Культура — это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят... А заботит нас сегодня, как раз, отсутствие этой самой культуры. Замкнутый круг?.. О том, как выйти из сложившейся непростой ситуации, читайте в эксклюзивных интервью видных деятелей культуры Армении… и не только.

суббота, 24 декабря 2011 г.

"Одно дело сатирический театр, а другое — сортирный..."

Состояние отечественного театра некоторые деятели культуры старшего поколения характеризуют как "неудавшуюся эстафету"! Эстафетная палочка упала на землю, и никто ее не поднял. Упустили время, потеряли поколение, которое могло быть воспитано в ином культурном пространстве! Но вместе с тем... Вроде всем все понятно, всюду наперебой обсуждается состояние культуры в целом, но как наступает время действовать — тишина... Что в итоге способствует возникновению новых кошмаров на сценах театров... Правда, не всех.

Об этом явлении размышляет композитор, автор-исполнитель, некогда популярный теле- и радиоведущий, организатор рок-фестивалей и бард-форумов Ваан АРЦРУНИ.

— Честно говоря, я не вполне согласен с тем, что все в театре так плохо. Потому что, кроме того, что есть приписанные к государству труппы, сидящие на смешных дотациях и копеечных зарплатах, есть и отличные независимые коллективы. Например, театр "Агора" или независимые проекты на базе театра кукол — тот же спектакль "Полет над городом" Нарине Григорян по пьесе Ануш Аслибекян. Это серьезные уже оформившиеся труппы. В условиях, в которых может существовать независимый театр, не имеющий технической базы и даже собственной сцены, то, что они демонстрируют зрителю, по крайней мере требует уважения.

— Театр кукол любезно предоставляет сцену всем: начиная от указанных тобой коллективов и заканчивая рок-концертами и спектаклями Нарека Дуряна.

— Рокеры и Дурян арендуют помещение, а проект Нарине Григорян финансируется Кукольным театром, потому что его худрук Бабаян верит в эту труппу. Что же касается жанра, который представляет Нарек Дурян... Недавно я наткнулся в интернете на статью с анализом театрального искусства в России. И там была проведена демаркационная линия между сатирой и тем явлением, которое возникло из КВНа и существует сегодня на российской сцене. Имеются в виду Comedy Club и его клоны. Речь шла о сатирическом театре и о сортирном. Вот если подобного рода селекцию провести у нас, то все станет на свои места. Если бы у нас была возможность императивно писать на афише, что данный спектакль является по жанру сатирическим, а вот эти — сортирными, то у зрителей не было бы проблем. Зритель получил бы право осознанного выбора, и никаких проблем...

— Ну тогда возникнут проблемы у продюсеров, потому что на такие спектакли перестанет ходить платежеспособная публика, разве не так?

— Зато не будет обманутых, и зритель будет отдавать себе отчет, что он предпочитает. Ведь театр — это конгломерат: зритель в зале и действо на сцене — это и есть театр. То есть полное соответствие формы и содержания. Если на сцене сортирный юмор, то в зале — сортирный зритель. В случае вышеуказанных товарищей он кайфует, потому что увиденное им на сцене мало отличается от того, что окружает его в жизни — по лексике, по уровню юмора и т.д.

Ведь не секрет, что наше современное искусство сегодня развивается в сегменте "субкультуры", где все делается на потребу неоформленного вкуса и на потребу каких-то непонятных, сиюминутных зрительских импульсов. В этом режиме работать легко и просто.

Создается порой впечатление, что в некоторых наших театрах напрочь забыли о воспитательной роли театра, а состоит она в том, что происходящее на сцене должно быть на порядок, а то и на несколько выше того, что царит в зале. Театр должен поднимать зрителя, а не фиксировать его в этом болоте...

Вместо этого выдается по максимуму тот формат и то наполнение, которые идеально подходят друг другу — как по жанровой стилистике, так и по уровню исполнения. Поэтому проблем в этом конгломерате не возникает. И так работает не только Нарек Дурян — это и всевозможные "Зубы", и Vitamin, и даже Вардан Петросян и т.д. Зритель видит у них то, что волнует его в быту. Вопрос театрального катарсиса напрочь снят с повестки дня. Вот и все, что касается сортирного юмора.

— То есть, по-твоему, публика утратила способность распознавать качество, содержание — словом, утратила правильные рефлексы?

— На протяжении двадцати лет публика была лишена примеров, а это целое поколение, у которого не было возможности воспитываться на каких-то примерах. И поэтому мы имеем то, что имеем. А ведь все формы сценического искусства, ТВ и радио развиваются под лозунгом социального заказа. У толпы запросы не высоки и угодить ей проще простого. Вот дорога, которую выбирают наши "вестники муз".

Не секрет, что в России очень любят спиртное. Вы представляете, если б российская культура формировалась в соответствии с социальным заказом именно пьющего населения?

Культура — это государственный императив. Декларированная необходимость. Поэтому в той же России достаточно иметь один канал, где будет представлено то, что можно поставить вровень с мировой культурой, и все остальное перевешивается одним императивом. Открытие Большого театра, конкурс Чайковского... А цикл передач о криминалистике на канале "Культура". Вы посмотрите, куда они дошли — криминалистика как аспект культуры! У них даже новости культуры, которые показываются в новостных блоках, идут в контексте того, что происходит на Парижской сцене, в Ковент Гардене... Потому что это события одного порядка — не смешно ставить их в один ряд.

А вы видите какое-то проявление этого императива, государственного вектора в нашей ситуации? Хуже того, есть сферы, которые вообще не контролируются государством! Выдавать нищенские дотации театрам не означает контролировать данную сферу! По-моему, у нас нет видимой работающей госпрограммы развития национальной культуры.

— И культура зачастую существует и развивается за счет частных инвестиций...

— Это и хорошо, и плохо. Хорошо, конечно, что спонсоры и меценаты не дают нашей культуре окончательно загнуться. Но вот прекратит, скажем, "Вива-Селл" финансировать симфонический оркестр и что с ним станет? Что станет с Оперным театром? Ведь даже при финансировании музыканты уезжают! А почему? Да потому что не имеет право частное лицо частным образом решать вопросы национального масштаба. Культура, я считаю, может поддерживаться, но не должна быть зависима от частного капитала.

— Деятели культуры часто сетуют на отсутствие продюсерского института...

— Я не против продюсеров, я против ментальности, царящей у нас в этой сфере. Приходит талантливый человек к продюсеру и представляет проект на десять тысяч долларов. Вопрос продюсера: а если я вам дам пятьсот, вы сможете уложиться и хоть что-то сделать за эти деньги. Вот пример еврейского продюсинга: я вам дам сто тысяч долларов, вы смогли бы увеличить масштаб? Наш человек на предложение сократить, но получить-таки финансирование проекта, соглашается во имя идеи, но в итоге проигрывает. А тамошний деятель культуры, осознающий свои возможности, сто раз подумает, прежде чем дать какой-то ответ.

Я считаю, наша ситуация радикально изменится, когда начнет проявляться подобная ментальность. Продюсером культуры страны должно быть государство!

четверг, 22 декабря 2011 г.

“Интеллектуальные игры созданы не для того, чтобы заниматься политразборками”

Армянские знатоки — бронзовые призеры Всемирных игр

Интеллектуальные игры докатились и до советской страны, и в 1987 году в Армении появилась первая команда знатоков. Через три года команда Д.Тумасова выступила на московском “Брейн-ринге”. В начале 90-х гюмрийская команда “Ной” умудрилась не только блестяще выступить в элитарном клубе “Что? Где? Когда?”, но и удостоиться Хрустальной совы.

Со временем появилась “Армянская ассоциация знатоков”, члены которой достойно выступают за рубежом. Недавно ребята приняли участие на Всемирных играх “Знатокиада-2011”, которая проходила в Израиле. Председатель ассоциации и капитан чемпионов Армении, он же капитан “Перезагрузки” Тигран КОЧАРЯН рассказывает.

— Что это за “Знатокиада”?

— Это традиционный фестиваль, один из самых крупных и сильных турниров после чемпионата мира, где встречаются команды из разных стран. В этом году приехали 42 команды из 15 стран. Армянская сборная — я ее капитан — выступила, я думаю, очень успешно. Мы победили сборные Азербайджана, Эстонии, Латвии, но проиграли сборным Израиля и России и в итоге вошли в “восьмерку”.

В “Брейн-ринге” из девяти игр победили в восьми, но, дойдя до полуфинала, проиграли очень сильной российской сборной — команде Максима Поташева. После чего в матче за третье место мы вновь встретились с азербайджанцами и опять уверенно победили. Так мы стали бронзовыми призерами Всемирных игр знатоков. Думаю, для Армении это очень хороший показатель.

— Трения с нефтяными соседями были?

— И мы, и представители Азербайджана подчеркивали, что интеллектуальные игры созданы не для того, чтобы заниматься политикой. Мы приехали мериться знаниями, а политические разборки отбивают всякую охоту играть. Тем более что победа той или иной команды никак не влияет на решение карабахского вопроса. Наши отношения с азербайджанцами были сугубо игровые, никаких эксцессов не было.

— Армянские знатоки, равно как и наши кавээнщики, начиная с 90-х одерживали победы, доказывая, что мы и в самое нехорошее время можем быть как веселыми и находчивыми, так и серьезными и интеллектуальными. Продолжилось это и в мирное время...

— Естественно, интеллект это бренд, и наш народ имеет право гордиться им. Отрадно, что и соседи поняли, что работать над образом “умного грузина” или “умного азербайджанца” гораздо приятнее и выгоднее.

Прекрасно, что наши штангисты бьют мировые рекорды, но не менее приятны и победы наших шахматистов, равно как и знатоков. И хорошо, что этому уделяется должное внимание. В этом году мы ни на секунду не сомневались, что обойдем и грузин, и азербайджанцев — мы боролись за самые высокие места.

— Обратимся к виртуальной стороне твоей деятельности. В интернете (и не только) ты известен как “злостный” блоггер Pigh (Слон). Об уровне негатива по отношению к тебе со стороны тех же соседей можно судить по тому, сколько раз твой блог подвергался атакам, закрывался и т.д. Не влияет ли твое блогерское реноме на реальное общение со знатоками-азербайджанцами?

— Ну, чувства скрывать сложно... всем. Бывали и перепалки в свое время, есть и “заклятые” друзья среди знатоков-блогеров. Я лично со своей стороны всегда старался дифференцировать эти две сферы. В “Что? Где? Когда?” играет Тигран Кочарян, а сообщения в блоге пишет Слон. Вот и все.

Хотя, что касается тех же азербайджанцев, негативное отношение к Слону частенько переносится и на Тиграна Кочаряна, в какой бы сфере это ни происходило. И не только с их стороны.

— Ты назвал блогерство хобби, но ведь и игра в общем-то увлечение. По профессии ты экономист, если не ошибаюсь?

— Да, это так. Но сегодня я больше вовлечен в медиасферы, мне это очень интересно. Да, “Что: Где? Когда?” это хобби, и я не только не намерен оставлять его, но и, напротив, хочу углубиться. Мечта армянских знатоков о том, чтобы государство на них обратило внимание, за последние два года осуществилась. Движению помогает министр образования Армен Ашотян — сам бывший знаток, — отлично представляющий, что такое армянский интеллект, насколько это хороший бренд и как выгодно его можно продать. Игрой сегодня заинтересованы на самом высоком уровне, поддержку оказывает и премьер-министр. Благодаря этой помощи есть три профессиональные команды, а в этом году Ассоциация уже подтягивает детские и юношеские команды. Образована школьная лига Ассоциации, проводятся молодежные турниры. Дай Бог, чтобы все так и продолжалось и тогда с уверенностью могу сказать, что в ближайшем будущем мы увидим наших знатоков и на российском телевидении, и занимать они будут далеко не третьи места...

— Ну а что нового ожидается в ближайшее время?

— Вскоре ожидается проведение “Кубка премьер-министра” среди СМИ, а также традиционного турнира среди министерств и ведомств на “Кубок премьер-министра”. Собираемся провести крупный турнир с участием зарубежных знатоков, а также объединить всех армян-знатоков в новом панармянском турнире.

понедельник, 19 декабря 2011 г.

"Десять замечательных музыкантов уезжают, и не на время — с концами! Кто займет их место?"

"Я уже десятый год твержу, что надо серьезно заняться вопросом оркестра, но никто меня не слушает. И вот "дождались" — 10 прекрасных музыкантов покидают Армянский филармонический оркестр. Число уезжающих год от года увеличивается. Сегодня, если собрать всех наших музыкантов, работающих в Европе, то наберется как минимум шесть симфонических оркестров. Это хорошо, что их там так высоко ценят, но не время ли, чтобы они стали цениться и у себя на родине?" — так началась беседа с художественным руководителем и главным дирижером Филармонического оркестра Эдуардом ТОПЧЯНОМ. Он давно снискал славу человека, способного на прямые и порой нелицеприятные суждения о современной армянской культуре.

— Раньше, когда одни уезжали, их сменяли другие одаренные молодые музыканты. Причем было видно, кто кем станет: мы отслеживали процесс, уже прикидывая, что этот, скажем, станет прекрасным солистом, из того получится замечательный оркестрант, третий — будущий дирижер... Сегодня понятия ротации кадров уже не существует! Некогда лучшие музыкальные школы Еревана сегодня находятся в незавидном состоянии: школа Чайковского уже далеко не та, что была раньше, школа Саят-Новы "обезглавлена" (и не ясно почему)... После Петра Асатуровича школа окончательно потеряла свое лицо. Я не говорю уже о консерватории – там ужасное положение. Но даже если бы там все было нормально, все равно ничего бы не получилось, ведь это следующий этап для уже хорошо подготовленного музыканта, и туда не должен приходить абсолютный профан и начать пытаться кем-то стать. Невозможно научить человека профессионально играть на скрипке, если с шести до пятнадцати лет он ее в руках не держал. А у нас сегодня, к несчастью, сплошь и рядом именно такие кадры. И началось это не сегодня — уже 10 лет назад было видно, что ничего у нас благодатного не произрастает на музыкальной почве! Я забил тревогу и периодически поднимал этот вопрос. Глухо! Образовательная система расшатана, в музыке — более явно.

В нашем оркестре есть люди, которых вопреки общепринятому советскому постулату можно считать абсолютно незаменимыми. Не дай Бог, если с ними что-нибудь произойдет — замены просто нет. Последние могикане. Финиш.

Казалось, что как-то все образуется. Что что-то да и получится и оркестр не развалится. Слава Богу, все живы, здоровы, и оркестр с каждым годом играет все лучше и лучше. Но вот вам "первые ласточки" – 10 замечательных музыкантов уезжают — и не на время, а с концами! И обвинять их не в чем. Они не получают адекватной оплаты своего труда. Кто займет их место? Откуда? Неизвестно...

Что касается нашего оркестра, то надо сказать, что огромную помощь Филармоническому оркестру оказывает непосредственно президент Серж Саргсян, за что мы, конечно, очень благодарны. Если бы не он и не "ВиваСелл", то неизвестно, что бы стало с нашим оркестром еще три года назад. И хотя мне уже неловко обращаться к нему еще с чем-то, однако, видимо, придется просить также о приглашении высокопрофессиональных музыкантов на смену тем, кто нас собирается покинуть.

— Ну а как можно остановить отток оркестрантов?

— Единственный способ хоть как-то приостановить этот процесс – начать выдавать им нормальную, соответствующую их работе зарплату. Это, повторюсь, не решение проблемы, но хотя бы отсрочка неминуемого. Сегодня в Иордании оркестрант в среднем получает 2000 долларов, в Катаре — 4000, в Европе эти цифры удваиваются, утраиваются, добавляются нули... Наш оркестрант получает 400-600 долларов. Ну так хотя бы эта сумма должна составлять 2000 долл., чтобы они не уезжали? Все наши музыканты очень любят свой оркестр и искренне болеют за него. Но сколько можно? Как жить? Никто не может лишать их права быть адекватно и заслуженно оцененными.

— Но кто-то же виноват в происходящем — время такое?

— Время временем, но во всем виноваты мы сами! Наш менталитет, наше неумение ценить профессионалов. Вместо того чтобы создавать им условия для продуктивной работы, мы возводим всевозможные преграды. В то же самое время толкаем до победного конца людей посредственных, серых. Виновата наша самоуверенность и нежелание выслушивать критику. Где сегодня музыкальные критики? Их практически не осталось! А те, кто в силах, очевидно, боясь быть неверно понятыми, равно как и обидеть кого-либо, упорно молчат. Нарушена вся система ценностей.

Наше государство занимается охраной исторического наследия, памятников Армении. А как же судьба филармонического оркестра, который также нуждается в опеке и является живым памятником — брендом этой страны? Этот памятник нуждается в первейшей заботе и внимании, в достойном финансировании, так как именно он является культурным лицом Армении для всего просвещенного мира.

— Ну, финансирование-финансирование, а кто придет на смену "старикам"?

— Во-первых, единственный выход — это искоренение системы, порождающей серость, начиная с самых азов, со школьной скамьи. Надо, чтобы в школах преподавали истинные профессионалы. Опять же если нет своих – надо приглашать извне. Во-вторых — необходимо скорейшим образом решить вопрос создания академии при Филармоническом оркестре, где уже состоявшиеся музыканты, оркестранты смогут делиться умением и опытом. Из этих одаренных шестилетних детей, что будут там учиться, лет через 10 можно будет получить достойную замену нынешним оркестрантам. А если и сегодняшние музыканты уедут — кто будет преподавать этим детям? Пока я знаю, кто и что будет преподавать. Но лишь пока. А что потом? И оркестрантов приглашать, и педагогов? Я не понимаю, зачем потом переплачивать иным, если сегодня можно нормально заплатить своим и решить этим все вопросы?..

— Каков нынешний годовой бюджет оркестра?

— Меньше миллиона долларов. А если будет хотя бы три миллиона, то у нас и вопросов не будет. Я обещаю, что в этом случае наш оркестр через пять лет будет в списке лучших оркестров мира и гарантирую, что мы сразу же откроем эту академию и через пару лет будем радоваться успехам 8-летних музыкантов.

Я понимаю, что для Армении 3 миллиона — серьезные деньги, но для содержания оркестра — попросту смехотворные. Los Angeles Philharmonic имеет в год 110 млн долл, Чикагский Филармонический оркестр — 90 млн долл. Да, Америка, в которой, кстати, экономический кризис, — богатая страна, и она несмотря ни на что может себе позволить содержать симфонический оркестр, точнее — десятки. Но ведь мы и не претендуем на такие цифры — нам необходимо всего лишь одна тридцатая такого бюджета. А играем мы, простите за нескромность, многие произведения если не лучше их, то и не хуже их!

— Как стало известно, ты тоже как дирижер отправляешься в скором времени в Испанию? Кто будет руководить оркестром и кто займется открытием академии, если все же такие предпосылки возникнут?

— Все не так. Я получил предложение занять пост главного приглашенного дирижера оркестра. Это будет обязывать меня находиться 2,5 месяца в Испании. И не сразу — это восемь отдельных проектов. Но, извиняюсь, я и так треть года как минимум провожу вне Еревана. Но я не собирался и не собираюсь покидать пост худрука и главного дирижера Армянского филармонического оркестра. Иначе к чему все мои тревоги, набаты и, наконец, вера в то, что все еще возродится и о нашем оркестре заговорят как об одном из лучших музыкальных коллективов мира!

четверг, 8 декабря 2011 г.

...Страна, где люди говорят: бедность — наш друг, богатство — враг!

В кинотеатре "Москва" состоялся премьерный показ нового документального кинофильма "Абиссинский дневник". Об этом и многом другом беседуем с создателем картины, популярным телеведущим и журналистом Артуром БАХТАМЯНОМ.

— Все началось со случайно услышанной мной истории об архимандрите Ованнесе Тутунджи, отправившемся в Абиссинию три века назад. Именно ему удалось впервые найти истоки Нила, даже вычислить ширину русла реки и затем детально описать все это в книге-дневнике "Путешествие в Абиссинию". Сегодня BBC заваливает эфир информацией об американских "первопроходцах", измеривших, рискуя жизнью, ширину великой реки, в то время как армяне еще в XVII веке тоже далеко не безуспешно прошлись "этой тропой".

Естественно, я загорелся желанием отправиться по местам "боевой славы" нашего великого соотечественника. Я стал готовиться, с головой погрузился в изучение материалов, связанных как с этим путешествием, так и Эфиопией в целом. Был создан бизнес-план, бюджет этого проекта, велись переговоры с различными организациями как в Армении, так и вне ее пределов на предмет сотрудничества и финансирования. Там обещали подумать, тут — как всегда, сулили "варенье на завтра!" Время шло, а очередь нашего проекта так и не подходила... У меня опустились руки, и я уже было перестал надеяться на благоприятный исход нашего "безуспешного" предприятия.

В январе этого года на одном из новогодних застолий один из моих знакомых — Армен Микаэлян, представитель компании "Данфос" — вдруг стал восторженно рассказывать об Эфиопии, о том, что он вычитал, о миссии армян... У меня это вызвало улыбку — мол, знаем, читали, проходили, — но он не унимался, и, как это принято, во время возлияний предложил: "А слабо собраться нам и поехать туда?.." Да ради Бога! Сказано — сделано. Пока покупали билеты, выяснилось, что в Эфиопии есть немало армян, которые с радостью согласились нам помочь. Одним из них был Грач Джеражян, председатель торгово-промышленной палаты "Армения-Эфиопия", а затем и координатор фильма "Абиссинский дневник" — в прошлом выпускник нашего Политехнического института. Он же привлек к проекту туристическое агентство "Сейферян", которое обеспечивало наше передвижение на территории Эфиопии. Далее, специально из Канады приехал проживающий там эфиопский армянин Карбис Кораджян, который стал не только нашим провожатым по Эфиопии, но и сорассказчиком в самом фильме.

Наконец, мы отправились в путь. Изначально были настроены на то, что нам придется что-то "откапывать", выискивать и т.д. Ан нет, в Эфиопии и помнят, и ценят, и даже чтят вклад армян. Эфиопы, кажется, остались такими же, как и 3 века назад — чистыми, добродушными, гостеприимными людьми. Даже если взглянуть на святых, изображенных на фресках, очевидно, что даже одеты они в то же, что и сегодняшнее коренное население. И именно эта близость Веры к простым людям не отдалила их от церкви, как во многих странах.

Отсутствие давящих, порой людьми же надуманных, христианских догматов, а естественное соблюдение правил и уважение к устоявшимся канонам своего общества привело к тому, что эти, как могло бы показаться, "варвары" куда более человечны и ближе к Богу, чем те, кто этим сегодня — абсолютно безосновательно — кичится.

Эфиопия — страна, где люди говорят: "Бедность — наш друг, богатство — враг!" Все — от мала до велика. Живут в бедности, но они счастливы. Счастливы тем, что имеют — мирным небом, солнцем, водой — словом, дарами Господними. Мы же сегодня, пройдя через войну и лишения, так и не поняли, какое великое благо получили взамен и чем должны дорожить...

— Сегодня многие говорят (и только) об интеграции культур — прямо как в известном анекдоте, никто толком не представляет что это, но все очень уважают... А ее тем временем делают единицы, и безо всяких "ций" и "измов"...

— Во всем этом эфиопском "проекте трехвековой давности" меня подкупало то, что это был один из редких случаев в истории Армении вывоза, импорта, если можно так сказать, нашей культуры. Армянские миниатюры, вклад в развитие сельского хозяйства, королевский оркестр, открытие школы — все это неполный список культурной миссии армян в Эфиопии. Сегодня мы пытаемся это делать, вывозить, знакомить с нашей культурой,

но, увы, пока что, мне кажется, похвастаться нечем...

— А как по-твоему, почему?

— Ну, давайте будем честны хоть сами с собой: как ни крути, но все упирается — в большинстве случаев — в попытку личной наживы. Причем на всех уровнях. С другой стороны, мы всюду пытаемся фокусировать на себе внимание. Зачем? Ну были, ну вклад, ну чего орать-то? Эфиопия какой была, такой и осталась. Армяне вошли в нее, как в поезд, вошли и вышли. Другое дело, что там это помнят и высоко оценивают.

— Видимо, потому что им постоянно не напоминали о необходимости этого...

— Весьма вероятно. Наша проблема, мне кажется, что мы не оставляем людям права ценить нас за то, что мы реально сделали. Не хочу показаться нескромным, но в нашем проекте мы показали сегодняшнюю Эфиопию, показали отголоски — весьма серьезные — пребывания там наших соотечественников, попытались как-то вернуться в то время, вспомнить, рассказать... Но ничего обязательного — типа, смотрите, завидуйте, мы были первыми — нет и быть не может. Проект был сделан не в пику BBC, а исключительно с целью осветить темные, незаслуженно забытые страницы истории.

— Тем не менее сразу после показа в кино "Москве" началась трансляция твоей картины по www.webtv.am ...

— Я за реальное осознание важности фильма и его целевой аудитории. Как сказал недавно Скорсезе, отныне буду выкладывать свои фильмы только в интернет, где их смогут посмотреть 10.000 людей и все они будут действительно заинтересованы в этом.

— А как же ТВ, кинотеатры? Как же те, кто не дружит с интернетом?

— Конечно! По ТВ будет продемонстрирован полный вариант фильма из двух частей. В этой версии зрителю будет предоставлено интервью с известным архитектором Яном Кембелом, доказавшим в своих трудах огромную роль армянских архитекторов и строителей в обустройстве Эфиопии. А также интервью с известным ученым Ричардом Панкратцем о воздействии эфиопского письма на армянское и наоборот и т.д.

Также телеверсия фильма более включает рассказы о национальной кухне, достопримечательностях — словом, более "туристически ориентирован".

— Как, на твой взгляд, нашему зрителю нужны такие фильмы — они ему интересны?

— Уверен, руководители многих каналов ответят на этот вопрос — что они и делают не раз — отрицательно, приведя кучу рейтинговых сводок, показателей и т.п. На это всем им я могу лишь ответить, что они даже не пытаются расширить рамки своей аудитории, познакомиться с тем зрителем, которому интересны такие программы. Наши телеканалы попросту игнорируют интеллектуального, культурного зрителя! Поймите, далеко не все определяется шкалой, установленной вкусами 150 семей, формирующих "его величество" рейтинг.

Вместо того чтобы показывать интеллектуальное кино, культурно-образовательные передачи, наше ТВ лишь анонсирует перекупленные там-сям сериалы и одна за другой создает кальки европейских передач. Эфир сегодня заполонен ТВ-секонд-хендом, такое ощущение, что мы взяли повышенные обязательства во что бы то ни стало и впрямь стать страной третьего мира, но только уже в интеллектуальном поле.

Я не испытываю ностальгии по советскому времени — мне чуждо было то мировоззрение и та идеология. Но давайте смотреть фактам в лицо: отснятый в 70-х павильонный телематериал можно спокойней поставить рядом с отснятой во французском, предположим, павильоне телепередачей. По качественной — интеллектуальной, эстетической и т.д. — характеристике они могли рассматриваться на одном уровне.

— Рейтингом или иными показателями определяется заполуночный час выхода твоей передачи "Армянский вопрос" или это твое решение?

— "Армянский вопрос" — это попытка понять это словосочетание не так точечно, на деле поверхностно, как мы привыкли, а более углубленно, я бы сказал — глобально. Почему мы не можем жить в Армении? Почему у нас это не получается? Чего мы все время ищем? Почему у нас нет того правительства, которое бы нас устраивало? Все это связано с реально существовавшими людьми, которые разделены нами на две категории: святые и предатели. Причем, что интересно. В ходе истории многие из них в силу нашего же к ним не всегда заслуженного отношения "переселяются" из одной "касты" в другую.

Многие пытаются избегать этих обсуждений, мы — нет. Например, для меня лично Степан Шаумян — просто большевик. Ничем не приметная личность, исполнявшая ленинские директивы. Я серьезно ознакомился со всеми его сочинениями, даже с трактатом "о национальном вопросе" и могу позволить себе это утверждать. Но многие наши соотечественники почему-то предпочитают видеть в нем спасителя. Я уже боюсь заикаться об Абдул Гамиде, позиция которого как врага армян для меня не так уж однозначна. Но, думаю, со временем и до него доберусь…

Фильм "Абиссинский дневник" можно посмотреть здесь

суббота, 3 декабря 2011 г.

КВН армянской национальности

40 лет назад, 4 декабря 1971 г., армянские поклонники КВН насладились апофеозом команды "Дама пик" Ереванского политехнического института. Через неделю встреча девяти команд из городов СССР транслировалась по ЦТ. В финал вошли команды Еревана и Одессы. Народ преисполнился гордости.

Незаметно пролетели годы — настало время вспомнить былое. Это случится завтра в Доме Москвы. И поэтому наш сегодняшний гость — капитан "Дамы пик", худрук и гл.режиссер Камерного театра Ара ЕРНДЖАКЯН.

"Дама пик" стала первым чемпионом Еревана и, убедительно победив в отборочных встречах команды Волгограда и Симферополя, прошла на всесоюзные соревнования КВН сезона 1971-1972 гг. Финальная встреча Ереван — Одесса стала последней игрой КВН старого образца. После этого знакового поединка лавочку прикрыли. КВН удалось восстановить лишь через много лет. Для многих критиков Ернджакяна КВН-овская страница его биографии стала "страшным оружием". Они попрекали его этим многие годы.

Для самого же Ернджакяна Клуб веселых и находчивых стал настоящей театральной школой, помог в поисках новых форм. Позже Ернджакян трансформировал КВН в "Мужской Клуб", ставшим основой Камерного театра. Осенью 1981 года он получил статус Государственного. Через год, преодолев упорное сопротивление бюрократического аппарата и отечественных идеологов, Камерный театр открыл двери.

— Многие помнят не только команду "Дама пик", но и "Мужской клуб" и т.д. И как вы оцениваете трансформацию самого КВН во времени?

— По-моему, КВН — это одно из величайших изобретений советского времени. Водородная бомба, КВН и "экономика должна быть экономной" — больше ничего умного тогда не было создано. КВН 50 лет назад придумали несколько очень интересных людей, с которыми я хорошо был знаком и дружил. Не помню конкретно, сколько лет продержался КВН, но точно знаю, что мы стали последней командой — вплоть до знаменитого финала Ереван-Одесса. Этот финал был очень, в хорошем смысле, скандальным, было много беззлобной антисоветчины — и КВН запретили.

Его не было 17 лет, затем он потугами Маслякова возродился. Хотя для нас — кавээнщиков той закваски — это уже был не совсем КВН, а нечто другое, иной формат. Тем не менее я рад, что во "второй инкарнации" КВН появилась команда ЕРМИ, триумфальное шествие которой все мы в годы блокады, затаив дыхание, наблюдали. Затем были "Новые армяне" — тоже блестящая команда. Так три армянские команды оставили след в полувековой истории КВН — команда Политехнического института, ЕрМИ и "Новые армяне"...

— Недавно на праздновании юбилея КВН прозвучала фраза, что КВН не просто изменил судьбы очень многих людей, а стал эдаким телевизионным МХАТ-ом, телеуниверситетом, ректором которого является Масляков.

— Все это так и есть, но вот последняя фраза — чушь полнейшая, потому что Масляков подключился к КВН позже. Он был ведущим, очень хорошим, кстати, ведущим — он и Жильцова. А если говорить о некоем "ректоре", то называть нужно Гульбекяна, Муратова, Аксельрода — это они создавали КВН.

— Марат Гульбекян?

— Да. Он был в наше время редактором КВН Центрального телевидения, курировал КВН.

— Через "прокрустово ложе" КВН прошли врачи, инженеры, строители, которые потом стали шоуменами, режиссерами, актерами... Неужели КВН все-таки прививает профессиональные навыки для работы на телевидении, в театре и т.д.?

— Честно говоря, я не знаю, где грань между профессионалом и любителем. У нас когда-то была шутка: лучший профессионал — это любитель, потому что он действительно любит свою профессию. В этом смысле КВН-овская школа достаточно профессиональна. Есть примеры блестящих профессионалов, которые начинали с КВН. Взять того же Горина, Хайта, Хаита, Крапиву, Харечко — все они проходили эту школу.

КВН — начало, "эмбрион" а продолжение уже каждый выбирает себе сам. Сам я, когда закончил Политехнический институт и был уже как бы руководителем Камерного театра, решил, что обязательно должен проучиться в театральном вузе. И стал дипломированным режиссером.

До того, как я поступил в Театральный институт, наш театр все считали любительским. Позже — по окончании института — говорили, что, мол, режиссер профессионал, но актеры-то дилетанты... Ну а потом и все актеры закончили, и разговоры перенеслись в иную плоскость...

А вообще-то КВН — это "зараза"... Неизвестно, кто бы чего добился, не будь КВН, но не думаю, что медицина без врача Горина потеряла бы больше, чем мир без его "Барона Мюнхгаузена" и "Формулы любви".

— Какова разница между тогдашним КВН и сегодняшним?

— Большая. Сегодня КВН разительно отличается от того, каким он был задуман. Сейчас это, скорее, некое мега-шоу — веселое представление, в котором задействованы очень хорошие, талантливые актеры. Но они не способны создавать, острить, импровизировать... Поэтому неслучайно, что сейчас нет ни нормальной разминки, ни нормальных конкурсов, ни конкурса капитанов — то есть того, на чем, собственно, строился КВН и из чего состоял.

Более того, в свое время у нас были совершенно секретные моменты, до выступления все держалось в глубокой тайне. Сейчас чуть ли не совместные репетиции проводятся! В последние годы я почти не смотрю КВН, но если случайно натыкаюсь, то задерживаюсь минут на пять и с грустью понимаю, что уровень... ну очень низкий.

— Но зато появились дочерние предприятия, как бы потомки КВН в виде Comedy Club, "Прожекторперисхилтон". У нас проросли "32 зуба" и иже с ним...

— В Comedy Club немало низкопробной пошлости. Но там тематическая пошлость. Это просто низкий уровень того же автора, который, в общем-то, знает, что если употребить это слово, это вызовет определенную реакцию. У нас же юмор строится не на идее, а на акценте, на словах — в прямом и в переносном смысле слова — начинают коверкаться слова, и многим кажется, что это ужасно смешно. На самом деле ужасно, но, увы, не смешно — то есть уровень ниже, чем в России.

То, что делают ребята из Comedy Club, вызывает зачастую двоякое отношение: или пошло до омерзения, или смешно до коликов. Comedy Club и ему подобные — это, так сказать, КВН сегодняшнего дня, но отнюдь не КВН в истинном, желаемом его значении.

— Ребята из Comedy Club решили продолжить начатое в КВН, но не переросли в театр. Рынок сбыта взял их в оборот. Тем не менее, можно ли провести параллель-аналогию между вашим "Мужским клубом" и "Comedy Club"?

— Не думаю. "Мужской клуб" родился, когда мы были на взлете, чего-то хотели, а КВНа вдруг не стало. Распадаться было обидно, мы сделали пару телевизионных передач — "Этюд о женщинах", "80 минут вокруг света" и т.д., — и лишь потом родился "Мужской клуб". Родились, по сути, театральные представления "7 шуток об Армении" и "Господа, все рушится, но еще можно жить и веселиться", хотя, будучи уже фактически театром, мы таковым называться не спешили. Я первый был против. Вот и придумали "Мужской клуб", который нас ни к чему не обязывал.

— Но эпицентр "заразы" — все-таки КВН?

— Да, да, да...

понедельник, 28 ноября 2011 г.

«Хатабалада» — спектакль, разбудивший Ереван!

15 лет назад, 28 ноября 1996 года, состоялась премьера спектакля, который по определению его создателей, должен был стать криком людей, возмущенных происходящим в стране и стремящихся вывести её из коматозного состояния. Стоит вспомнить, что это был за период — 1996 год — ранняя постблокадная оттепель…

                 Премьера 28 ноября 1996 года. Фото В.Назаретяна.

Постарайтесь припомнить, когда в последний раз на наших отечественных спектаклях, вам приходилось видеть публику, плотно стоящую в проходах. Так что уже в этом спектакль «Хатабалада» был из ряда вон выходящим. Перепрочтение классических сюжетов — явление не новое. Фабульно «Хатабаладу» можно было определить как Новые приключения Мефистофеля в Армении, или взгляд на лужу, сидя по горлышко в ней.
Авторами идеи создания спектакля были актер Микаэл Погосян и его друг, театральный продюсер, а в прошлом также актер — Армен Амбарцумян. Драматургу Ваграму Саакяну было предложено, используя общую канву спектакля — так называемую "болванку", — написать текст будущей пьесы. Работали, можно сказать, коммунарно — все абсолютно бескорыстно вносили свои идеи в общий котел. Тогда же к «заговорщикам» присоединился и Грант Тохатян.
Надо отметить, практически все участники «Хатабалады» — актеры, режиссер, сценарист, продюсер, менеджер — являлись выходцами из Ереванского Камерного театра. Так что нахождение на общей сцене было для них более чем привычным явлением.
Однако для города, повергнутого в голод и холод, мрак и безразличие, «исполосованного» левыми линиями и очередями за хлебом, было уже чуть ли не в диковинку появление новой театральной постановки. Авторы спектакля, коих к этому времени уже стало пятеро — к ним присоединился режиссер Артур Саакян — признаются, что до последнего дня волновались: станет ли этот спектаклем тем откровением, тем колоколом, который разбудит сонное царство? Ведь именно на это рассчитывали и ради этого бескорыстно работали целый год все участники труппы.
Не будем забывать и об опасности, которая нависала над создателями спектакля. ««Хатабалада» была демаршем против цинизма и аодовских беспорядков, — вспоминает продюсер спектакля. — Против деятельности псеводпатриотов, обративших страну в хаос и извративших национальные идеалы, которые они сами же, якобы, проповедовали».
«Хатабалада» стала не только иронической словесной маской, не только виртуозной красочной игрой слов, карнавалом слов, карнавалом смыслов, но ещё и словесным портретом дрянного времени, дурной эпохи. А отсутствие естественной связи с городским фольклором определенного сорта, но его мастерский «перевод», искусная стилизация и превратили диалоги, написанные В. Саакяном, в жонглирование афоризмами. В них не было обычных, столь раздражающих пошлостей, а лишь тотальное ощущение подлинности.
     Ощущение реализма в сюрной фантасмагории, именуемой «Хатабалада», было вообще удивительным. Тут уж режиссер Артур Саакян постарался на совесть, сделав очаровательную вивисекцию «закидонов» нашего национального характера. Из фейерверка условных приемов и строго отобранных подробностей режиссер создал спектакль максимально театрализованный, но и бытовой, неузнаваемо преображенный и волнующе узнаваемый.
    Вспомним и прекрасную актерскую работу, проделанную в спектакле. Акварельными красками, воскрешая чувство ранимости человека, нарисовала Мариам Давтян свою героиню — двушку-мечту, Любовь небесную. И на контрасте ярко, в выразительной пластике работала Ирина Даниелян, ее игра была очаровательной пародией по отношению к традиционной Гелле при новоявленном Воланде.
Воланд, он же Мефистофель, он же Князь тьмы, он же Сатана, он же Грант Тохатян — стихия диаволиады, но вполне свойской, стихия фарса, но фарса лукавого, утонченного, шаржированные интонации, звучащие легко и очень смешно: едва уловимый жест, едва уловимые гримаски. Внутренне чрезвычайно подвижный, способный к быстрым переходам Г. Тохатян явил еще и удивительный талант партнерства, необыкновенно тонко “подавая” зрителю главного героя “Хатабалады”.
Ну и, конечно, главный герой спектакля Микаэл Погоян. Промерзшим и давно потерявшим надежду на лучик света — как в переносном, так и в прямом смысле слова — ереванцам давно не приходилось видеть такого сочного театрального лицедейства, такой высочайшей интенсивности интонаций, такой пластичности и такого вокального диапазона, такого упоения игрой! М. Погосян смаковал свою роль как редчайший гурман. Какое-то несовпадение внешнего и внутреннего стиля игры, которым, возможно и объяснялось магическое воздействие на зрителя. По внешнему рисунку — сверхсовременный, сверхгротескный актер, даже актер-абсурдист, по внутреннему гену — воодушевленный певец мечты.
“Жизнь города кончается, когда из него уходят военные”, — сказал когда-то Козьма Прутков … Жизнь города кончается, когда из него уходят поэты, сказали нам 15 лет назад создатели “Хатабалады”. Сказали очень по-своему, без надрыва, сквозь феерию приколов, музыки, танцев, превращений, но ни на секунду при этом не снижая смысла сказанного.
“Хатабалада” стала не заурядной постановкой с хохмами, песнями и танцами, которую лишь ленивый не ставит в наше время, а драматически—музыкально—хореографическим опусом, требующим иного мастерства. Благодаря этому, наверное, финал спектакля и повернулся вдруг неожиданной гранью — острой и горькой, став эпитафией своему городу, которым мало-помалу завладело захолустье.
В конце спектакля обезумевший поэт Амазасп тщетно пытался сорвать с себя личину Сатаны, но вдруг с ужасом осознавал, что он стала его настоящим лицом. На сцене шел снег, и звучали бессмертные строчки Ахвердяна: ««Я Вас люблю» — три этих слова скажу тебе, мой Ереван. И стоит мир объехать снова, чтоб эту истину понять?» Для многих спектакль стал пророческим: кто-то уехал, кто-то вернулся, а кто-то… и не думал уезжать.
Искренне хотелось бы сегодня поздравить всех участников «Хатабалады», которые по сей день живут в Ереване и продолжают создавать новые спектакли и проекты, с 15-летием их общего театрального первенца — «Хатабаладой» — спектаклем, разбудившим Ереван!

воскресенье, 27 ноября 2011 г.

Армен ТУТУНДЖЯН: “Джагинян мне друг, но такой “Радио Джаз” мне не нужен”

“Радио Джаз” должен обрести государственный статус


В одном из прошлых номеров мы обратились к теме исчезновения радиостанции “Радио Джаз”. Оказалось, что это волнует многих поклонников этой музыки и в первую очередь джазменов. Многие разочарованы, другие предлагают свои решения вопроса... Большинство считает, что такой проект не должен патронироваться лишь подвижниками джазовой культуры, а должен осуществляться в рамках концепции культуры соответствующим ведомством, которое на данный момент, увы, и в ус не дует. Отсюда и все проблемы, недочеты и недолговечность подобных проектов. Стоит вспомнить хотя бы о канувшем в Лету телеканале “Арарат”, о программе Mezzo.

“Джагинян мне друг, но такой “Радио Джаз” мне не нужен, и поэтому о его закрытии я не печалюсь”, — с этой фразы началась беседа с известным джазменом Арменом ТУТУНДЖЯНОМ (Чико). Кроме долгих лет работы на ТВ со своей авторской программой “Джаз Тайм”, он также стоял у истоков радио-джазвещания в качестве автора и ведущего. Можно сказать, что предтечей рождения “Радио Джаз” можно в какой-то мере считать те программы, которые регулярно преподносит ереванцам Чико.

— Не секрет, что Ереван прочно завоевал место на карте мира как один из джазовых городов. И это достижение принадлежит поколениям ереванцев, хотя образцы высококачественного джаза мы имеем и из Гюмри — взять хотя бы Тиграна Амасяна.

Еще в советское время мы гордились джазовой передачей Армена Ованесяна и тем, что республиканское радио вещает джазовую музыку. Имея такой багаж джазовой культуры, мы вошли из советского в “независимый период”. Можно сказать, что одним из редких явлений в области культуры, на котором благотворно сказались свобода и демократия, был отечественный джаз. Появились клубы, бэнды, новые музыканты... Из жанра домашнего музицирования джаз превратился, не побоюсь сказать, в культмассовое явление.

Но вместе с тем совершенно очевидно, что, кроме открытия эстрадно-джазового отделения при консерватории им.Комитаса, никакой государственной руки помощи джазу протянуто не было. Все, что было и есть по сей день — результат трудов действий энтузиастов и подвижников джаза, одним из которых является Джагинян.

Когда у шармовцев возникла идея создания радио-джазканала, это было бальзамом для души, потому что предполагался формат постоянной “бомбежки” джазом, так сказать, “джаз из брандспойта”. “Радио Джаз” очень скоро завоевал любовь ереванцев.

— И что же, на твой взгляд, привело к печальным последствиям?

— “Радио Джаз” в самом начале мне очень нравился, и я все время ждал, что он наберет обороты и получится радио-джазканал на уровне мировых аналогов. Увы, со временем этот канал перестал позиционироваться так, как его замышляли сами организаторы, и превратился в поток околоджазовой “расслабухи” с целевой аудиторией, сидящей за рулем и воспринимающей эту музыку как очередной “брелок”. 6-7 минутные композиции урезались до 3-4 минут и “миксом” переходили в другую. То есть джаз превращался в некую фоновую музыку. Зачастую звучала музыка, совершенно не соответствующая эстетике даже усредненного любителя джаза. Оппоненты мне, возможно, возразят, что, мол, такова была концепция радиоканала. Да ради Бога! Но тогда напрашиваются только два вывода: либо концепция не оправдалась, либо, пардон, ребята не особенно напрягались.

Как бы то ни было, канал, по-моему, изжил себя и стал попросту неинтересен. Помните щиты, которые стояли в городе и довольно-таки назойливо напоминали нам, что “Город слушает джаз”? Сейчас это вызывает улыбку и грустные воспоминания. Но тогда они возымели обратный эффект — город перестал слушать джаз, точнее — “Радио Джаз”.

— А каким бы был твой “Радио Джаз”?

— Я ни в коей мере не умаляю вклада Рубена Джагиняна и руководимой им компании “ШАРМ Холдинг” в развитие и пропаганду джазовой музыки в Армении. Надо отдать ему должное — не словом, а делом он доказал свою любовь к джазу и, пардон, оправдал свое дружеское прозвище “Джаз”. Вспомним хотя бы как “ШАРМ” поддержал идею проведения 70-летия армянского джаза, затем, сколько дисков и альбомов было издано, сколько чудесных концертов организовано! И, наконец, радиостанция “Радио Джаз”.

Теперь о формате. Вот тут начинаются разногласия в силу того, что, на мой взгляд, за 24 часа эфира можно было небольшими дозами также выдавать интересные факты о джазе, об исполнителях, представлять стили, соответственно выделив для каждого разное эфирное время. Можно было придумать потрясающие рубрики: шутки джазменов, байки, джазовый сленг и т.д. Не говорю уже об интервью с местными и эксклюзивах с приезжими музыкантами. Не исключаю, что мою позицию на этот счет разделяют и другие поклонники джаза.

Я понимаю, что для перехода в другой формат и последующего закрытия канала были веские причины. Но почему бы не донести мысль о необходимости подобного канала, да и телепроектов о джазе до государственного уровня? Пропаганда джазовой музыки не может зависеть от вкусов, диктуемых рынком. А, следовательно, государство обязано взять на себя ответственность за пропаганду джаза в Армении, разделив ее с подвижниками этой культуры как на радио, так и на ТВ. Я уверен, “Радио Джаз” должен обрести статус государственного радиоканала!

суббота, 12 ноября 2011 г.

"Он всегда был душой компании — человек, заряженный на позитив"

В Москве скоропостижно скончался композитор Георгий МОВСЕСЯН. Советские слушатели знали и любили его песни: “Мои года — мое богатство”, “Проводы любви”, “По аэродрому”, “Береза” и многие другие. Его песни исполняли Анна Герман, Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, Муслим Магомаев, Вахтанг Кикабидзе, Майя Кристалинская, Эдуард Хиль.


О Георгии Викторовиче в музыкальных кругах ходил такой анекдот. Когда композитор был на гастролях, в его гостиничном номере раздался телефонный звонок: “Вы Мовсесян, автор песни “Мои года — мое богатство”? — “Да”. — “Когда вернетесь в Москву, не расстраивайтесь — вашу квартиру ограбили”. И положили трубку. Музыкант подумал, что это шутка. Но вернулся домой — действительно, обобрали до нитки и оставили записку: “Не расстраивайся. Твои года — твое богатство”.


Музыкой Мовсесян увлекся в детстве. А в 14 лет поступил в Гнесинское училище. Позже служил в армии в музыкальном ансамбле. “Позже взяли меня в Театр киноактера — им нужен был аккордеонист, — вспоминал Георгий Викторович в одном из интервью. — Помню, Борис Андреев и Эраст Гарин меня “экзаменовали”. Прихожу на прослушивание, а они сразу спрашивают: “Карусель” можешь сыграть?” Я тут же сыграл! Этот фокстрот тогда знали и любили все. И меня сразу послали за водкой...”


Он был музыкантом от бога, играл на всех клавишных инструментах. Не мудрено, что талант Мовсесяна стал востребован в оркестре киностудии “Мосфильм”, где Георгий проработал много лет. Сначала играл чужую музыку, а потом стал писать и свою. Одним из любимых соавторов композитора стал поэт Роберт Рождественский...


“В те минуты, когда мы с Жорой общались, это был кладезь остроумия, ненарочитой веселости. Он всегда был душой компании — человек, заряженный на позитив и никогда не унывающий. И музыка у него такая же светлая и позитивная. Достаточно вспомнить его прекрасные песни”, — говорит его друг Лев Лещенко. — Творческий багаж Жоры, безусловно, останется в нашей стране — у него очень много настоящих хитов, которые определили наше время. Для меня он написал песню “Начало” на стихи Рождественского. Кстати, он вообще много работал с Робертом Рождественским, а тот никогда не работал с посредственными композиторами. Жора был его большим другом и почитал его. Очень скорбим и жалеем, что ушел наш друг, наш товарищ — настоящий жизнелюб”.


В свою очередь певец Эдуард Хиль, исполнявший многие песни Мовсесяна, также отметил: “Его любили все — публика, исполнители и редакторы радио и телевидения. Его песни звучали везде — и на “Добром утре”, и во всевозможных “Огоньках”. Жора и сам довольно хорошо пел свои песни, аккомпанируя себе на рояле”. “Он всегда все делал с улыбкой, легко и вообще был очень добрым, веселым человеком. Он и песни сочинял легко”, — пояснил певец.

.

среда, 9 ноября 2011 г.

Новый поворот с главным “машинистом”!

Под “Машину времени” пела молодежь перестроечных 80-х, “взрывались” концертные залы и стадионы в лихие 90-е. Но и в наше время они все еще любимцы публики. Интернет позволил провести экспресс-интервью с одним из “машинистов”, автором суперпопулярного “Поворота” и других песен Александром КУТИКОВЫМ.



— Александр Викторович, вы бывали в Армении?


— Да, бывал. Приехав в первый раз, поразился запаху — город пах свежим, хорошо заваренным кофе! А еще аромат армянского коньяка (тогда еще настоящий)! Я его предпочитал всем остальным крепким напиткам. Очень любил “Юбилейный” и “Ахтамар”, да и обычный трехзвездочный был хорош! Так что вез домой столько, сколько мог уложить в чемодан!


— В Ереване активно проводятся рок-фестивали. Не собираетесь к нам?


— А почему бы нет? Только вот нас, к сожалению, не приглашают...


— А с армянскими музыкантами, вообще, общаетесь?


— Мой друг, постоянный соавтор в моих сольных работах, замечательный человек и прекрасный поэт-песенник — Карен Кавалерян.


— Что вы считаете первой творческой удачей?


— Первая творческая удача, если судить по реакции публики, была песня “Про миллионера” (про Изумрудный унитаз), ее пела вся “хипповая” Москва в 1971-72 гг. А если серьезно, то, наверное, это “Музыка под снегом”, хотя и “Поворот” не плохая песня! В 1979 году никто из нас не мог предположить, что эта песня будет столь известна и популярна!


— Вы социально активный человек?


— Я интересуюсь всем, что происходит в социальной жизни не только страны, но и мира, однако, чем дольше я живу, тем лучше понимаю, что от меня мало что зависит. Чтобы осуществлять внутри общества какие-то социальные изменения, нужно обладать особым даром. Речь идет о людях, которые знают, как работать с другими людьми. Это огромный талант, а у меня его нет. Поэтому я стараюсь держаться в стороне от политических движений, хотя, безусловно, у меня есть на многое свое мнение.


— В чем, по-вашему, главные минусы публичной профессии, в частности, музыканта?


— Бывают люди воспитанные, а бывают — не очень. Когда тебя узнают на улице и улыбаются, то ты улыбаешься в ответ, когда же узнают и лезут брататься, то хочется врезать в репу, как в юности. Кто тебя просил наступать на мою тень? Лезть в мое пространство?! Я не люблю также, когда публичность становится способом зарабатывания денег. Деньги надо зарабатывать результатами своего труда, а не тем, что ты выставляешь свою жизнь на всеобщее обозрение и продажу. Если мой труд оплачивается достойно, то для меня этого более чем достаточно.


— Вы руководите звукозаписывающей компанией Sintez records. Продюсируете молод ых исполнителей?


— Продюсировал, но прекратил, поскольку на это уходит очень много времени и сил. А адекватной компенсации за потраченные усилия я, к сожалению, почти не получал: ни в человеческом смысле, ни в материальном. Неблагодарность молодых исполнителей часто настолько вопиюща, что в определенный момент я решил прекратить портить себе этим жизнь.


— Александр Викторович, чем вы сейчас заняты?


— Размышляю... Я всегда долго готовлюсь к какой-либо новой работе. И не являюсь сторонником “кавалерийских” наскоков в искусстве: “служение муз не терпит суеты...”


— Говорят, история не имеет сослагательного наклонения. Тем не менее если бы возникла такая возможность, что бы вы сказали Кутикову 60-х?


— Люби то, что Любил. И все.