Культура — это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят... А заботит нас сегодня, как раз, отсутствие этой самой культуры. Замкнутый круг?.. О том, как выйти из сложившейся непростой ситуации, читайте в эксклюзивных интервью видных деятелей культуры Армении… и не только.

суббота, 27 февраля 2010 г.

Сибиле Чоп: “Мое сердце в горах - швейцарских и армянских!”

В зале “Арам Хачатурян” состоялось выступление швейцарской скрипачки Сибиле Чоп в сопровождении Госфилармонического оркестра Армении под управлением Эдуарда Топчяна. Прозвучали произведения Моцарта, Бетховена, молодого композитора Карена Ананяна.
— Сибиле, с Арменией, равно как и с музыкой, вас связывает многолетняя дружба, а как произошли эти знакомства?

— Начнем с того, что я родилась в очень музыкальной семье немузыкантов. С раннего детства мы посещали концерты классической музыки. Так что вопроса с выбором профессии у меня никогда не стояло — я попросту жила музыкой. Более того, когда подошел мой “призывной” в музыкальную школу возраст, я выбрала скрипку, будучи по уши влюблена в этот дивный инструмент. Моими педагогами были такие признанные мастера, как Герберт Шерц, Аида Пирачини Штуки и Франко Гули. Первым серьезным произведением, исполненным мной, стал концерт Моцарта — тот самый, который звучал во вчерашней программе. С 18 лет я начала выступать с концертами и участвовать в международных фестивалях.
Как-то друзья-медики, курирующие с 1988 года арабкирскую больницу, попросили меня выступить с благотворительным концертом. Я, естественно, согласилась. Специально для этого друзья пригласили ереванский камерный оркестр “Серенада”. Так в 1997 году состоялось мое первое знакомство с армянскими исполнителями, что уже под собой подразумевает знакомство с самой Арменией.


— Вы хорошо говорите по-армянски — это результат частных занятий?

— Это результат моей дружбы с оркестром “Серенада”! После нашей первой встречи мы были неразлучны, выступали с гастролями во Франции, Швейцарии, Германии... За это время я и выучила армянский и полюбила Комитаса и современных армянских композиторов. И без преувеличений могу сказать, мой язык музыки — армянский!

— Вы основатель камерного трио “Арсика”. После вашего отъезда в 2006-м “Арсика” была переименована в трио им.Арама Хачатуряна.

— Насколько приятно было мне создавать “Арсику” и работать с чудесными музыкантами, настолько же больно сегодня говорить на эту тему. Дело в том, что на правах основателя у меня была джентльменская договоренность с остальными участниками о неиспользовании названия “Арсика” после моего ухода. Увы, о моей просьбе забыли. А что самое интересное, трио им.Хачатуряна сегодня справляет свой десятилетний юбилей, будучи основанным сравнительно недавно. Между тем подлинная “Арсика” существует и по сей день, правда, в Швейцарии. Финансируется швейцарским правительством и выступает под флагом этой страны.

— Недавно Эдуард Топчян сказал, что образовательная система расшатана, в музыке — более явно, что нет профессиональных музыкантов, поскольку нет здоровой ротации кадров, которую обеспечивала Госконсерватория. Он сказал также, что не представляет выхода из сложившейся ситуации. Что вы об этом думаете?

— Факты — вещь упрямая. Армянские музыканты — я имею в виду тех, кого действительно можно так назвать — продолжают покидать родину, сознавая, что в Европе им всегда рады. С одной стороны, хорошо, что они продолжают так высоко цениться за пределами своей страны, как и раньше. Однако факт оттока профессионалов (и не только из музыкальной сферы) сам по себе неприятен, а с учетом масштаба, если честно, ужасает. Армянские музыканты, всегда отличались в своем творчестве импульсивностью и глубоким проникновенным пониманием исполняемого произведения. Что же мешает им проявить аналогичные свойства относительно друг друга, относительно проблемы, в принципе, всех их столь живо волнующей? Проблемы мы сможем решить лишь сообща. Я говорю “мы”, потому что уже считаю себя частицей этого народа и искренне переживаю за его будущее.

— На протяжении многих лет вы имели возможность видеть изменения, происходящие в Армении. Что, на ваш взгляд, изменилось к лучшему, а что — нет?

— Что, слава богу, не изменилось, — это друзья, которых я искренне люблю и с которыми дружу с 1998 года! Такие люди — большая редкость, и я счастлива называться их другом, их коллегой.
Что касается страны в целом, то, естественно, есть явный прогресс. Я не уверена, но хочется надеяться, что изменения в лучшую сторону коснулись всех. В любом случае я желаю, чтобы в скорейшем времени жизнь улучшилась и наладилась для всех жителей этой страны. И чтобы их больше занимали вопросы въездной визы в свою страну, а не наоборот, и чтобы не доходило до таких проблем, как у меня недавно.

— А что же произошло?..

— У меня есть большой опыт общения с аэропортом “Звартноц” начиная с 1996 года. За последние годы в аэропорту, к чести его руководителей, произошли кардинальные изменения к лучшему. Более того, теперь посредством интернета можно решить вопросы въездной визы, заказав ее и представив затем распечатку полученного уведомления. Видимо, мне не повезло и моей визы не смогли почему-то найти. Пришлось брать новую. Нервотрепка, конечно, была немалая... Но может ли это остановить человека, готовящегося к встрече с любимой и родной публикой!? Ведь я очень люблю и страну, и ее людей. Поверите ли, за эти годы я соскучилась даже по армянскому лету! Мне здесь все кажется очень родным и близким. Так что, перефразировав Уильяма Сарояна, я могу абсолютно искренне сказать: мое сердце в горах — швейцарских и армянских!

четверг, 25 февраля 2010 г.

Лусине ЕРНДЖАКЯН: «У меня на сцене – абсолютная демократия!»

В ереванском театральном мире появилось новое имя – Лусине Ернджакян. На церемонии вручения ежегодной национальной театральной премии «Артавазд 2008» за постановку спектакля «Требуется мужчина» она была удостоена высшей оценки в номинации «Лучший молодой постановщик». Очень скоро её спектакли заняли одну из высших позиций в таблоиде рейтингов ереванских спектаклей, чему живое подтверждение – постоянные аншлаги в Ереванском камерном театре.
- С места в карьер, твоя оценка сегодняшнего состояния нашего театра. Куда мы движемся?
- Что касается театра, то состояние, в принципе, хорошее. Начнем с того, что, к примеру, семь лет назад молодых театральных режиссеров как таковых не было. Сегодня же для них, а точнее для их творчества созданы все условия. Не маловажным является и тот факт, что молодые режиссеры допущены к участию в конкурсах и фестивалях. Добавлены специальные номинации, в которых представлены работы именно начинающих постановщиков.
Но, думаю, и это не самое главное. Если раньше театры, придерживаясь в большинстве случаев одинаковой жанровой стилистики, двигались поступательно в одном направлении, то на сегодняшний день молодые режиссеры пробуют себя практически во всевозможных театральных жанрах. Кто-то ставит новую драму, кто-то – мюзикл, кто-то занимается пластическим театром, кто-то – классическим… Не все однозначно хорошо и не всё опять же получается, как и задумывалось. Однако, самое главное, что движение есть, и оно разностороннее и многоплановое. Будем надеяться, что количество на определенном этапе перерастет в качество.
- Сегодня много говорится о конфликте репертуарного театра и антрепризного. Какова твоя позиция на этот счет?
- Если честно, мне не совсем понятна суть так называемой «разборки», равно как и причин её породивших. Подобный конфликт я считаю более чем абсурдным, особенно, когда он происходит между людьми, представляющими одну сторону, а на деле отстаивающими абсолютно иные позиции.
Не хочу показаться заносчивой, однако на сегодняшний день, не столь важно говорить о формах, сколько о содержании предлагаемого театрального продукта. Другое дело, что для самих актеров, на мой взгляд, более благотворна среда репертуарного театра, так как именно тут он находится не только в постоянном поиске, но и в постоянном тренинге.
- Поговорим о тебе. Камерный театр за свою историю не раз перестраивался. Свою лепту внесла и ты, возведя на сцене театра «четвертую стену». Чем обосновано такое принципиальное решение?
- Что касается первого спектакля, то, не скрою, это было сделано больше с целью представить что-то отличное от того, что делалось до меня на этой сцене. Если честно, я попросту не хотела, чтобы, просмотрев очередной спектакль в духе камерного театра, зритель решил бы, что поставил пьесу мой папа, а моё участие носит исключительно символический характер. Посему я решила кардинально поменять как подход к постановке, так и саму стилистику будущего спектакля. Была выбрана пьеса канадской писательницы и драматурга Кароль Фрешетт «Жан и Беатрис», и через некоторое время родился спектакль «Требуется мужчина». Что же касается второй постановки, то в этом случае, я уже целенаправленно выбрала эту пьесу, так как мне очень понравилась постановка, сделанная в России. Правда, там она называлась «Эти свободные бабочки». Мой же спектакль был назван «Какая разница с кем?».
- По-видимому, новые веяния как-то повлияли и на главного режиссера театра. Результатом явилось рождение новой постановки Ара Ернджакяна «Юбилейный посетитель», исполненной в стилистике, абсолютно не свойственной камерному театру.
- Дело в том, что изначально он написал эту пьесу специально для меня, с учетом моего выбора «четвертой стены» и т.д. Я естественно очень этому обрадовалась, но, как оказалось, несколько преждевременно. Настояв на том, что пьеса окончательно не завершена и последние доработки текста требуется провести непосредственно во время читок сценария, папа начал постановку спектакля сам. А через некоторое время, когда выяснилось, что эта пьеса, видите ли, слишком «взрослая», я и вовсе была отстранена от постановочного процесса. Так что, если бытует мнение, что в самом начале я отняла у папы сцену, то в общем итоге на текущий момент наш счет 1:1.
…Относительно же «перестройки сцены» могу сказать, что в данном вопросе какой-либо судьбоносной принципиальности нет и быть не может. Другое дело, что зритель камерного театра получил возможность смотреть разноплановые спектакли. И я очень рада, что смогла дополнить репертуар театра новыми гранями и новыми интонациями. Например, на данный момент я занята постановкой небезызвестного спектакля из репертуара камерного театра «Господа, всё рушится, но ещё можно жить и веселиться!..».
- Интересно было бы ознакомиться с твоей интерпретацией этого спектакля. А можно «для затравки» пару слов о предстоящей постановке на правах анонса?
- Ну, во-первых, в этом спектакле, естественно «стенка» убирается. Во-вторых, мне удалось убедить Ара Ернджакяна перевести эту пьесу, пестрящую идиоматическими оборотами на армянский язык. Ну, а в-третьих, в спектакле будут заняты не трое исполнителей как раньше, а четверо: Рафаэл Ераносян, Андраник Арутюнян, Асмик Ераносян и Нона Григорян.
В своей постановке я постаралась по возможности отключиться от того, что было сделано до меня и попытаться прочитать этот спектакль в новой манере, в свете новых явлений, как в театре, так и в нашей повседневной жизни.
- Вернемся к твоим предыдущим постановкам. Сложно работать с такими актерами, как Аршалуйс и Луиза?
- Начну с того, что между нами нет и быть не может взаимоотношений типа «диктатор – подчиненные». То есть цели управлять актерами не ставилось никогда. У меня на сцене, если хотите, царит абсолютная демократия. Каждый волен предлагать что-то новое, что-то свое, с той лишь оговоркой, что это должно быть оправданно и интересно. Также не маловажным лично для меня является их серьезный, как актерский, так и жизненный опыт. И что интересно, в тех случаях, когда в пьесе дело касается ситуаций, о которых я в силу своего возраста не слишком просвещена, во мне срабатывает какой-то, видать, внутренний инстинкт и предлагаемые актерами нововведения на правах импровизации, я воспринимаю весьма спокойно и обыденно, как человек не дюже сведущих в подобных вопросах. Видимо, это одно из чудачеств или, так сказать, проявлений магии сцены. В то же время, нельзя сказать, что всё происходит у нас ровно и гладко. Однако как в поиске, так и полемике, у нас всё очень взвешено и гармонично. Чему, надо сказать, я несказано рада.
- Камерный театр имеет устоявшийся «костяк». Но ты и тут решила посвоевольничать и пригласить актеров со стороны – я говорю об актрисе Лилит Элбакян и актере, телеведущем Арсене Григоряне. Тебя не устроил актерский потенциал камерного театра?
- Отнюдь! Просто в каждой отдельно взятой драматургической задаче есть определенные типажи, что само собой предполагает наличие определенных характерных исполнителей. Скажем, для роли, на которую была приглашена и впоследствии прекрасно с ней справилась, Лилит Элбакян, требовалась эдакая маленькая и озорная девчушка-тинейджер. С первых же минут общения с Ликой я поняла, что для этого спектакля мне нужна именно она. То же самое произошло и с Арсеном – он так органично влился в наш шумный постановочный процесс и так заслуженно застолбил за собой это место, что без него уже практически невозможно представить этот спектакль.
- В результате вашей с Ара Арутюновичем здоровой конкуренции была сдана в театральную эксплуатацию также и вторая сцена камерного театра, которая ранее использовалась исключительно как репетиционная площадка. Однако помимо спектаклей, в бывшем репетиционном зале проводятся также встречи Арт-клуба культурного центра «Еркат». Насколько мне известно, ты и к этому имеешь отношение, не так ли?
- Арт-клуб задумывался совместно с министерством культуры по принципу известных с незапамятных времен встреч в Доме актера. Просто в нашем случае это несколько осовремененный вариант посиделок а-ля «Театр+TV», рассчитанный не только для встреч служителей Мельпомены, но и – деятелей искусств, вообще. В Арт-клубе проводятся тематические вечера, в ходе которых обсуждаются вопросы современного театра, поэзии, драматургии, хореографии, изобразительного искусства.... Следующая встреча будет посвящена бардовской песне, и вообще этому явлению как таковому в Армении. Встречи снимаются и транслируются по телевидению.
- И последний вопрос: что может остановить тебя и заставить отойти от театра?
- Не дождетесь! Как говорится, «эту песню не задушишь, не убьешь»! Ну, а, если серьезно, театр это не просто моя жизнь – это мой дом. Я не могу себе позволить, как другие режиссеры, не ходить в театр месяцами в перерыве между спектаклем и репетициями. Я постоянно должна быть в театре, должна быть всё время в каком-то творческом процессе… Даже будучи уставшей и разбитой после тяжелого поставочного периода, я не могу себе позволить расслабиться и отрешиться ото всего на время. Мои мысли постоянно на сцене – следовательно, и меня всё время туда тянет. Я думаю, это нормально. Как вы считаете?..

вторник, 23 февраля 2010 г.

“Амаркорд” от Хазанова

С 17 по 24 марта в Ереване пройдет Восьмой международный фестиваль моноспектаклей “Арммоно”. Фестиваль откроется моноспектаклем Геннадия Хазанова “Я вспоминаю...” с весьма интригующим определением — неконцерт с антрактом.
“Многие знают Геннадия Хазанова как блестящего исполнителя юмористических монологов, — говорит директор фестиваля “Арммоно”, секретарь СТД Марианна Мхитарян. — Однако он уже давно забросил эстраду и реализует себя в драматическом театре. “Я вспоминаю...” сделан в нейтральном социально-политическом ключе. История трогательная. Хазанов построил ее как совместный со зрителями просмотр домашнего видеоальбома. Детство, мама, юность, небезызвестный “кулинарный техникум”...”

Как говорит сам артист, “Я вспоминаю...” — это скорее ретро-вечер. Слово “неконцерт” вынесено на афишу, поскольку концерта в традиционном понимании не предвидится (кстати, знаменитый фильм Феллини “Амаркорд” в переводе тоже “Я вспоминаю...”). Это некороткий вечер, построенный на демонстрации специально подготовленного видеоальбома — фрагментов из его выступлений. “Я вспоминаю” — это тот максимум, который я могу рассказать, — объясняет Хазанов. — В спектакле задействован видеоэкран, и только по одной простой причине — то, что будет там демонстрироваться, я не могу сделать вживую в силу определенных причин. Потому что там будут: либо документальные кадры, которые сыграть нельзя, либо выступления, на каждое из которых нужно 1,5-2 часа”.

Одна из самых запоминающихся картинок этого многопланового коллажа-видеоряда — встреча Хазанова с Аркадием Райкиным на юбилейном вечере патриарха. Хазанов читает в его честь монолог “В нашей безысходной, но жизнеутверждающей сатире”. Там есть фраза, всегда актуальная: “Жизнь все время дорожает, потому что уже не является предметом первой необходимости”. Хазанов преподносит Райкину неподъемный букет из 75 хризантем. Растроганный юбиляр целует достойного ученика.

“Сразу после хазановского моноспектакля театр им Е.Вахтангова представит спектакль “Записки сумасшедшего” (постановка Римаса Туминаса) — продолжает Марианна Мхитарян. — После чего зрителей ждет встреча со спектаклем Сержа Аведикяна в исполнении Жирайра Торикяна. В программе “Арммоно” примут также участие: Даниэль Людвиг (Швейцария), Януш Столарский (Польша), Вера Мйовович (Сербия), Паата Булиашвили (Грузия), Александрас Рубиновас (Литва). А Армению представят Армен Сантросян, Карине Джандугазян, Арам Ованнисян и Армен Ватьян. Ну и, наконец, в самом конце состоится показ спектакля “Я — чайка!” (постановка Акопа Казанчяна), в котором играет актриса театра под руководством Армена Джигарханяна Ольга Кузина. В гостях у “Арммоно” в этом году будут также директора монофестивалей из других стран”.

суббота, 20 февраля 2010 г.

Норайр Меграбян: “Танцору, получающему зарплату 30 тысяч драмов, тяжело целиком отдаваться работе...”

«Как вы судно назовете, так оно и поплывет!» Увериться в правоте этой доктрины возможно на примере Государственного хореографического ансамбля «Барекамутюн» («Дружба»). Вот уже два десятилетия ансамбль «Дружба», являясь хранителем богатых традиций национальной культуры и представляя армянское танцевальное искусство в Армении и за ее пределами, привлекает к себе всё новых и новых друзей своим изысканным, неповторимым исполнением. Что же до «внутренней кухни» «Дружбы», то, несомненно, любовь и уважение к коллективу напрямую обусловлены талантливой работой основателя и художественного руководителя ансамбля, народного артиста Армении Норайра Меграбяна.
С ним и состоится моя сегодняшняя беседа.

- Чем ознаменовался для ансамбля «Дружба» год прошедший и чем вы нас порадуете в ближайшем будущем?

- 2009 год был довольно насыщенным и даже напряженным для нашего ансамбля. Было много выступлений, много приглашений… Однако, я бы хотел указать основные, знаковые для нас мероприятия. Начался год постановкой балета «Спартак», премьера которого, как вы знаете, состоялась в мае. После чего, в сентябре, мы представили своеобразную хореографическую интерпретацию «Героической баллады» Арно Бабаджаняна. Забегая вперед, скажу, что мы вновь готовимся показать её и в этом году 4-го апреля в Национальном театре оперы и балета, но уже вместе с «Лореци Сако» Ованеса Туманяна.
28 января этого года мы приняли участие в праздничном концерте, посвященном 18-ой годовщине основания Армянской национальной армии, а 23 февраля планируем отправиться в Гюмри, где выступим перед ветеранами Великой Отечественной войны. Закончится же наше «зимнее дефиле» 28 февраля в концертном зале «Арам Хачатурян», где состоится большой сольный концерт Государственного хореографического ансамбля «Дружба». Далее планируются гастроли, после чего ожидается приезд сюда хореографа-постановщика из Франции, а конец года, я надеюсь, ознаменуется новой постановкой, о которой, с вашего позволения, я пока что умолчу… Словом, в этом году, как и впрочем, всегда, «загорать» нам особенно не придется.

- Ансамбль «Дружба» был основан в 1987 году, за четыре года до принятия независимости в Армении. И, несмотря на все тяготы и лишения тех лет, «Дружба» неустанно продолжала колесить, как по стране, так и за её пределами, выступая под флагом молодой независимой республики. Что изменилось к лучшему для вас за прошедшие 20 лет, а что до сих пор остается в режиме «ожидания»?

- Как вы справедливо заметили, ни в самой Армении, ни в армянских общинах диаспоры нет такого места, где бы мы не выступали. Более того, во время войны мы объездили практически все воинские части. Мы прекрасно осознавали всю важность и необходимость поддержания боевого духа в нашей армии. Импульсивность, сплоченность и гармоничность наших танцев очень точно сообщали бойцам необходимый настрой, объединяя в едином порыве, единой воле к победе. Танцы, можно сказать, передавали очень мощный энергетический заряд. Но это требовало абсолютной самоотдачи от каждого. Посему и не удивительно, что в те годы наши танцевальные костюмы практически не успевали высыхать…
Очень хотелось бы верить, что этот импульс, эта энергетика не исчезли бесследно, и наше государство вскоре позаботиться и о «солдатах» нашего ансамбля, как мы когда-то поддержали тех, кто защищал свою родину. Ведь не секрет, что, получая зарплату в среднем в размере 30 тысяч драм, танцор не может отдаваться всецело своей работе и не думать о проблемах насущных. У нашего коллектива никогда не было постоянного спонсора, а перебиваться временными подачками – согласитесь, несерьезно и, уже просто, недопустимо. Посему наши танцоры вынуждены работать как минимум в трех-четырех местах, дабы как-то умудряться сводить концы с концами. И это сегодня, когда самым важным, если не сказать, единственно действенным фактором единения и развития нашей страны без сомнения является пропаганда, сохранение и приумножение национального, духовного и культурного достояния нашего народа.

- Танцоры на сегодняшний день, проработав 20 лет, вынуждены, хотят они того или нет, переходить на «тренерскую» работу, то есть становиться балетмейстерами. Но не факт, что первоклассный танцор станет в будущем хорошим наставником. Выходит, скудное финансирование сказывается негативно не только на самих танцорах, но и способствует появлению посредственностей среди их же воспитателей. А каков же размер пенсий у танцоров?

- Да тут вопрос даже не в размере… Мы подошли к одному из самых болезненных и актуальных вопросов. Дело в том, что при советской власти пенсионный возраст у танцоров наступал после 20 лет работы на сцене. В эпоху же независимой Армении, по какой-то дикой несправедливости, наши танцоры лишены такой привилегии. Они должны дожидаться установленного для всех жителей Армении возраста, после которого на основании выслуги лет им будет определено пенсионное довольствие. Это абсурдно и недопустимо! Вы говорите, уходят в балетмейстеры?.. Да многие танцоры, предвидя возможное будущее, не дожидаясь «пенсионного» возраста, вовсе уходят из балета – покидают сцену в поисках более обеспеченного будущего! Я уже не говорю о том, что до сих пор не решен жилищный вопрос – из страны продолжают уезжать танцоры, не обеспеченные жильем в Ереване.

- Недавно в культурном центре «Еркат» Ереванского камерного театра состоялась встреча с прославленными армянскими танцорами: Виленом Галстяном, Ванушем Ханамиряном, Рудольфом Харатяном и Норайром Меграбяном. Присутствовала и министр культуры Армении Асмик Погосян. На просьбу, озвученную танцором и балетмейстером Грачем Бадаляном из ансамбля «Дружба», о пересмотре зарплат и пенсий, министр призвала последнего к терпению, умело отразив следующую волну недовольства примером легендарного прошлого и фанатической преданности любимому делу приглашенных гостей – то есть, вашей. Стало быть, если кто-то на сегодняшний день и может реально повлиять на решение этих вопросов, так это вы четверо, сообща…

- Абсолютно верно! На сегодняшний день мы действительно та сила, которая хоть как-то может повлиять на сложившуюся ситуацию. Ведь продолжать находиться в бездействии и ожидать «от моря погоды» категорически недопустимо! А посему по совету Вилена Галстяна, мы решили составить соответствующее письмо с предложениями по решению волнующих нас вопросов и представить эту петицию в Национальное Собрание и Правительство РА. Уверен, подписавшихся под письмом будет не четверо, а много больше. Однако, чтобы добиться желаемого результата, всё должно быть сделано организовано и взвешено. Предложения должны быть основательно продуманы, проработаны и представлены в надлежащей форме. Лишь в этом случае, это обращение будет иметь ту силу, которая не позволит письму превратиться в заурядную бумажку с обилием автографов и растворится в обильном потоке ежедневной корреспонденции. Мы обязаны приложить все усилия для скорейшего решения этих вопросов! Иначе и не стоит вовсе ничего писать и куда-либо посылать.
…Надо признать, что встреча в «Еркате» оказалось хоть и напряженной, но и в значительной мере плодотворной. Ведь сколько лет уже представители отечественной хореографии не собирались вместе и не обсуждали волнующие их вопросы! Другое дело, что этих вопросов оказалось чересчур много, и в результате ни на один из них не было получено вразумительного ответа. Думаю, в будущем подобные встречи стоит проводить регламентировано, дабы они были предметными и, как следствие, результативными. Ведь нерешенной осталась ещё уйма вопросов!

- И напоследок ваше напутствие тому, кто сегодня грезит сценой и мечтает стать танцором.

- Я желаю этому человеку, чтобы его мечты претворились в жизнь и трансформировались бы в преданность любимому делу и трудолюбие! Ведь избрав свой путь в искусстве, человек определяет тем самым не просто профессию или специальность, а форму существования, вне которой не может и не имеет права себя представлять. Не случайно выражение «посвятить себя искусству» это не просто удачный словесный оборот, а необходимое условие и единственный способ достойного пребывания в этом пространстве…

пятница, 19 февраля 2010 г.

Назени Ованнисян: "Счастье – это, когда тебе есть с кем им поделиться!"

На ОАТ появилась новая телепередача под названием “Механика счастья”. Формат передачи прост и незамысловат, но в то же время глубок и многогранен. Этим, по-видимому, и привлекателен. Гости программы - различные армянские семьи. В передачах же повествуется об историях их возникновения. А вот об истории рождения самой передачи “Механика счастья” известно, к сожалению, не так уж много. Внести ясность и приоткрыть завесу таинственности я попросил ведущую этой передачи, актрису, телеведущую Назени Ованнисян.

- Как родилась идея создания передачи “Механика счастья”?

- Авторство идеи принадлежит главе ОАТ Алексану Арутюняну. Высказана она была вскользь, однако меня, как говорится, зацепила. Вскоре были сделаны ориентировочные разработки будущей передачи, и спустя некоторое время проект удачно стартовал. Хотя окончательную обкатку программа все же прошла во время первых эфиров.


- Ты на сегодняшний день самая “семейная” телеведущая. А как в жизни?. .

- У меня замечательная семья. Мои семь “я” - это мои родители, сестры, их дети… Я многому у них учусь. Так же, как и у семей, которые приходят ко мне в гости. У каждой из них есть свои, уникальные, выведенные лично ими формулы любви и счастья. Даже если это семьи не совсем удавшиеся или конфликтные - у каждой из них, тем не менее, есть, чему поучиться. Ведь семья - это то, подходить к чему необходимо, будучи максимально просвещенным и подготовленным в этом деле человеком. Это позволит при создании своей семьи обойтись минимальными потерями или вообще избежать таковых. Ну и, конечно же, найти свою неповторимую формулу семейного счастья. Я не фаталистка, но уверена, что все происходит в свое время и по очень точно выверенному свыше графику. Главное - это терпение, уверенность и вера.


- А по какому принципу отбираются участники “Механики счастья”?

- Мы стараемся приглашать людей известных: деятелей культуры, политики, спорта… Ведь зрителям всегда интересно узнать, как живут семьи их любимцев. Однако не скажу, что популярность - главный приоритет при выборе гостей. Важно, чтобы участникам было что рассказать, чем поделиться. Их истории должны быть интересны и поучительны.


- А встреча с какой семьей лично тебе больше понравилась?

- Мне сложно выделить кого-то конкретно - все семьи по-своему уникальны… Хотя, конечно, больше остальных мне запомнилась передача с участием нашей прославленной спортсменки, чемпионки мира по тяжелой атлетике Назик Авдалян. Как это ни парадоксально, но она с первых же секунд сразила всех наповал своей женственностью и неординарностью. Более того, я считаю, что Назик является тем образом, точнее, примером современной армянской женщины, которому стоило бы последовать многим юным представительницам слабого пола в Армении.


- Чем объясняется отказ от излюбленного “product presents” в передаче?

- В первую очередь, это заслуга ОАТ. Я очень рада, что мало-помалу все идет к тому, чтобы по возможности скорее избавиться от навязчивой и, по сути, неграмотно преподносимой рекламы. Наши гости не угощаются продукцией какого-либо конкретного производителя, на диване не написано имя поставщика, а я не выражаю в кадре своей благодарности за одежду одному из отечественных магазинов. Хотя, справедливости ради надо признаться, что реклама в передаче присутствует, и твой вопрос - самое наглядное доказательство того, что преподносится она настолько тонко и ненавязчиво, что не создает негативного отношения к рекламируемому товару.

Реклама должна быть стратегически выверенной: объективной и не зависящей от отношения к рекламирующему данный продукт человеку. Не скрою, число моих поклонников, увы, не сильно превосходит по численности нехилую армию моих же злопыхателей. Так зачем же мне тогда, к примеру, рекламировать чай, будучи уверенной в том, что найдутся люди, которые отнесутся к этой продукции не менее предвзято, чем ко мне самой? В рамках нашей передачи я рекламирую лишь ту семью, которая приходит ко мне в гости. Да и не реклама это вовсе, а всего-навсего добрый дружеский пиар.


- В передаче участвуют и дети, которым не всегда интересно, о чем говорят взрослые. Как удается управлять ситуацией?

- Действительно, присутствие детей вносит, мягко говоря, определенную оживленность в происходящее. Посему необходимо до начала съемок в весьма короткое время суметь наладить контакт и успеть понравиться ребенку. Иначе внятного диалога не получится ни с ним, ни с его родителями. Хотя, признаться, до сих пор мне удавалось заинтересовывать детей, вовлекая их в “общую игру”. А справедливости ради надо отметить, что в передаче у меня бывали даже дети 2-месячного возраста! Я люблю детей и очень рада, что они отвечают мне взаимностью.


- С историей возникновения передачи мы разобрались. Хотелось бы узнать и имена исполнителей…

- Я работаю вместе с прекрасными, чуткими людьми - настоящими профессионалами своего дела. Однако отдельно хотелось бы отметить бессменного координатора и руководителя программы Арусяк Геворкян - человека, без которого не хочется и представлять эту передачу.


- Признайся, небось, право представить всем свою “механику счастья” оспаривает уже не одно семейство?. . Наверно, и очередь немалая?

- Это может показаться странным и даже неправдоподобным, но фактов самовыпячивания среди наших сограждан пока еще зарегистрировано не было. Хотя передача, слава Богу, пользуется заслуженной популярностью, и график “приема гостей” расписан наперед.


- И последний, возможно, несколько неожиданный вопрос. Назени, а ты счастлива?

- Да. И это не зависит от тех или иных обстоятельств, да и вообще, от чего-либо извне. Счастье - в моей душе, и зависит оно исключительно от меня самой - от моего настроя, от моего мышления, от моего желания быть счастливой! К тому же я счастлива, потому что являюсь свидетелем того, как незнакомые люди готовы доверить мне механику собственного счастья, поделиться им с другими. Думаю, именно этому у них и стоит поучиться!


среда, 17 февраля 2010 г.

Ара Айтаян: “Я не принимаю рынок, рынок не принимает меня”

На фоне существующих тенденций в современном международном искусстве, подчиняющемся формулам, понятым разве что сторонникам новомодных течений, и, в то же время, подверженном жестким законам рынка, до сих пор существуют единицы, продолжающие свое творчество вне установленной «системы ценностей» и не зависящие от диктовки времени. Мой гость – Ара Айтаян – художник, сумевший отстоять свой стиль, свое мироощущение, свои взгляды, свою самобытность.
Ара Айтаян — человек глубокий и совестливый. Из тех людей культуры, кому не дают покоя проблемы не только искусства, но и общества, и составляющих его граждан. Его обеспокоенность отражается прежде всего в картинах, в образе мыслей. Как же он себя позиционирует? “Когда я демонстрирую свои работы, - говорит он, -зрителям бывает довольно сложно ответить на этот вопрос. Сам же о себе я скажу, что имею свое видение, свой внутренний мир, свои лейтмотивы, однако важнейшим своим делом считаю создание новых образов и новой иконографии. В моих картинах присутствуют различные жанры: натюрморт, портрет, иные композиции — однако все это не на “авансцене”, а в “глубине”. Мое искусство есть нечто между абстрактным и полуабстрактным предметным миром. Абстракционизм и все тому подобное меня не удовлетворяет, я хочу создать некий художественный эквивалент нашей действительности и нашего бытия. Поэтому доминирующий фактор при этом — судьба нашего народа”.

— Можно сказать, что Армения формирует стилистику твоего искусства и арт-видения в целом?
Моя концепция искусства состоит в том, что творчество должно быть в определенной мере автобиографичным и иметь эквивалентный доступный код времени. Ведь рельеф нашей страны имеет весьма динамичную структуру, и диаграмма биения наших сердец идентична графическому изображению данного рельефа. Так или иначе, энергетика, как визуального ландшафта, так и духовной экологии как-то присутствуют в нашем характере… Посему для меня первостепенно создание в изобразительном искусстве образов, которые должны будут кодировано передавать местоположение и энергетику.

— У тебя есть желание заглянуть в завтрашний день или даже послезавтрашний?..
— Как сказать... Свободное творчество позволяет почувствовать запах тех течений, которым еще только предстоит дойти до нас, — назовем это “ароматом завтрашнего дня”. Театр или кино связаны с серьезными капиталовложениями и коллективной деятельностью, поэтому там весьма трудно реализовать серьезные, формальные и жизненные задачи. А вот индивидуальное искусство дает возможность создавать модели в локальном пространстве. Я, отчетливо представляя потенциал нашей страны, считаю, что если нам и предстоят какие-то достижения в искусстве, то только и только в индивидуальном творчестве. Хотя кто знает, как все обернется в будущем.

— Как ты относишься к новомодным течениям в искусстве? Разве они не идут вразрез с твоим видением...
Всё относительно. Считать меня таким уж ярым противником модных течений, думаю, не совсем верно: я не сторонюсь новизны или, как сегодня принято говорить, нового «языка». Другое дело, что за счет трансформации у меня в результате получается совершенно иной продукт. А что, вообще, сегодня можно считать в моде запрещенным: «измы» прошлых столетий или какие-то новоявленные тенденции? Сегодня практически нет моды, которой нужно сторониться. Нет никаких запретов. Наоборот, есть обширное поле для деятельности, и каждый волен представлять себя в нем в рамках собственного индивидуализма, будучи сам себе судьей.
…Если «сырье» для своего творчество я черпаю на родине, то механизмы самовыражения и их формулы нахожу за ее пределами. Посему не удивительно, что мое творчество в Армении не пользуется спросом. И это нормально – ведь я никогда не пытался позиционировать свое творчество в рамках армянского рынка. Я не принимаю рынок – он не принимает меня. Мы параллельны друг другу, в прямом и переносном смысле слова. До сих пор не одна моя картина не была приобретена жителем Армении.

— Тогда для кого же, кроме себя, ты пишешь картины?
— Если у меня нет покупателей, это не означает, что у меня нет и зрителей. Ведь общество, в котором я работаю, не ставит никаких задач в искусстве, не стимулирует творческий и интеллектуальный рост Артиста. Я сам придумываю для себя задачи и сам же нахожу их решения. Остальное — дело зрителя. Не скажу, что я в диком восторге от общего регресса культуры. Более того, меня очень беспокоит будущее армянского искусства в условиях, диктуемых рынком.
Хотя как это ни парадоксально, но для самого индивида, для самой творческой единицы в отрыве от действительности эти условия более чем благотворны. Ведь на сегодняшний день творчество – это единственная отдушина, через которую поступает не кислород, а озон. Это не просто и только весьма действенный способ удовлетворить свое ущемленное «эго», но и единственный реальный стимул для творческого человека идти вперед, перманентно доказывая себе смысл и оправданность своего появления на свет.

- А каковы приобретения нового времени и что, наоборот, исчезло?
- На мой взгляд, в нашем обществе пропала одна очень важная вещь – мы перестали быть народом с единой судьбой. Тот лучик надежды, который забрезжил в 88-ом, вера в очищение и восстановление морального облика нашего народа, увы, канул в Лету. Лишь на мгновение, попав в общие тяжелые условия, люди стали видеть в ближнем равного себе и ощущать общность мыслей, надежд и чаяний. Люди пытались побеждать невзгоды и продолжать идти сообща вперед. Но непродолжительное духовное единение рассеялось в одночасье, как туман по утру. Взаимопонимание и любовь уступили место новым технологиям существования. Появился новый подвид гражданина, умеющего проворно изворачиваться от всевозможных “даров” судьбы, сопровождая это самоутверждением за счет беды ближнего. Я не могу понять, как можно заранее посылать операторов в какой-то периферийный городок, чтобы те смогли зафиксировать приезд богатых дядей, приносящих в дар телевизоры бедному соотечественнику, в котором тот ничего о себе никогда не увидит? Как так можно? В результате бедный рано или поздно вынужден будет покинуть насиженные места в поисках лучшей жизни. Вот и получается, что забота богатого о ближнем ведет... к полному исчезновению последнего.

— Как-то очень все мрачно получается. Неужели выхода нет?
— Есть. Необходимо отказаться от всего того, что на протяжении лет нами же и не принималось. К примеру, не так давно интеллигенция весьма негативно отзывалась о всевозможных нововведениях в области наград, званий и регалий. Однако в то же время человек с не меньшим удовольствием принимает таковые, коль скоро они бывают адресованы ему самому. Результат – разлад и полная анархия как в искусстве, так и, вообще, в какой бы то ни было системе ценностей.
Надо научиться отказываться от «даров», равно как и болезненной тенденции их приносить. Надо изжить из себя эту манию наличия возвышенного собственного достоинства! Ведь в условиях сегодняшней действительности раздача друг другу надуманных почетных званий в сопровождении праздничного салюта – есть ни что иное, как констатация тотального падения нравов общества. Более того, это говорит о том, что общество ежедневно представляет свои поражения как очередные завоевания. Тем временем, не стоит забывать, что выжить в рамках изо дня в день повторяющейся пирровой победы ещё никому не удавалось.
Посему спасение сегодня я вижу в отказе. В отказе, в первую очередь, самому себе от желания довольствоваться той равнодушной позицией, которую занимаешь сегодня. В отказе себе быть невольным пособником всего того кошмара, который происходит вокруг. А самое главное, в отказе себе продолжать оставаться одним из многих.

– В Ереване у тебя было намного меньше выставок, чем зарубежом. Это понятно и, к несчастью, объяснимо. А чем объясняется тот факт, что человек, прекрасно осознающий свою востребованность вне родины, даже не собирается её покидать, а более того, продолжает, несмотря ни на что, жить и творить именно тут?
Признаться, это очень серьезный вопрос для меня. Я его постоянно задаю себе, оказываясь зарубежом. Я пытаюсь понять, что заставляет меня, потратив последние возможности, выехать из страны с целью почерпнуть новую информацию в разнообразных мирровых музеях и хранилищах, чтобы потом считать дни до возвращения на родину – туда, где я смогу, наконец, реализовать все свои задумки, родившиеся зарубежом.
Откровенно говоря, сегодня вообще, очень сложно говорить о, так называемой, принадлежности человека к какой-либо конкретной стране. Согласитесь, если где-то некая дисциплина исчезает, то человек отправляется туда, где она продолжает функционировать. А ведь, если разобраться, сегодня приезжая назад, я возвращаюсь в Армению, а не туда, где живут мои друзья армяне. Они-то как раз (в большем количестве) живут зарубежом, и мы частенько собираемся там, как в старое доброе время, за одним столом и обсуждаем, как и прежде, волнующие нас темы. И одна из них, самая болезненная и актуальная для нас – Армения…

– А над чем ты сейчас работаешь?
Кроме всего прочего я также частенько организую выставки. К примеру, в прошлом году я сделал японско-армянскую выставку, в которой вместе с нашими художниками участвовала дюжина японцев. Было представлено около ста работ. До этого прошла моя персональная выставка в Токио.
Я и сейчас работаю с японской галереей «
Ginza 1 Chome», которая в прошлом году представляла меня в Бельгии на «Line Art» Art Expo (Гент), а в этом году – в США. Это, в свою очередь, дает мне возможность представлять мастеров мирового класса в Армении. Я изначально задался целью, приглашая сюда профессиональных деятелей искусств, способствовать тому, чтобы именно Армения стала объектом их творчества.

В этом году состоится очень интересная выставка японского фотографа Такуджи Шимара, с которым я лично сотрудничаю уже 4 года. В прошлом году в Центре экспериментального искусства он представлял довольно интересную выставку фотографий, так называемого, старого Парижа. В Армении же он сделал серии портретов молокан из села Фиолетово, ереванских авто и, самое главное, серию работ, отображающих конфликт периферии города и центра – своеобразный стык-конфликт эпох. Не стоит забывать, что этот художник, в отличие от нас, не обременен воспоминаниями о прошлом Еревана. Посему серия представляет собой скорее констатацию свершившегося факта. Однако это не помешало фотографу в своих работах мастерски подметить все те тонкости, те полутона, которые подчас уже не доступны даже нашему взгляду. За эту серию он был удостоен высшего приза во Франции на конкурсе знаменитого французского фотографа Люсьена Эрве.
По окончании выставки Такуджи планирует подарить свою серию Музею истории Еревана, и наш зритель увидит свою столицу глазами японского мастера. Очень интересно, скажу я вам!

понедельник, 15 февраля 2010 г.

Ваан АРЦРУНИ: Коллапс культуры рождает ожидание... “великого полдня”

Человек неуемной энергии, композитор, автор-исполнитель, гитарист, некогда популярный теле- и радиоведущий, организатор рок-фестивалей и бард-форумов в Ереване. Его сольные концерты проходят в переполненных залах. А совсем недавно он вернулся с гастролей в США. Итак мой обеседник— Ваан Арцруни.

— Ваан, с места в карьер, твоя оценка сегодняшнего состояния армянской культуры. Куда мы движемся?

— Я оцениваю ситуацию и вообще воспринимаю нашу коллапс-культуру, говоря словами великого философа, как “ожидание великого полдня”. Потому что любое обнуление ценностей, любой декаданс ведет к перерождению и созданию кардинально нового качества.

Посткризисный период для любой культуры является благословенным. Но у нас не просто кризис — у нас коллапс. Мы давно находимся на дне пропасти, и это дно ощутимо: для этого достаточно включить телевизор или радио или просто пообщаться с кем-то на улице.

Армянская культура сегодня проходит через то, что проходили все культуры — и немецкая, и австрийская, и латиноамериканская... Мы еще просто в начале пути. Но я отчетливо вижу зачатки и искренне предвкушаю расцвет и взлет нашей современной национальной культуры. Посему, говоря “коллапс”, я оптимист более чем когда-либо.


— Как ты считаешь, способствуют ли современные “театрализованные развлекаловки” поддержанию отечественного зрителя в его желании деградировать дальше?

— Я всегда сужу по прецедентам. (Хотя легче всего опираться на неудачные примеры, на которые так щедра наша культура, и строить на них свои предположения.) Лично для меня было два прецедента — два спектакля, ставшие откровением. Первая постановка — это “Школа шутов” по Гельдероду, которую очень давно сделал Арсен Абраамян (Пуш), и вторая — “Седьмое чувство” (постановка Ваана Бадаляна), увиденная мною два года назад в Маленьком театре Эстетического центра. Разрыв между ними чуть ли не в пятнадцать лет, но это были те два спектакля, которые действительно поразили меня. Мое восприятие искусства, кроме всего прочего, базируется на одном очень субъективном факторе. Если автору произведения удается “погрузить” меня в созерцательное состояние, в котором я начинаю воспринимать пласты, то я считаю это произведение сильным, а следовательно, удавшимся. Людям сцены прекрасно известно, что на зрителя воздействует не что-то одно, а комплекс факторов. То есть нельзя, представив блестящую актерскую игру, но сделав плохой декор, рассчитывать на то, что зритель вычленит оттуда только хорошее и будет вычитать неудавшиеся компоненты спектакля в целом. Вот и у меня не получается вычленять, я воспринимаю все в целом, и лишь когда весь этот ряд функционирует, все галочки проставлены, я начинаю воспринимать произведение искусства как таковое. Так вот этих двух прецедентов для нашей театральной действительности, в затерянной горной стране вполне достаточно, чтобы иметь право говорить о том, что театральный процесс у нас идет.

В целом наше современное искусство развивается в сегменте “субкультуры”, где все делается на потребу какого-то непонятного, неоформленного вкуса и на потребу каких-то непонятных сиюминутных зрительских импульсов. В этом режиме “спущенных тормозов” работать очень легко и просто. Посему человек, решивший сделать, предположим, на антрепризном спектакле большие деньги, может приехать сюда из Парижа, сделать эти деньги, а затем, лежа где-нибудь в Каннах и потягивая коктейль, размышлять о том, какой все же этот армянский зритель... Никто из них — добившихся “успеха” в нашей стране — высоким мнением об армянских зрителях не отличается. Грубо говоря, делается быдлятский продукт для быдлятского восприятия.


— То есть, говоря словами Макса Фадеева, “пипл хавает”, и, более того, он все время голоден?..

— Я не совсем согласен. В культуре все чем-то уравновешивается. Как природа, так и культура пустоты не терпят. Как контраргумент я могу представить целый ряд феерических, музыкальных проектов, которые с лихвой компенсируют все вышесказанное. Это и фестивали, которые организует компания “Перспективы 21-го века”, и дни Кшиштофа Пендерецкого в Армении, и многое другое: начиная от Джетро Тала, заканчивая, к примеру, Гией Канчелли и т.д. Это все есть и на нашей сцене. А мой оптимизм в данном случае базируется на том, что хоть пока мы не обладаем внутренним содержанием и культурным ресурсом, но это восполняется тем, что поступает на армянскую сцену из-за границы. И палитра в этом смысле колоссальная — это и джаз, и рок, и академическая музыка, и театр...
Нынешняя ситуация не сравнима с той, что было в советское время, потому что тогда мы просто читали, выуживая информацию из каких-то источников. И о Питере Бруке знали понаслышке, и об Антониони, и о Бертолуччи... Все это сейчас, слава богу, нам доступно и, что самое главное, все это мы имеем возможность сравнивать.

Например, и я, как и многие другие музыканты, долгое время пребывал в уверенности, что у нас в Филармоническом зале имени Арама Хачатуряна очень плохая акустика. И лишь когда я услышал в этом зале исполнение очень хорошего зарубежного оркестра, я понял, что дело отнюдь не в акустике зала, а, увы, в музыкантах.


— “Попса дробит шрапнелью наши души...” Как ты относишься к указу от 25 февраля об обязательном “живом” исполнении на концертах в подобных культурных центрах?

— Попса всегда была в каком-то отстраненном состоянии от тех, кто играет настоящую музыку. Аранжировщик делал свое дело, это все переносилось на диск, и попса худо-бедно перебивалась с крестин на свадьбу, со свадьбы на правительственный концерт — словом, кое-как существовала. Сейчас же этот указ привел к тому, что попса за неимением внутренних ресурсов в виде инструменталистов обратилась-таки к серьезным классным музыкантам. Если приглядеться, на их выступлениях где-то там, “на задках”, а то и на подпевках, работают в основном очень хорошие джазовые музыканты. Практически во всех проектах, которые идут по ТВ в живом эфире, участвуют музыканты из биг-бендов, из джаз-бендов, из группы “Тайм репорт” и т.д. Музыканты, имеющие европейское и даже мировое звучание, вдруг оказываются в роли аккомпаниаторов у людей с совершенно сомнительными способностями и еще более сомнительной артистической репутацией. Ничего хорошего в этом смысле я не вижу, потому что для джазового музыканта это низведение своего творческого уровня до “плинтуса”. Для попсы одним концертом больше, одним меньше — они свою деньгу зашибают на все тех же крестинах и свадьбах. Что же до музыкантов, попавших в эти ряды, то я их лично уже серьезно воспринимать не могу — я им перестаю верить.


— Виноваты ли сами деятели культуры в происходящем или просто время такое?
— Человек, имеющий твердые представления о своей позиции в искусстве, никогда от них не отказывается. Это лишь кажется, что он стоял где-то наверху, а сейчас вдруг опустился до “сериала”. Нет, он просто наконец нашел себя! Это как раз там, наверху, он был случайно. Это, на мой взгляд, и есть ключ к пониманию нашей культурной действительности. ...У нас удивительный баланс между тем, что происходит на сцене, и тем, что происходит в зрительном зале. Такого соответствия вкусов, такой гармонии запросов и всевозможных понятийных моментов не существует ни в одной культуре. Позицией “харц чка!” — этим словосочетанием определяется общее состояние сегодняшней национальной культуры. Потому-то я и считаю, что она коллапсирует и агонизирует, и искренне жду, когда это закончится...


— С независимостью “сапожники” получили возможность открыто слушать горячо любимую ими турецкую музыку и, более того, их “последователи” стали задавать тон в искусстве. Насколько велика опасность окончательного растворения национальной культуры в мутном потоке шоу-бизнеса?

— Я отвечу жестче: генетическая составляющая армянского генома, к нашему великому сожалению, у 99% населения, как ни крути, включает в себя этот “собачий” ген. Он подавлялся национальной государственной политикой с того момента, когда сюда перевезли и произвели захоронение останков Комитаса. С тех пор, во всяком случае в области музыкальной культуры, появился определенный догмат. Мне кажется, были люди, которые, не имея даже представления о генетике, прекрасно понимали тогда, через что можно очистить этот самый геном.

В XXI веке мы должны очень сознательно подходить к этому вопросу, учитывая, что при звучании турецкой музыки у большинства наших соотечественников резонирует и входит в состояние возбуждения именно эта часть гена. А музыка, как известно, это то, что непосредственно работает с подсознанием человека, с архетипами... И в этом смысле надо подходить в высшей степени сознательно и осторожно, понимая, что нужны десятилетия, а возможно, и столетия, для того, чтобы очиститься... А для этого надо строить свою национальную политику в области культуры. Такой политики у нас, увы, нет. И когда я говорю о “великом полдне” нашей культуры, я имею в виду время, когда возникнет этот догмат, когда “культурная” система институционально начнет работать в стране. Тогда мы сможем правильно себя соотносить с тем, что ценно, глубоко и содержательно, что обогащает и возвышает человека над самим собой. И соответственно сможем соотносить себя с тем, что принято называть плинтусовым уровнем.


— Необходимость рождает спрос — спрос формирует рынок. Арменчик, “Две звезды”, “суперстары” — как противостоять этими явлениям?

— Зачем? Мы говорим о сиюминутном спросе... Но что эти явления значат в культуре? Но они более чем необходимы сегодня, потому что без того же Арменчика, без всех этих персонажей — своеобразных провокаторов “нарыва” — настоящего коллапса не произойдет. И чем больше их появляется, тем больше во мне уверенности и оптимизма, что процесс не остановился, а идет, как и положено, к концу. В какой-то момент до зрителя дойдет, почему это слушать нельзя, но он должен это “кожей почувствовать”. Ведь как формируется вкус зрителя? В сравнении. Пока ты ему не покажешь чего-то живого, говорить ему о том, что он на протяжении двадцати лет питается мертвечиной, как минимум беспредметно...


— В прошлом году ты был в США, где работал в новом проекте... Так?

— Это был проект Артура Месчяна. Я с 80-х годов участвую в его музыкальных проектах, а сейчас уже не только я, но и весь мой состав. Мы дали три концерта в Москве, два — в Ереване и вот финал в Лос-Анджелесе. И это еще один пример того прецедента, на который сегодня можно опираться и смело смотреть вперед в ожидании неминуемого расцвета нашей национальной культуры, в ожидании “великого полдня”...

пятница, 12 февраля 2010 г.

Армине Григорян: Дом, где музыка живет

Директора дома-музея Арама Хачатуряна Армине Григорян вполне обоснованно можно назвать не просто энтузиастом, но и новатором в области музыки. Точнее, в области пропагандирования музыки. “Прямая обязанность армянских исполнителей - грамотное представление и популяризация, в первую очередь, музыкального наследия своей страны, - говорит Армине Григорян. - Я так считала прежде, занимаясь исполнительской и педагогической деятельностью, и продолжаю настаивать на этом, будучи уже директором дома-музея Арама Хачатуряна”.

Небольшое биографическое отступление. Армине Григорян неоднократно выступала с концертами в России, Италии, Арабских Эмиратах, Германии, Литве, Ливане, Кипре и США, равно как и с Армянским филармоническим оркестром. Сотрудничала с такими известными музыкантами, как скрипач Николай Мадоян, виолончелисты Ваграм Сараджян, Александр Чаушян, скрипачка Сибилл Чоп. На конкурсе “Рим-2003” Армине была удостоена звания лауреата, специального приза, а также медали от Палаты депутатов Рима. Она является профессором Ереванской консерватории, а с 2004 года - директором дома-музея А. И. Хачатуряна.

Надо отметить, Армине Григорян до сих пор блистательно удается совмещать позиции директора и пианистки в Трио имени Арама Хачатуряна (Карен Шахгалдян - скрипка, Карен Кочарян - виолончель). В сентябре прошлого года в исполнении Трио имени Арама Хачатуряна был выпущен диск, на котором представлены трио Арно Бабаджаняна и Дмитрия Шостаковича для фортепиано, скрипки и виолончели.


А в прошлом году усилиями Трио состоялись концерты, посвященные известным армянским композиторам: Эдварду Мирзояну и 80-летию Авета Тертеряна. В программе концертов были представлены как популярные, так и менее известные произведения этих композиторов. Оба этих мероприятия удалось организовать при содействии Министерства культуры Армении. На вопрос же о последующих программах, в частности, о возможном обращении к деятельности других именитых армянских композиторов, Армине Григорян ответила, что готова полностью взять на себя художественную сторону организации концертов. “В этом году отечественных меломанов в рамках юбилейных вечеров ожидает немалое количество приятных сюрпризов, - говорит Армине Григорян. - Состоятся концерты, посвященные юбилеям видных армянских композиторов Карена Хачатуряна, Александра Арутюняна и Гагика Овунца. Также предстоит встреча со многими армянскими исполнителями в рамках фестиваля, посвященного 200-летию великого немецкого композитора Роберта Шумана”.

Конечно, было бы неплохо, если бы к подобным мероприятиям чаще стали проявлять свой живой интерес спонсоры и меценаты. С сожалением приходится констатировать, что некогда возвышенное понятие “меценат” на сегодняшний день, как правило, ограничивается лишь пособничеством на уровне личной заинтересованности, и то в области, далекой от настоящей армянской музыки. Однако, как известно, в каждом правиле есть исключения. И, кто знает, возможно, эти исключения и явятся началом возникновения новых правил. Во-первых, это Ваге Акопян, оказавший большую поддержку Трио имени Арама Хачатуряна. А во-вторых, хотелось бы отметить интерес, проявленный Фондом социальных инвестиций Армении к проблеме реконструкции фасадной части дома-музея. Как известно, у здания дома-музея Арама Хачатуряна 5 внешних арок, которые, по задумке автора Эдуарда Алтуняна, символизируют линии нотного стана. Но дело в том, что в качестве стройматериала для арок при строительстве использовали травертин, который стал осыпаться. Вскоре от арок стали отламываться большие и маленькие куски. И весьма отрадно, что решение проблемы с ремонтом и восстановлением первозданного вида фасада дома-музея взял на себя директор Фонда социальных инвестиций Армении Ашот Киракосян, отец которого - Александр Киракосян - активно участвовал в строительстве дома-музея Арама Хачатуряна.


”В музее ежемесячно организовываются “DVD показы”, на которых посетители получают возможность ознакомиться как с известными, так и с новейшими исполнениями классических произ-

ведений, - рассказывает Армине Григорян. - Предваряются показы вступительным словом профессора Ереванской государственной консерватории им. Комитаса, музыковеда Ирины Тиграновой. В этой связи хотелось бы поблагодарить большого друга дома-музея Арама Хачатуряна - канадского армянина Армика Григоряна, регулярно предоставляющего материалы для проведения этих показов и фактически спонсирующего фоно- и видеотеку нашего музея”.

Однако в остальном дом-музей довольствуется внутренними резервами и, надо признать, делает это весьма грамотно и на должном уровне. Силами сотрудников дома-музея Арама Хачатуряна осуществляются школьные образовательные программы под названием “Дети созидают”. Детям предоставляется возможность рисовать, писать - словом, заниматься творчеством, слушая бессмертную музыку Арама Ильича. “Необходимо начинать музыкальное воспитание детей с самых азов, со школьной скамьи, - говорит Армине Григорян. - В наш век тотальной перегрузки мозгов обилием информации, конечно, весьма сложно достичь желаемого результата. Я буду счастлива, если хоть десять процентов из тех, кто сегодня участвуют в наших программах, станут впоследствии хотя бы активными слушателями. Хотя верю и надеюсь, естественно, на большее!”.


Также с прошлого года дом-музей проводит абсолютно новую программу, которая называется “Музей в гостях у школы”. “Если в первой программе дети приходили к нам, то в рамках этого проекта мы сами отправляемся в школы, - поясняет Армине Григорян. - Нам предоставляется один урок, в течение которого наши научные сотрудники проводят урок на тему “Творчество Арама Хачатуряна”. Дети слушают музыку, просматривают видеоматериалы, обсуждают интересующие их вопросы с сотрудниками музея… После этого они приходят в гости к нам на организованный для них концерт, где для них выступают их же сверстники”.

Остается лишь дополнить, что когда-то самой богатой фонотекой в городе считалась коллекция записей в доме-музее Арама Хачатуряна. Она была некогда по крупицам собрана бывшим директором музея Гоар Арутюнян. Большинство из них просто бесценно! К примеру, в доме-музее хранятся прижизненные записи, где Арам Ильич лично рассказывает о своих произведениях и об истории их создания. Эта коллекция существует по сей день. Но, к несчастью, большинство этих редчайших записей хранится на отживших свой век носителях: кассетах и бобинах. Для того, чтобы спасти эти записи - оцифровать, требуется немалое финансовое вложение. Однако музей этой возможностью, увы, на сегодняшний день не обладает…

Очень хотелось бы верить и надеяться, что наше государство сочтет возможным изыскать необходимые средства для решения этой более чем насущной для культурного наследия нашей страны проблемы.