Посвящается Эдуарду Пашиняну
Про горы можно говорить бесконечно. Красота, мощь, дикая какая-то энергетика — всё это на первый взгляд взаимосвязано, во всём этом было, есть и остаётся что-то недоступное нашему пониманию, хоть мы и облазили все возможные горы, занесли их на карты, глобусы, втиснули в песни и стихи.
Я хочу поведать об одной горе, которая живёт рядом со мной уже давно, точнее будет сказать — это я всего лишь недавно с ней соседствую. Эта гора называется Тар. Называется она Тар мною, потому что только я её так называю и, что примечательно, только мне она пока отзывается на это имя.
— Доброе утро, Тар! Как Вам сегодня?.. Спать? Нет, только не сегодня, прошу Вас. Смотрите, какой прекрасный день! Что прекрасного? Вы извините меня, дурака, но я люблю именно такую погоду. Нет, не потому, что Вас плохо видно — Боже упаси! Это единственный «пункт» в такой погоде, кстати, который меня раздражает. Но так как Вы в тумане... что? Это облако? Ну да, конечно, для Вас это только облако, а для меня туман. Как всё просто.
Вот видите, опять меня Тар научил ещё чему-то. Вчера мы проходили дождь. Я ему утверждал, что это всего лишь грозовые осадки, а он заладил (шёпотом), а он заладил — слёзы это, сынок, слёзы. Мне очень нравится, когда он меня называет так — сынок. Не понимаю людей, которые обижаются, когда их так называют. Не хотите, чтоб вас так называл кто попало, скажите Тар. После того как он вас станет звать сынком, больше никто не осмелится. Это ведь Тар. Он сильный и мудрый. То есть его или боятся, или завидуют ему все те, кто зовет вас теперь сынком, а вам это неприятно. А если кто-то не боится Тар и не завидует ему — значит... значит, это свой. Так что обижаться не надо. Ну да мы отвлеклись.
— Тар, а...
Кстати, никогда не спрашивайте Тар о погоде. Он жутко не любит этот вопрос. Наверное, потому, что всегда знает честный ответ на этот вопрос. Он не умеет врать и не умеет быть безучастным, поэтому не ставьте его в неловкое положение этим вопросом — он из вежливости вам ответит, а потом будет мучиться. Зачем? Зачем его обижать? Он всё равно не подаст виду, что обиделся, потому что любит всех и боится сделать больно, но ведь сам-то внутри "кипеть" будет. А вы знаете, что Тар раньше был вулканом? Не знали? Вот теперь знайте и поймите, как ему зачастую бывает сложно сдерживать себя сейчас, чтоб снова не стать вулканом.
Он мне как-то рассказывал (это случилось очень давно), люди спустились с неба на него — я думаю, это были боги, но когда я ему высказал своё мнение, он отругал меня, заявив, что бога от смертного он как-нибудь отличить смог бы. В общем, это были люди, которые спустились с неба, с ними были их дети, их животные и даже растения. Тар тогда был ещё совсем маленьким — он был весь в воде и только верхушка немного выступала из воды. Потом вода спала, Тар вырос, привык к людям, полюбил их за то время, пока они жили на нём. Он даже позволял им разводить на себе костёр из собственных искр. Но оберегал их, чтоб они себя не спалили ненароком. У них уже сменилось чуть ли не пять поколений, вода, как я сказал, спала, Тар вырос, а люди... А люди ушли. Просто взяли и ушли. Даже не попрощались. И что обидно, потом они же им восхищались, но издалека, даже ссорились друг с другом, обсуждая — чей Тар: их или родителей жён и мужей их сыновей и дочерей. Словом, люди занимались привычными глупостями, но ни разу даже не подумали, что Тар может быть одиноко и грустно. Я ему говорил, что он сам виноват: откуда им было знать, что Вы чувствовали тогда? Надо было сказать. Он опять отчитал меня и сказал, что очень боялся напугать людей.
— Они ведь такие суеверные — в Бога и то с трудом поверили, ты представляешь, что бы с ними было, если б гора Тар им сказала: «Люди, мне так грустно, приходите поболтаем». Смеёшься, а мне не до смеха было. Я тогда грустил. Люди менялись, а я нет. Это так страшно — вечность, не представляешь. Что? Об этом уже писали? Кто из людей именно? Этого не знаю, он, наверное, из детей тех, чьи родители родились, когда их родители уже уехали от меня далеко — к другим горам. Счастье искать. Чего вам не сидится? Что вы у меня просили, а я вам не дал? Молодые...
Тар не знает, что необязательно уезжать к горам, чтоб найти счастье. Я ему не говорю — это ведь единственная нить, которой он ещё связан с людьми, его покинувшими. Он хоть и ревнует к другим (выдуманным мной) горам, но он в душе радуется, что люди ищут счастья именно у гор. Он даже просветляется, когда я ему рассказываю (вру, конечно) про то, как люди нашли счастье у горы Трев (я все горы, что сейчас перечислять буду, сам придумал), у горы Шоку, у горы Чам и горы Крем. Про последнюю он больше всех любит слушать, потому что я ему сказал, что она очень далеко находится, и он очень беспокоится о людях, там живущих.
Самое неприятное воспоминание Тар, что когда-то люди рядом с ним устроили такое место (прямо у подножия), где держали провинившихся. Они выкопали глубокую яму на нижних склонах Тар и бросали туда людей. Тар говорит, что с трудом сдерживал себя, чтоб не стать заново вулканом. Только мысль, что из-за него пострадают безвинные, его и останавливала. Потом наступил конец этому. В яму бросили человека, который не умер. А что тут смешного? Вас когда-нибудь бросали с высоты 8 метров на голову? Вы выживали? Вот оно и видно.
Всё, не буду больше рассказывать. Незачем вам знать, что было потом. С вас пока и этого хватит... если до сих пор не знаете, что было дальше! На голову их кидали, а они выживали!..
Тар, я пойду прилягу, под вечер буду.
...Если узнаю — расскажу.
...Хорошо.
— Здравствуй, Тар!
— Узнал?
— Нет.
— Ты опять?.. Ты же мне обещал.
— Тар, они сами всё ещё не знают.
— А я не спрашивал, знают они или нет. Не надо мне этого.
— Я...
— Опять?!
— Они говорят так много, сами толком не все из сказанного понимают, а потом еще и друг на друга обижаются...
— Хватит! Ты узнал или нет?
— Узнал.
— Ну!
— Ждут.
— И всё?
— Пока да.
— А что мне делать?
— Тар, ты впервые у меня спрашиваешь, что тебе делать.
— Довели потому что. Расскажи про людей, которые у Крем.
— Они счастливы.
— Плачут?
— Да.
— А Трев?
— Те не плачут, но и не счастливы.
— Э?
— Они очень ждут.
— Шоку, Чам?
— Тар... нет таких гор.
— Как нет? А что есть? Если нет горы — то что есть?
— Равнина.
— Это как?
— Плоскость.
— Плато?
— Да. Но у подножия.
— У подножия чего?
— У... твоего подножия, Тар.
— Они что, обиделись на меня? На что?
— Им было холодно.
— Э?
("Э?" — любимое «слово» Тар. Означает... всё, что хочешь)
— Нет, Тар.
— Что — нет?
— Ты не виноват. Ты ведь это хотел спросить?
— Да. Сынок, а если я стану вулканом? Они ведь далеко? Я же им не наврежу?
Тогда они приедут снова ко мне?
— Не знаю. Вряд ли. Испугаются, наверное.
— Э?
— Они всего боятся.
— Всё же ты был прав — это туман, а не облако.
А те, которые рядом тут — эти почему?..
— Эти уже не те — они ничего не боятся и вот именно этого и боятся.
— А что, если вовремя побояться чего-то, этого не будет? Угроза исчезнет? Я всё же не понимаю, чего они все хотят. Я им всё давал, у них всё было, даже про погоду отвечал иногда — чего им не хватало? Эту яму идиотскую выкопали, потом на этом месте кладбище построили, потом церковь. Теперь ходят туда, смотрят, другим показывают. Что они показывают там друг другу?.. Ещё раз засмеёшься, когда я оговорюсь, вообще с тобой перестану разговаривать!
— Прости, Тар. Просто...
— Всё! Научил себе на голову. Слово "прости" не половая тряпка — не надо об него каждые пять минут свою глупость вытирать. Замолчал — мне уже понятно, что тебе стало стыдно. Вот сейчас скажешь, что уехали, потому что я такой строгий, да? А что плохого в строгости? Вот были бы строже к своим детям, сейчас бы не ходили... Кстати! Я тебя всё забываю спросить, кто этот олух, который умудрился картину нарисовать — не отпирайся, я сам видел! — где эта проклятая яма выше меня находится? Благо там церковь стоит, а то — ты меня знаешь — не посмотрел бы ни на что! Спалил бы давно!
Ты смотри случайно не проболтайся про тех, которых нет. Помнишь, я тебе говорил как-то? Так вот, то, что я тебе тогда сказал, забудь! Если в себе не уверен. А то был тут один — не сиделось ему... полез ко мне на вершину. Я было обрадовался — подумал, ребёнок решил домой вернуться, а он, оказывается, тут совсем другое искал.
— Нашёл?!
— Нет.
— Как? Ты же…
— А что мне было делать, по-твоему? Да... я позвал облако. Он (кстати, с другом был) покрутился, покрутился, замёрз и... ушёл. Я честно плакал.
— А кому нужны твои слёзы?! Человек поверил в тебя, пришёл к тебе, а ты его прогнал. И ещё сокрушаешься, что тебя люди забыли! Вот он, наверное, пошёл и всем рассказал, что ничего особенного в тебе нет, потому они и стали уходить!
— Как? Ты что, считаешь, что я прогнал людей? Да они... они сами... да... Да! Я прогнал! Тех, которые без веры живут, я прогнал! Так хотел найти — пусть доказал бы мне, что он не пустышка, а и вправду — Человек. Кстати, был бы Человеком, потом бы не потерялся. С меня спустился, всех людей научил (заставил!) говорить по-новому, а сам вышел из дома и не вернулся! Пропал! И не смотри так на меня — его у меня нет. Другие — есть. Этого — не было!
— А может, он ещё жив?
— Не он жив — глупость его жива. Глупость и трусость. Говорит «Бог», а сам в уме повторяет "тьфу-тьфу" и голову так налево наклоняет. Мол, я не суеверный и не верующий, в общем — и тому и этому. Вот потому и нет его тут! И не будет. Пускай бродит. Вот таких даже не зови. Я их не жду.
— Хорошо.
— Что — хорошо?
— Хорошо, не буду.
— Что не будешь?!
— Звать не буду!
— А они и не придут! …А почему не будешь? Мало ли что я сказал — что, рассердиться нельзя? Ну и пусть не приходят! Ещё как придут! Как миленькие придут! А я ещё подумаю... Ты про Чам не рассказал. Как там? Что делают?
— Верят.
— Во что?
— В тебя, Тар.
— Да?
— Да. Во что им ещё верить?
— Не говори так! Никогда так больше не говори! Понял?! В Создателя надо верить, в силу его, которую он нам всем даёт, в любовь, которую нам дарит! Вот во что надо верить. То есть — в Кого! А в меня верить не надо. Что я? Просто очень много камня, и всё. С меня люди падают.
— Почему? Почему люди падают, Тар?
— Потому что поднимаются без веры.
— А те, которые с верой? Они ведь тоже падают?
— Это со стороны вам всем кажется, что они падают. Глупые вы какие…
Они не падают — они взлетают. Просто вы видите разбег, а что потом — вам уже увидеть не дано. Да и незачем вам. Сами поверите — сами и летать станете. Падают с верой! Надо же такое ляпнуть. Иди ко мне, поднимайся, покажу тебе, как они "падают".
— Я?
— Да, ты! Что, боишься?
— Да.
— Что?! Ты боишься увидеть то, что я бы никому по своей воле не показал? Я тебе предлагаю, а ты боишься?! Ты — смертный — боишься принять моё приглашение?
— Да. Боюсь, Тар. Очень боюсь. Не тебя боюсь. Не упасть боюсь. Себя боюсь!
— Себя — что?
— Потерять. Потерять и не найти. Ты не думай, Тар, я обязательно когда-нибудь приду. Но сам, ладно? Без приглашений. Сюрприз тебе сделаю. Хочешь?
— Нет. Совсем ты меня разжалобил что-то… Так что там... эти... ну, которые у этой горы... как же её... Локу? Ноку?
— Шоку, Тар. Нету такой горы.
— Да я знаю — они как? Они что делают?
— Верят, Тар.
— Таки все верят?
— Все. Только каждый в своё.
— Ну, это понятно — так оно и предполагалось, что будет. Мной предполагалось, конечно. Но я очень этого не хотел… Но вот, видимо, так оно и должно быть — каждый где-то во что-то своё, по отдельности... Наверное, хоть после этого они поймут, что...
— Тар, а как Там? Там тоже так думают?
— Там не думают.
— А что?..
— Верят!..