Культура — это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят... А заботит нас сегодня, как раз, отсутствие этой самой культуры. Замкнутый круг?.. О том, как выйти из сложившейся непростой ситуации, читайте в эксклюзивных интервью видных деятелей культуры Армении… и не только.

пятница, 25 ноября 2016 г.

"Ремонт" в театре только начинается…

   10 декабря после ремонта вновь откроет свои госте-приимные двери обновлен-ный Национальный акаде-мический театр им. Сунду-кяна, очередной театраль-ный сезон начнется спек-таклем «Пэпо». Наш сего-дняшний гость — художес-твенный руководитель те-атра, актер, режиссер Армен ЭЛБАКЯН.
Как преобразился театр после ремонта и что нового ожидает зрителя?
— Ремонт продлился больше года, был проведен на высоком профессиональном уровне. Но это частичный ремонт — была заменена сценическая техника, паркет в зале, кресла… Дело в том, что чем ближе двигался ремонт к завершению, тем очевиднее становилось несоответствие новой сцены и того, что к ней «прилегает». Помимо выделенных средств, театр также вложился в общее дело — государство выделило 7 млн евро, театр доложил свои 40 млн драмов, внес, скажем так, посильную лепту. В результате — обзавелся не только новой аппаратурой, свежевыстланным паркетом и новыми креслами зрительного зала, но и в целом освежил весь антураж.
Выбор спектакля объясняется тем, что, во-первых, — театр имени Сундукяна, а мы решили непременно иметь в репертуаре его произведения, во-вторых, уверен, несмотря на некоторые «архаизмы», пьеса остается актуальной и поныне, да и сегодняшнему зрителю будет интересно соприкоснуться с языком великого драматурга. Ну и в целом деятельность театра будет больше направлена в сторону национальной драматургии. Это не исключает того, что у нас будут играться и европейские пьесы, и выступать европейские коллективы. Но считаю, основной долг и даже обязанность Национального театра — пропаганда нашей драматургии: как классической, так и современной. Мы должны не просто держать руку на пульсе, но всячески способствовать развитию современной национальной драматургии. Современная техника — это замечательно, это необходимо, и огромное спасибо как государству страны, так и труппе нашего театра за поддержку. Но настоящий «ремонт» только, можно сказать, начинается, поскольку нам предстоит наполнить эту новую атмосферу адекватным содержанием, гармонично соединив новую технику и современный театральный язык, опять же, ставя превыше всего национальный фактор, дабы достойно представить армянский театр, национальное искусство не только армянскому зрителю, но и мировому театральному пространству.
Не буду голословным, на данный момент в процессе работа над спектаклем о Карабахской войне по пьесе «Каменный узел» Грачья Бегларяна, его ставит молодой режиссер Давид Арутюнян, в нем в основном занято последнее поколение наших актеров. Весной планируем премьеру. И это только начало…
      — Какие изменения ожидаются в театре и какие, на ваш взгляд, необходимы в целом в театральном пространстве?
— Что касается нашего театра, первым делом нужно обновить репертуар, приглашать молодых режиссеров, и не только из нашей республики. Вместе с обновлением, освежением атмосферы театра надо учитывать и накопленный опыт и очень осторожно проводить это слияние старого и нового. Говорить о кардинальных реформах в труппе театра, сокращении или расширении, не буду. Театр — это своеобразное сито — в процессе работы все просеивается, отбирается, в итоге остается самое нужное, результативное.
В отношении армянского театра в целом воздержусь от каких-либо «готовых рецептов». Поскольку воспитание театрального зрителя — дело рук самого театра, и конечный итог — это спектакли, то есть то, что они дают, чему учат. Каждый на своем месте должен отвечать за то, за что ответственен. Советовать новому министру, что да как делать, на что тратить, а на что — нет, считаю как минимум неуместно… Вот я худрук — значит, моя забота художественная часть вверенного мне театра. Вопросы коммерческого плана, зарплат и т.д. — позиция директора театра. Могу лишь сказать, что на сегодняшний день наши театры обладают серьезным потенциалом, достаточными возможностями, чтобы иметь интересный репертуар со всеми вытекающими из этого положительными последствиями.
Возможно, после обновления репертуара, контакта со зрителем я смогу со своей стороны представить какие-то предложения, но пока об этом говорить рано... Помню, когда я возглавил Театр марионеток, он находился в бедственном состоянии: четыре скамейки и два актера на сцене. Сегодня в репертуаре более сорока спектаклей, работают двадцать актеров, театр посещаем и популярен. Но на все это нужно время. Время, целеустремленность и терпение… Когда руководителя грузинского театра марионеток, замечательного режиссера и сценариста Резо Габриадзе спросили, сколько у него в театре работает актеров, он ответил — сто. Недоумение — почему сто, не многовато ли?.. «А потому что интересно!» — ответил он. Так что если говорить о «рецептах», насколько «общим» ни покажется мой ответ, — театр должен, обязан быть интересен! И этим все сказано.
— Насколько влияет занятость актеров на стороне, в сериалах, на работу в театре?
— Понимаю, куда вы клоните… Проблема «обкатки» на стороне не нова. Скажем, в прошлом веке съемки в кино считались чем-то чуть ли не зазорным для театрального актера. Кино было чем-то второстепенным, недостойным настоящего актера, своего рода фаст-фудом, равно как сериалы сегодня. Но время все расставляет на свои места, и мы видим, что кино уверенно заняло свою позицию и совсем не собирается ее сдавать. То же самое происходит сегодня на наших глазах с сериалами… Говорить о том, что актер портится, «обнашивается», обрастает негативным имиджем, считаю неверным. Актер не портится — он всего лишь познает свою профессию. Хороший актер будет хорош во всех форматах и жанрах. Скажу более, это своего рода лакмус — актер может годами работать в театре, а потом «найти себя» в сериале или еще где-то. Удачно или нет — зависит исключительно от его таланта, ну и немного везения. Другое дело — уровень самого сериала. Он опять же не может испортить настоящего актера, но вот насколько тот или иной «сериал» способствует воспитанию зрителя — вопрос совершенно другого плана и, увы, не ко мне.
— Более двадцати лет прошло после окончания Карабахской войны, и только сейчас театры стали обращаться к этой теме. В чем причина столь долгого и, пожалуй, не совсем понятого молчания?
— Как сказал классик, театр начинается с вешалки. С позиции современника смею дополнить, что театр начинается с Поэта. Не было б Шекспира — не было бы «Гамлета», не было б Сундукяна — не было б «Пэпо». Изначально важен как стратегический фактор пропаганды, национального самосознания, так и, разумеется, драматургический материал, на базе которого будет создаваться театральный продукт. Но нужна и активность, как говорится, на местах. Скажем, возвращаясь к новой постановке, можно сказать, что мы ее заказали автору. Было много вопросов, обсуждений — сначала режиссер работал с драматургом, потом и я, и наш худсовет… В итоге проект запущен, и спектакль вскоре будет представлен.
…Все это нас неизбежно возвращает к ответственности за свою позицию. Но она не может существовать в отрыве от интересов государства, от будущего страны. Следовательно, лишь работая разумно, целеустремленно и слаженно, можно достичь ощутимых позитивных результатов как в воспитании будущего гражданина страны, так и в культурном пространстве в целом.
Искусство не может существовать и тем более научить чему-то в отрыве от сегодняшнего дня. К примеру, наш «Пэпо» - это не иллюстрация известного произведения Сундукяна, с которым наш будущий зритель только-только знакомится, сидя за партой, а скорее — современная постановка по одноименной его пьесе, с использованием фрагментов из других его произведений. Все через призму сегодняшнего дня. Тема настолько гениальная и вечная, что будет актуальна всегда. А вот как преподнести и как достучаться через нее до сегодняшнего — настоящего и будущего — зрителя, проблема, а точнее — ответственность театра…

Рубен Пашинян, «Новое время»

пятница, 18 ноября 2016 г.

ПО ГЛАВНОЙ УЛИЦЕ С ОРКЕСТРОМ И В «ЗНОЙНОМ» РИТМЕ ШЕСТЬ ВОСЬМЫХ!

Сегодня везде только и говорят о названии улочки в Эчмиадзине именем Арама Асатряна. Мол, как это можно, – колыбель армянского христианства, а тут улочка имени какого-то рабиса? Не скажу, что и я в восторге. Но давайте-ка разберемся по порядку.
Рабисы – рабисами. Кто из нас отреагировал, когда маленькие ереванские улочки называли именами величин: всемирно известного астрофизика Амбарцумяна и мецената Гюльбенкяна? Явно не те же, кто активно продолжают называть улицу Сиаманто улицей Касьяна.
Сколько учителей, докторов, преподавателей вузов, предпочитающих, как правило, или отмалчиваться, или, наоборот, «открыто» возмущаться (между собой), отказались от просмотра очередного «ворогайта» или бесвкусого ТВ-шоу?
Сколько интеллектуалов подняли свой голос против превращения Армении в некую «Уганду», куда ежегодно на фестивали привозят очередную звезду давно ушедших лет, мотивируя , мол, в годы ваших бабушек она или он были теми еще звездами?.. Почему деньги тратятся не для развития, не для поднятия интеллектуальной планки молодежи, а в большинстве своем на вторсырье или то, что давным-давно ушло в тираж?
Вы говорится, улица Асатряна. А что вас возмущает? Каков спрос – таковы и герои: культивируются имена, которые все еще могут приносить прибыль. Завтра будет проспект Спитакци Айко, возможно, неподалеку от переулка Арамэ. Что вас удивляет? Кто продолжает кормить продюсеров и директоров этих «корифеев»?
Кто сам на своем месте – сделал что-то на пользу своей культуре? В помощь, в поддержку ее развития – в своем доме, в своей семье. Одна надежда на молодежь – на ее самосознание и генетическую память, ведь именно это заставляет их собираться каждую последнюю пятницу месяца у Каскада и разучивать национальные танцы. Именно это ведет их к национальным истокам.
Они-то как раз давно поняли, что возмущаться надо по делу. Такими темпами не за горами и акции протеста у зданий ТВ, активно продолжающих испражняться в телеэфир переделанными на армянский лад турецкими сериалами и мусульманскими мелизмами с  армянским текстом, преподносимыми как армянская музыка.
Сбитое с толку, отлученное равнодушием родителей от приоритетов, поколение, мало помалу по-настоящему начинает понимать, что такое свобода! Свобода выбора – когда ты можешь не делать, то чего не хочешь, а не когда можешь делать то, что тебе вздумается. Когда есть выбор: становится сапожником или профессором, а не право смачно и безнаказанно плевать и в того, и в другого.
А улица Арама Асатряна, вероятнее всего, будет. И в день его рождения по ней, освященной заранее ААЦ, пройдет духовой оркестр, исполняющий гимн страны и «черные глаза». И пусть это будет укором нам – оградившим своих детей от настоящего искусства и равнодушно позволяющим им питаться суррогатами и разной ересью. Нам усердно шепчущимся по кафешкам, но пасующим перед микрофонами. Нам, умеющим побеждать вопреки войнам, но, побеждая, незнающим, что с этой победой делать, куда ее девать. Наконец, нам, голосующим против ювенальных мерзостей и гей-парадов, но вместо этого продолжающим жить в городе с кошмарными памятниками и порочащими нашу культуру названиями улиц... 
Мы живем вопреки – в знак протеста. Остается надеяться, что если вся страна будет вытатуирована именами рабисов, даст Бог, в далеком, но светлом будущем, кто-то в знак протеста  станет тайком слушать Шопена и Листа...

суббота, 5 ноября 2016 г.

«Надо быть героем в мелочах!»

       Встреча с этим замечательным российским актером, певцом и музыкантом произошла совершенно случайно — в фойе одной из ереванских гостиниц. Приехал он сюда не на гастроли, концерт или премьеру фильма, а просто, не афишируя, с женой и ребенком, посмотреть, познакомиться со страной, о которой много слышал, но, увы, никогда не бывал прежде. Наш сегодняшний гость — заслуженный артист России Евгений ДЯТЛОВ.
    — На меня произвело очень сильное впечатление все, что я успел увидеть в Армении, хоть и, конечно, одного дня очень мало. Особенно мне понравился Каскад — и сам комплекс, и представленные экспонаты, и архитектура зданий вокруг… Но отдельно хотелось бы отметить встречу с памятником Арно Бабаджаняну. Так уж получилось, что в первый же день мы вышли погулять и дошли до площади Свободы, где стоит этот замечательный, на мой взгляд, памятник. Признаться, я был несколько удивлен, узнав, что мнения на предмет памятника в Армении неоднозначные. По-моему, прекрасный памятник! Я даже пожалел, что нет такой точки, с которой можно посмотреть на него сверху и увидеть большой скрипичный ключ, а из него как бы «вырастает», звучит музыка в виде морских волн. И эти волны превращаются в человека, которого они «разбрасывают» по этой музыкальной глади — руки, пальцы, вздернутое к небу вдохновенное лицо… И даже рука в виде волны, и это «кипение» океана музыки, и она как бы распинает человека, превращая его в символ вдохновения… Просто шикарно — образность максимальная!
Также на меня произвел большое впечатление Хор Вирап, где томился св.Григорий Просветитель. И об этом, и об Арташате, на территории которого находилась темница, и о царе Артавазде, который считается основателем армянского театра, и об истории страны в целом нам с любовью рассказывали наши армянские друзья Србуи и Гор. За что им огромное спасибо! Казалось, нет вопросов об Армении (и не только), на которые они бы не знали ответа. И это же касается всех, с кем нам довелось пообщаться — прекрасно, что люди так чтят и знают историю своего народа. Народа-мученика, народа-воина, народа-победителя!
Мы как студенты ходили за нашими гидами, задавали вопросы, внимательно слушали. И вот уж скоро возвращаться домой, но мы непременно заново все это просмотрим в книгах, интернете. Культура страны, история Армении очень богаты — уверен, нам предстоит открыть для себя еще очень много интересного!
— Вы служите в театре, выступаете с сольными концертами, снимаетесь в разных телепроектах, а с 2015 года — и в программе «Точь-в-точь». В чем был «актерский соблазн» участия в этом проекте?
— Соблазн, если это можно так назвать, был в первую очередь в формате. В разнице между тем, что надо было сделать, и банальной пародией. В пародии, как правило, образ получается чуть ниже самого исполнителя. В «Точь-в-точь» пред-стояло взять столь серьезные план-ки, настолько погрузиться, а затем дотянуться до образа, что о «паро-дировании» и речи не могло быть. Тем более что для меня это были люди, на творчестве которых я вырос, к которым тянулся… И вот ты погружаешься в образ, в этот объем, и даже если не знаешь каких-то фактических данных, твое вообра-жение начинает его достраивать. Ты перевоплощаешься, становишься и, наконец, по-новому порой открываешь этого человека. И при такой скрупулезной работе начинаешь понимать — черт возьми, вот так надо вообще работать над ролью! Не может быть твой персонаж глупее тебя — иначе ты начинаешь пародировать, в общем-то, человеческую сущность.
Но и пародия пародии рознь. Одно дело жалкое, порой неуважительное, «недотянутое» и недоработанное изображение на потребу публике, а другое — когда человек, сам изначально будучи величиной, подмечает какие-то черты, нюансы и в формате дружеского шаржа, сатиры показывает этот образ. Вспомним Ираклия Андроникова — он просто как бы брал увеличительное стекло и через него представлял некую Величину, одновременно преклоняясь перед мощью и талантом этого человека. Он просто становился неким очевидцем, который рассказывает нам о каких-то планетах…
Увы, зачастую мы сталкиваемся в разных постановках, по большей части в опереттах, с процессом «быстрого подхода к перевоплощению», где персонаж становится как бы глупее актера, хотя последний-то сам понимает, что он лучше, просто показывает нам некого дурачка — влюбленного дурачка, или жадного дурачка, или злобного, или ревнивого… но все время какого-то дурачка. Если мы видим дурачка — значит мы выше его. Но такой персонаж меня, зрителя, ничему не научит, ни на что не вдохновит, не заставит ему сопереживать. Единственное, я могу посмеяться и, слава Богу, успокоиться, что я-то получше. Актер тщетно «тянется» к чужому уровню, а когда этого не получается, разумеется, возникает чувство заниженной самооценки. И тогда чтобы победить — и персонаж, и себя — пытается сделать его ниже. А это недопустимо! Ведь твой герой — вершина, а ты лишь инструмент, через который зритель может проникнуть в истинную сущность персонажа. И только тогда открываются все детали, все истинные свойства характера, выписанные автором, всё, чем пришлось пожертвовать этому человеку и что преодолеть, чтобы стать таким. Вот это и многое другое я для себя, можно сказать, открыл в работе над образами по-настоящему великих людей в проекте «Точь-в-точь»...
— Сегодня не только на ТВ, но и в кино, и в театре стали снова возвращаться к образу героя нашего времени. И не потому что героев не было, а потому что, видимо, стали осознавать всю важность этого фактора. Герои есть и поныне…
— Вот посмотрите, обратимся к личности вашего соотечественника, известного спортсмена и Человека Шаварша Карапетяна — он, сам того не ведая, одним лишь своим поступком реально попал в список, не побоюсь сказать, мифических героев. И это не выдуманный персонаж, а реальный человек, герой!
Но вместе с этим сегодня мы свидетели некой демифологизации и каких-то непонятных «разоблачений» — мол, этот в действительности был такой, а тот — сякой. Но ведь внутри любого мифа есть и остается ядро — фактор человеческого поступка. Или человеческой жизни — как поступка! Вместо этого порой слышим, что человек, не давший взорвать плотину и спасший человеческие жизни, был на самом деле алкоголиком или хулиганом. И все это тщательно затем перемалывается… Не надо мифологизировать или демифологизировать кого-то. Герой — это человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время и сделавший то, что он обязан был сделать. Чем не герой старик-пенсионер, несмотря ни на что, продолжавший расчищать взлетную полосу в давно заброшенном аэропорте, но тем самым в день, когда самолет мог потерпеть крушение, реально спасший сотни жизней этой самой резервной полосой? Моя мама говорила: «Женя, на амбразуру может упасть и идиот — ты должен быть героем в мелочах!»
Мы научились идеально расписывать день, планировать, чтобы все успеть. А ведь героизм «в мелочах» — это, казалось бы, так просто: чтобы жена не почувствовала, что она другого сорта, чтобы дети не почувствовали, что они не были любимы в этот день, чтобы родители не ощущали себя забытыми…  Как все успеть? А ведь если будет героизм в мелочах, возможно, и не понадобится большего геройства. Как правило, героизм одних — результат разгильдяйства, равнодушия или, того хуже, преднамеренного вреда других.
Вот пока что мы не вышли на тот уровень, чтоб у нас в искусстве этот героизм в мелочах был подробно освещен. Искусство — зона конфликта, но мы еще не дошли до того, чтобы показывать конфликт с самим собой. А герои, вы правы, есть и поныне…

Рубен Пашинян, «Новое время»

пятница, 4 ноября 2016 г.

“Я никогда не переставал быть армянином”

С 21 сентября на киноэкранах Армении демонстрируется фильм «Ли-ния». об арцахской войне, человеческих ценностях, дружбе, любви и патриотиз- ме. Переосмыслить жизнь, дорожить ок- ружающими тебя людьми, любить родину — вот основной замысел фильма, пос- вященного 25-летию независимости Армении и, без преувеличений, букваль- но потрясшего армянскую обществен-ность.
Как родилась идея создания фильма? Почему был выбран именно этот формат — если так можно сказать, параллели между войной и любовью? Об этом и не только беседуем с режиссером картины Мгером МКРТЧЯНОМ.
— По правде, передо мной были поставлены очень чёткие задачи со стороны генерального продюсера фильма — Рубена Джагиняна. Он понимал, что ему нужно и в какой форме. Я написал сценарий. Мы периодически встречались и обсуждали. У сценариста есть большой риск — ему нравится всё, что он создаёт. Двойной риск — когда тот же человек является и режиссёром. Поэтому очень продуктивно иметь в противовесе сильного продюсера, разбирающегося не только в финансах, но и в драматургии. Мне повезло.
— Съемки фильма совпали с апрельскими событиями. Отразилось ли это как-то на фильме?
— Конечно. Мы были уже в процессе, когда началась война. И производственно, и эмоционально мы зависели от происходящего в стране.
— Как вы относитесь к тому, что за 20 лет после карабахской войны в кино, в театре «не так уж много» представлено интересных, объективных работ о произошедшем?
— Я не готов судить, были ли достойные работы или нет. У меня другая специальность. Для меня важно, получилось или нет у нас.
— Окончив ВГИК, вы тем не менее долгие годы не имели никакого отношения к кино, работали в коммерческих структурах. Что послужило поводом возвращения в кино?
— Что послужило? Понимание того, что мне не интересно жить. Я ржавею...
— Многие деятели искусства росли и вынуждены были мириться с «тенью своих великих предков», порой прибегая к «демаршам», выбирая совершенно иные специальности. Чем объясняется ваш выбор профессии?..
— Я живу самостоятельно с 17 лет. При всём уважении, но фактор ни знаменитого дяди, ни отца не сыграл на моём пути в кино абсолютно никакой роли. И мой путь — абсолютно самостоятельный. Чем объясняется выбор профессии, я не знаю. Мне нравится что-то создавать. Мне интересны человеческие эмоции. Это своего рода бензин для меня.
— Ваше творческое становление произошло в Москве, в другой культурной среде. Чем объясните то, что в вашем режиссерском почерке нашли отражение лучшие традиции армянского кино?
— За 27 лет жизни в Москве я не переставал быть армянином. Я надеюсь, что во мне комфортно улеглись опыт и уровень российского кино, как и лучшие, как вы говорите, традиции армянского.
    — Ощущаете ли вы себя внутри духовной жизни Армении?
— Я не знаю, что мне будет интересно в жизни завтра. И я не понимаю, что значит — видеть себя внутри духовной жизни Армении. Я либо есть в ней, либо меня там нет.
— Если говорить об ар-мянском кинопространстве, как бы вы охарактеризовали проис-ходящее внутри него?
— Важно, чтобы зритель имел альтернативу. Возможность выбора. Как это есть во всём мире. Как в более понятном мне россий- ском кино.
— Сегодня многие ратуют за восстановление «Арменфиль-ма». Организуются активные группы, общественные организации. Какова ваша позиция на этот счет?
— А что это даст? Сразу появятся хорошие сценаристы в большом количестве? Не «Арменфильм» или «Киноцентр» определяют развитие армянского кино. Нужно создать среду, чтобы было выгодно снимать кино. Нужно создать условия конкуренции, чтобы был спрос на профессионалов.
— Каковы ваши ожидания в связи с перестановками в культурном ведомстве Армении? Какие изменения, на ваш взгляд, необходимы?
— Я искренне верю в компетентность нового министра культуры Армена Амиряна и в его желание что-то изменить. Вопрос не в ожиданиях. Вопрос не в том, чтобы говорить о том, что необходимо. Уверен, он лучше знает. Не нужно лезть с советами. Продуктивнее будет, если просто не будут ему мешать.
— Вы не только сценарист и режиссер, но и продюсер. Помимо этого фильма, есть ли другие творческие планы?
— Планов много. Не знаю, хорошо или плохо стоять перед выбором. Потому что невозможно успеть всё и не терять при этом качества. Невозможно просчитать всё. Особенно, когда это в разных городах. Невозможно в жизни и в работе всё просчитать. Надеюсь, интуиция не подведёт.
  
Рубен Пашинян, «Новое время»