятельно с 17 лет. При всём уважении, но фактор ни знаменитого дяди, ни отца не сыграл на моём пути в кино абсолютно никакой роли. И мой путь — абсолютно самостоятельный. Чем объясняется выбор профессии, я не знаю. Мне нравится что-то создавать. Мне интересны человеческие эмоции. Это своего рода бензин для меня.

— Ваше творческое становление произошло в Москве, в другой культурной среде. Чем объясните то, что в вашем режиссерском почерке нашли отражение лучшие традиции армянского кино?

— За 27 лет жизни в Москве я не переставал быть армянином. Я надеюсь, что во мне комфортно улеглись опыт и уровень российского кино, как и лучшие, как вы говорите, традиции армянского.

    — Ощущаете ли вы себя внутри духовной жизни Армении?

— Я не знаю, что мне будет интересно в жизни завтра. И я не понимаю, что значит — видеть себя внутри духовной жизни Армении. Я либо есть в ней, либо меня там нет.

— Если говорить об ар-мянском кинопространстве, как бы вы охарактеризовали проис-ходящее внутри него?

— Важно, чтобы зритель имел альтернативу. Возможность выбора. Как это есть во всём мире. Как в более понятном мне россий- ском кино.

— Сегодня многие ратуют за восстановление «Арменфиль-ма». Организуются активные группы, общественные организации. Какова ваша позиция на этот счет?

— А что это даст? Сразу появятся хорошие сценаристы в большом количестве? Не «Арменфильм» или «Киноцентр» определяют развитие армянского кино. Нужно создать среду, чтобы было выгодно снимать кино. Нужно создать условия конкуренции, чтобы был спрос на профессионалов.

— Каковы ваши ожидания в связи с перестановками в культурном ведомстве Армении? Какие изменения, на ваш взгляд, необходимы?

— Я искренне верю в компетентность нового министра культуры Армена Амиряна и в его желание что-то изменить. Вопрос не в ожиданиях. Вопрос не в том, чтобы говорить о том, что необходимо. Уверен, он лучше знает. Не нужно лезть с советами. Продуктивнее будет, если просто не будут ему мешать.

— Вы не только сценарист и режиссер, но и продюсер. Помимо этого фильма, есть ли другие творческие планы?

— Планов много. Не знаю, хорошо или плохо стоять перед выбором. Потому что невозможно успеть всё и не терять при этом качества. Невозможно просчитать всё. Особенно, когда это в разных городах. Невозможно в жизни и в работе всё просчитать. Надеюсь, интуиция не подведёт.

  

Рубен Пашинян, «Новое время»

“Ролан” собирает друзей!

     В кинотеатре «Москва» состоится открытие XII Междуна-родного фестиваля фильмов для детей и юношества «Ролан». Наш собеседник — президент фести-валя Нуне МАНУКЯН.

 — Этот год был рекордным по числу заявок — 865. Мы отобрали 165 фильмов из 48 стран мира, семь из которых армянские. Ежегодно мы делаем акцент на творчество какой-то одной страны — в прошлом году была Голландия, до этого — Скан-динавские страны. На этот раз до-минирует Германия — во всех семи наших номинациях представлены блестящие, на мой взгляд, работы немецких кинематографистов. Очень рекомендую, и не только молодежи.

— Кого бы из хедлайнеров фестиваля вы отметили?

— Если честно, мне бы не хотелось выделять кого-то одного. Главная направленность фестиваля, можно сказать, основная наша цель — научить детей думать, показать разнообразие ситуаций, выход из которых найти на самом деле куда более проще, чем может поначалу показаться. Культуры ходить к психологам у нас нет, потому захороненные в глубине души комплексы, проблемы, обиды и т.д. порой находят разрешение далеко не лучшим способом, а то и просто необратимо, трагически... Удержать, уберечь, помочь, указать лучший способ разрешения проблемы — научить думать, возможно, и по-взрослому — вот «хедлайнеры» нашего фестиваля.

Бывают даже случаи, когда после предварительного просмотра детское жюри решает, что тот или иной фильм лучше в первую очередь посмотреть родителям, нежели детям. Мы прислушиваемся к мнению детей — это только кажется, что они много не знают, на самом деле они все очень тонко и правильно чувствуют и понимают.

Отмечу, что будет представлено много интересных работ — как новых, так и уже полюбившихся, таких, как картины «Союзмультфильма», «Маша и Медведь», «Барбоскины» — словом, все то, что не оставит равнодушными наших юных посетителей.

— А кто из профессионалов посетит фестиваль?

— В раках фестиваля со своими творческими вечерами, а также встречами со студентами и школьниками выступят известный мультипликатор Гарри Бардин, который представит свой новый фильм «Слушая Бетховена», с новыми сериями «Ералаша» познакомит российский кинорежиссёр и сценарист Борис Грачевский. Также хочется отметить интересную работу «Савва. Сердце воина», продюсером которой является небезызвестный Макс Фадеев. Состоится также показ французских фильмов, их привезут режиссер Левон Минасян и продюсер Пеги Депла — “Человек с острова Сэндвич”, “Пианино” и “В трауре”.

— Но фестиваль не ограничивается лишь представлением кинопродукции, не так ли?

— Вы правы, фестиваль традиционно имеет три основные направленности — социальную, культурную и образовательную. В прошлые разы, например, с традиционной социальной программой фестиваля «Ты не один. Вместе победим» были успешно реализованы также две новые программы — «Я один из вас», где представлены проблемы детей-инвалидов, а также детская выставка рисунков, и программа «Кинопаук», нацеленная на поощрение международного совместного производства детских фильмов. А в рамках программы «Ты не один. Вместе победим» в Армению приехали специалисты по проблемам детской онкологии... Мы периодически держим руку на пульсе и стараемся обращать внимание и прилагать максимум усилий для того, чтобы быть полезными там, где это действительно необходимо. Скажем, в прошлом году удалось помочь детям из села Чамбарак после известных событий на границе. До этого — после трагедии в Японии, страшного цунами, — полностью один день кинофестиваля был посвящен японской культуре и даже был объявлен Днем Японии. Этот год также не станет исключением…

— А кто войдет в состав судейских коллегий?

— Как я сказала, в этом году мы также будем стараться вовлечь максимальное количество регионов в деятельность фестиваля, показывать у них фильмы и, конечно же, в Арцахе. Более того, некоторые команды жюри, кроме студентов Славянского университета и Института театра и кино (как в Ереване, так и филиалов в Гюмри и Ванадзоре), представлены именно ребятами из регионов Армении — Ванадзор, Алаверди, Техут… Фильмы из номинации «Честь имею» будут «судить» семь воинских частей, с которыми мы уже не первый год сотрудничаем. А кому достанется приз зрительских симпатий, решат ребята из Гаварского детского дома…

— Проводить ежегодно фестиваль, благотворительный, не имея при этом генерального спонсора, — дело не из легких. Какие у вас ожидания в свете перестановок в системе культурного ведомства страны?

—  Я оптимист — трезвый, но оптимист. Не только касаемо фестивалей, а в целом, думаю, должны быть правильно сделаны акценты на развитии разных сфер культуры. Должна быть выработана, и не только в культурном пространстве, четкая доктрина, определяющая основополагающие приоритеты для дальнейшего развития. Это должен быть получено и путем внутреннего работы и, разумеется, диалога с обществом. Но позиция должна быть государственная, коль скоро, как известно, культура — императив государственный. Для этого, разумеется, необходимы люди, личности, которые в силах дать жизнь этим проектам, повести к заветным горизонтам. Ведь что такое доктрина — система задач, решение которых приведет к поставленной цели. И планировать на два или три года мы не имеем права — необходима планировка на 20-30 лет вперед. Главное дать начало, правильный пуск всей этой машине, и, уверена, положение медленно, но верно станет выправляться к лучшему. В этом смысле, в свете новых назначений мои ожидания исключительно положительные!

Рубен Пашинян, «Новое время»

«Надежда вернулась к нам снова!»

    4 ноября завершится X Ереванский Международный музыкальный фестиваль, посвященный 25-летию не-зависимости Армении. Фес-тиваль проходит под патро-натом первой леди Армении Риты Саргсян и Министер-ства культуры, представ-лено 14 концертов с учас-тием ярчайших солистов из Великобритании, Франции, Австрии, Японии, Украины, России, Италии и, разуме- ется, Армении. Наш собеседник — один из организаторов фестиваля, худрук и главный дирижер Национального филармонического оркестра Армении Эдуард ТОПЧЯН.

 — Главными достижениями фестиваля я считаю то, что он обрел известность во всем мире и, конечно же, то, что предоставляет возможность армянскому слушателю приобщиться к высокому искусству. Кроме всемирно известных музыкантов, нам в этом году с Александром Чаушяном, с которым ежегодно организуем фестиваль, удалось привлечь таких знаменитых дирижеров, как Кирилл Карабиц из Украины, Дмитрий Юровский и Марк Тардю из Германии, Мариос Пападопулос из Великобритании.

Отдельно хотелось бы отметить уникальный концерт, посвященный 95-летию фонда “Ховард Карагезян” (США), занимающегося поддержкой юных талантливых музыкантов, а также два юбилейных концерта, посвященных 90-летию Арно Бабаджаняна и 70-летию Левона Чаушяна.

— Если говорить о нашем слушателе, какие изменения вы бы отметили за эти 10 лет?

— В общем-то изменений не так уж много. Это и хорошо, и плохо. С одной стороны, увы, приходится констатировать, что мало людей ос-талось, действительно интересую-щихся высоким искусством, людей, с мнением которых можно считаться. С другой — государство поддерживает фестивали, и не только, страну еже-годно посещают прекрасные музы-канты, молодежь стала чаще посе-щать концерты… Стабильность — то-же результат, а в нашем случае — весьма немаловажный.

— Сегодня часто поднима- ется вопрос меценатов, спонсоров, института менеджмента, арт-продюсинга. А как же критики? Те, от профессионального мнения которых зависит немалое…

— Вы правы, даже самый именитый зарубежный музыкант после концерта с замиранием сердца ждет утренних газет, отзывов и впечатлений критиков. У нас есть, и это не секрет, люди, имеющие право и, я бы сказал, обязанные писать критические статьи в разных областях искусства. Но их немного, пишут не все — скорее всего, это по определенным причинам сегодня невыгодно.

Часто пишут о нашем оркестре — тут тоже две позиции: с одной стороны — хорошо, значит, есть о чем писать, что критиковать, что советовать и что хвалить, с другой — почему так же не освещаются другие мероприятия, выступления приезжих музыкантов?.. Ведь без здоровой критики не может быть правильного роста и, не побоюсь, развития в искусстве. Спонсора, худо-бедно, на то или иное мероприятие найти можно, а кто обсудит концерт, скажет, нужно ли было его вообще проводить? Я думаю, критики — это тот противовес, без которого развитие будет хаотическим, нежели размеренным и выгодным для государства. А что мы имеем?.. Или не пишут вовсе или пишут какие-то «хвалебные оды», от которых за версту несет непрофессионализмом и предвзятостью. Об этом, думаю, стоит задуматься…

— Каковы ожидания в свете перестановок в куль-турном ведомстве страны?

— Я всегда с большим уважением и симпатией отно-сился к Армену Амиряну — интеллигенту, интеллектуалу, профессионалу и просто нас-тоящему ереванцу. И уверен, это не только моя позиция: наконец появился министр, которого действительно любит и уважает народ. А это очень важно! Но, думаю, придется ему, тем не менее, нелегко — предстоит колоссальная работа, причем во всех областях культуры. Многое предстоит изменить, восстановить. Это довольно сложная задача… Но уверен, он сможет сделать много полезного, во всяком случае — настрой у меня позитивный, оптимистичный. Ясно одно: хуже в культуре не будет, будет лучше, но вот насколько — покажет время. Ведь за эти годы народ довольно серьезно отошел от настоящей культуры в сторону ширпотреба, однодневок и «суррогатов-имитаторов» истинных ценностей. Смещены приоритеты. Амиряну предстоит в прямом смысле возвращать людям их культуру, воспитывать слушателя, зрителя…

— В этой связи вспоминается «Филармония школьника» и многие другие образовательные проекты, увы, почему-то канувшие в Лету… Почему бы их не восстановить?

— Не знаю, какие именно механизмы будут задействованы и какими способами. Во всяком случае уже имеется неофициальная инфор-мация о том, что новые министры культуры и просвещения не раз встречались, много чего обсудили и собираются в будущем действовать сообща. Это замечательно! Но тут главное все делать основательно. Скажем, та же «Филармония школь-ника» не должна ограничиться дву-мя-тремя концертами. Необходимо регулярно проводить мероприятия с максимальным привлечением молодежи. И тут не только важен строжайший контроль за их посещением, но и поддержка со стороны родителей — людей, кому небезразлично будущее своих детей, будущее нации. Дети должны ходить на концерты, периодически посещать музеи, выставки: воспитываться как в духе национальной культуры, так и быть осведомлены о классической музыке, изобразительном искусстве — мировой культуре. Именно так это делается во всем мире… Тут главное не требовать, а самим попытаться чем-то помочь — быть сопричастным к положительным изменениям.

…В интересное время живем. Уверен, уже через год мы станем свидетелями приятных сюрпризов — положительных изменений. Об их интенсивности загадывать пока рано, но ясно одно — надежда, казалось бы, угасшая недавно, вернулась ко всем нам снова. Значит, будем идти вперед и побеждать!

Рубен Пашинян, «Новое время»