Культура — это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят... А заботит нас сегодня, как раз, отсутствие этой самой культуры. Замкнутый круг?.. О том, как выйти из сложившейся непростой ситуации, читайте в эксклюзивных интервью видных деятелей культуры Армении… и не только.

среда, 26 июня 2013 г.

Ко Дню памяти и скорби…

В День памяти и скорби — 72-ой годовщины начала Великой Отечественной войны — в концертном зале МКДЦ «Дом Москвы» состоялся памятный концерт для ветеранов ВОВ.
Кроме 9 мая у каждого ветерана есть еще одна памятная дата — 22 июня 1941 года — начало войны. Это еще один День памяти погибших в сражениях в той страшной войне. Дом Москвы в Ереване ежегодно чествует ветеранов и проводит с ними различные мероприятия, часто устраивает для них концерты, собирает многих из них под своей крышей, чтобы еще раз выразить им благодарность за мирное небо над головой.
Перед началом мероприятия собравшиеся почтили память погибших в годы войны минутой молчания. Ветеранов приветствовали гендиректор МКДЦ «Дом Москвы» в Ереване Арминэ Тютюнджан, председатель Комитета ветеранов войны и вооруженных сил Армении Петрос Петросян и Временный поверенный в делах РФ в РА Сергей Оверченко. «Война искалечила и погубила судьбы десятков миллионов людей, причинила горе почти каждой советской семье. Сегодня мы склоняем головы перед нашими народами, перед всеми теми, кто воевал на передовой и ковал Победу в тылу», - отметил Сергей Оверченко.
 В программе концерта, послушать который пришли около ста ветеранов ВОВ и члены «Союза Советских офицеров Армении», прозвучали песни военных лет и песни о войне: «Прощайте скалистые горы», «За того парня», «Верность», «Случайный вальс», «Тот, который не стрелял», «Он не вернулся из боя», «Любимый город», «Если б не было войны», «Синий платочек», «Давай закурим», «Песенка о пехоте», «Нам нужна одна победа…»

суббота, 22 июня 2013 г.

"Гранчино Трио" вновь в Ереване!

В рамках IX Международного конкурса имени Арама Хачатуряна, собравшего вокруг себя многих талантливых исполнителей из разных стран, выступило также замечательное "Гранчино Трио" с участием Греты Эрхартер-Саргсян, скрипача Бориса Лившица и виолончелиста Кристиана Флореа. Прозвучали произведения Бетховена, Кассадо, Гайдна, Грига, а также Михаила и Артема Кокжаевых.
Сегодняшние гости "Горца от ума" — скрипач Борис ЛИВШИЦ и композитор, профессор Ереванской консерватории Михаил КОКЖАЕВ.
— Расскажите, пожалуйста, о вашем коллективе и решении принять участие в конкурсе.
Б.Л.: — Начнем с того, что название выбрано таким, потому что двое из нас — я и Кристиан — играем на инструментах замечательного итальянского мастера Джованни Гранчино. Скажу о своей скрипке — это гениальное творение 1699 года. Джованни Гранчино работал в Милане, но он имел контакты и с Кремоной. Славятся также и его виолончели, на одной из которых играет г-н Флореа.
Кристиан, несмотря на то что румын по национальности, ныне является главным дирижером Национального камерного оркестра Молдавии. Мы с ним и Гретой часто выступали в рамках разных конкурсов и фестивалей, а последнее наше выступление в Европе состоялось в Австрии, в городке, где проживает Грета. Вот и решили, не мудрствуя лукаво, представить эту же программу в Ереване на конкурсе им.Хачатуряна.
— В рамках конкурса вы исполнили произведения Михаила Кокжаева и его сына, Артема Кокжаева...
Б.Л.: — Да, и я горд тем, что господа Кокжаевы доверили мне право донести их музыку широкой аудитории. Мной были исполнены "Вальс, не имеющий окончания...", который Михаил Кокжаев написал в прошлом году, когда я был тут. Я сразу же полюбил это произведение и понял, что непременно должен его исполнить.
М.К.: — Я подарил этот вальс Борису и очень признателен, что он нашел возможным впервые исполнить его в Ницце. Благодаря его блестящему исполнению вальс прозвучал именно в той форме, что задумывался, и полюбился зрителем.
Позже я рассказал Борису о танго для скрипки и фортепиано, написанном моим сыном Артемом. "Ноты сюда", — последовал его ответ. Ему понравилось, и вот танго тоже исполняется в Ницце... А в рамках нынешнего конкурса было исполнено и в Ереване.
Б.Л.: — Да, это танго мне сразу понравилось — импульсивное и, в хорошем смысле этого слова, наглое, дерзкое. Сатиричное произведение — если я даже не ошибаюсь, написанное к какой-то михалковской басне.
— Борис, как вам уровень наших исполнителей?
Б.Л.: — Я говорил раньше и повторюсь: у вас на квадратный километр культурного поля — неимоверное количество талантов. Просто, думаю, надо проявлять больше внимания к ним — вестникам, представителям Армении во всем мире.
Я слушал исполнителей нынешнего конкурса, особенно понравились два виолончелиста — просто блестящее исполнение!
— Это как в "Гараже": а у нас до сих пор рыба водится, несмотря ни на какие институты. В данном случае, получаются виолончелисты, несмотря на...
Б.Л.: — И композиторы тоже!
М.К.: — ...несмотря на то что человек человеку композитор. ...Мудрец сказал — не дай, Боже, жить во времена перемен. Мы свидетели изменений — становления, воссоздания разного рода систем, в том числе и системы образования. Есть много хорошего, много позитивного — фестивали, конкурсы, возможность общения, сотрудничества и сотворчества. Но есть и вещи, на мой взгляд, откровенно провальные, можно сказать, деструктуризирующие. К примеру, тот же переход на болонскую систему образования. Я никому не навязываю своего мнения, но считаю, что она у нас ни к чему хорошему привести не может. Искусство — вещь тонкая. Необходим определенный коэффициент, связанный с этим видом деятельности. Например, в Москве, а также, если не ошибаюсь, в Питерской консерватории люди выступили против этой системы и отказались ее принимать. Парадокс? Нет, скорее осмысленная необходимость. А вот что действительно парадоксально для меня: выпускники-музыканты уезжают отсюда в немалом количестве, в чем я лично ничего плохого не вижу — напротив, это говорит об их высоком уровне и востребованности везде... кроме родины, — но, несмотря на такой отток кадров, тут все еще остаются замечательные, неимоверно одаренные исполнители. Вот это чудо!
Б.Л.: — Ничего чудесного — все вполне закономерно и объяснимо: Армения была и остается землей талантливых людей. Одни таланты уезжают — другие занимают их места. И это очень хорошо, что происходит такая "ротация" кадров — не ушли бы те, не пришли бы эти.
— Борис, вместе с юными конкурсантами Армению посещают и именитые музыканты — вы в Армении далеко не в первый раз. Каковы должны быть условия, которые заинтересуют "стариков" задержаться тут и поделиться опытом с молодыми коллегами?
Б.Л.: — Во-первых, я хотел бы выразить свое восхищение некоторыми преподавателями консерватории, которые до сих пор, как острова в океане, держатся и продолжают обучать своих подопечных исполнительскому мастерству. Это единицы — возможно, исключения из правил, — но они есть, и это замечательно. Браво!
А во-вторых, что касается обмена опытом, то для возникновения такового, думаю, нужно, чтобы хотя бы было подобное предложение. Я приезжаю сюда уже в который раз — в 65-м впервые побывал в Армении и познакомился с замечательным музыкантом Гагиком Смбатяном, — так вот за это время ни разу мне не поступало предложения тут провести мастер-класс для армянских скрипачей. Я объехал более 50 стран и в каждой из них, помимо выступления, проводил и мастер-классы. В Армении — увы, нет. Согласитесь, самому предлагать свои услуги неправильно...
— Поговорим о Ереване. Вы имеете возможность сравнивать — как вам город?..
Б.Л.: — Несомненно, стало больше порядка, город развивается со знаком плюс. Поставили скамейки — это просто замечательно, значит, город заботится о своих жителях...
Но есть и другая сторона медали — вот я недавно прогуливался по Северному проспекту и, к несчастью, заметил, что некоторые постройки там стали разрушаться. Муж Греты Саргсян — специалист по строительству, бывал тут во время Спитакского землетрясения и лет пять назад, когда только стали возводить здания на проспекте, — так он просто пришел в ужас, увидев новые огромные здания. Извините, тектоника тектоникой, но тут налицо откровенно некачественная работа. Ретушь можно делать сколько угодно, но что делать, когда начнут проступать "кривые скулы"?..
— Человек творческий постоянно открывает для себя что-то новое. Чем новым — позитивным — удивил вас на этот раз Ереван?
Б.Л.: — Мне очень нравится Ереван, поэтому и стараюсь здесь бывать по возможности чаще. И, вы правы, каждый раз открываю тут что-то новое. На этот раз меня приятно удивил новый зал в Центре "Гафесчян", где состоялось выступление нашего трио, — замечательные условия, потрясающая акустика и, что немаловажно, уже сформировавшийся подготовленный зритель. Значит, город живет, развивается — чему я, поверьте, несказанно рад! Спасибо зрителям и до новой встречи, друзья!

вторник, 18 июня 2013 г.

«Наша жизнь — театр, ведь он и продлевает нам ее...»

В рамках Миссии народной дипломатии “Все едут в Ереван” в столице со спектаклем “Подслушанное, подсмотренное, незаписанное...” выступил московский театр “Школа современной пьесы”. Что интересно, участниками обоих “импровизированных” спектаклей по одноименной пьесе Е.Гришковца стали не только москвичи, но и эстонские артисты, и даже представители ереванского театра им. Станиславского. Как тут не вспомнить знаменитую кавээновскую фразу о том, что лучшая импровизация — это хорошо сделанное домашнее задание. Ведь по ходу действа заявленным актерским “импровизом” не особенно и пахло... Оба спектакля были отыграны импровизированным составом (что есть, то есть), но по строго выверенной формуле, с использованием четких текстов и заранее заготовленных видеоматериалов. Такой вот микс-экспромт, такая вот международная дипломатия...
Об этом и многом другом беседуем с одним из основателей театра — народным артистом России Альбертом ФИЛОЗОВЫМ.
— Альберт Леонидович, как вам Ереван и ереванский зритель?  
         — Да, это мое первое посещение Армении, хоть я и всегда стремился сюда, и, как видно, не зря. Ереван совершенно не похож ни на какие другие города. Есть города-женщины и города-мужчины — к примеру, Париж и Санкт-Петербург. Ереван — абсолютно мужской город, гордый, гостеприимный... Мне очень понравился Каскад, замечательный вид, открывающийся сверху. А вечерний город — это вообще что-то фантастическое — просто магнит какой-то... Я уже не говорю о мощнейшей энергетике Эчмиадзина, Гарни, Гегарда... Сказка!
Что же касается спектакля, не знаю, было ли больше в зале армян или русских, но прием был очень теплым. Естественно, было приятно играть для такого зрителя. Вообще, я искренне приветствую гражданские инициативы, как Миссия народной дипломатии, благодаря которой мы оказались в Ереване. Именно таким образом, считаю, сглаживаются все шероховатости между бывшими союзными республиками. К примеру, до этого мы побывали в Вильнюсе: сначала выступили в Национальном литовском театре, а потом — в русском. Так вот, в литовском театре нас принимали гораздо лучше! Потому что все обиды прошлого как бы забылись, и пришло новое поколение, которое принимает вчистую, безо всяких оглядок назад.
— В спектакле, кроме вас, заняты известные российские артисты — Елена Санаева, Татьяна Веденеева... А также эстонские и ереванские актеры. Чем было продиктовано такое решение?
— Ну, наверное, этот вопрос стоит адресовать худруку театра, нежели мне. Хотя, признаться, сама пьеса Гришковца предполагает такое вот свободное общение, импровизацию... В мини-сюжетах, из которых состоит весь спектакль, были задействованы актеры трех разных театров. Играть было довольно интересно, поскольку мы не знали, что “выкинет” тот или другой коллега... Уж как получилось, судить зрителю.
— Вы, представитель классической школы, являетесь одним из основателей театра “Школа современной пьесы”. Как относитесь к неожиданным, порой откровенно спорным способам поиска в современной драматургии и режиссуре?
— Очень положительно, поскольку это живое! Мешают всякие набившие оскомину штампы и трафареты. А поскольку творчество живое, то и мы всегда пытаемся быть живыми. Особенно актеры, стоявшие у истоков основания этого театра, — нам это очень любопытно и приятно.
— Вы вели во ВГИКе курс вместе с Арменом Джигарханяном. С кем еще из армянских коллег поддерживаете отношения?
— С Арменом работать было сплошное удовольствие — представьте, мы никогда не обсуждали заранее учебной программы! И ни разу не было, чтобы мы разошлись во взглядах по какому-то поводу: все, что нравилось ему, было по сердцу мне, и наоборот, соответственно. Это касается как преподавательской деятельности, так и актерской. Хотя, признаться, мы редко с ним пересекались на съемочной площадке, потому что наши эпизоды снимались отдельно, и зачастую я приезжал сниматься, когда Армен уже заканчивал свои съемки.
Однако из армянских коллег в первую очередь я должен отметить свою давнишнюю дружбу с Владимиром Мсряном, которого, увы, не стало три года назад. Мы познакомились с ним на съемках кинофильма “Николо Паганини”. Это был замечательный глубокий и безумно одаренный артист! По праву созданный им образ гениального скрипача считается лучшим в мире. Я видел итальянский фильм, там играл какой-то немецкий актер — очень скучное зрелище. То ли дело Мсрян — его Паганини останется в веках... Он был, конечно, создан для этой роли. Незадолго до его смерти мы встретились на юбилее картины, в Петербурге, а потом... Я всегда с большой теплотой вспоминаю о нем. Светлая память...
— Увы, не редки примеры, когда актеры становились “заложниками” своих персонажей — Шурик, Штирлиц, Холмс, Паганини... И что бы потом ни делал актер, зритель неизменно смотрел на него, сравнивая с уже полюбившимся образом...
— Конечно, сложно актеру бороться с этим. Но что поделать, ведь это нормально — когда бывает какая-то удавшаяся роль и зритель принимает личностно актера, то отсвет его индивидуальности ложится на все. Я помню, когда Петр Олейников играл Пушкина в картине “Глина”, то как только он появлялся на экране, зал начинал смеяться — “Ваня Курский!” И никто его не воспринимал как Пушкина, все видели в нем Ваню Курского из “Большой жизни”... Это нормально, и надо стараться видеть в этом положительные стороны. То, что Мсряну удалось так воплотиться в образ Паганини, что его никто уже иначе не воспринимал, поверьте, очень большая актерская удача!
— Ваш мистер Бэнкс из “Мэри Поппинс, до свидания!”, хватаясь за сердце, говорил: “Бегом, бегом от инфаркта!..” Вам 75 и вы в прекрасной форме. Раскроете ваш секрет — спорт, диеты?..
— Работа и только работа! Это вам и спорт, и диеты, и намного большее. Лишь работа помогает оставаться в тонусе, на сцене забываются все болячки, и это известно каждому актеру. Поэтому и безработица у нас, мягко говоря, не приветствуется. Наша жизнь — театр, в итоге он и продлевает нам ее.
— И напоследок, пару слов о ваших творческих планах...
— Есть такой замечательный драматург Вадим Жук. Он работает в совершенно потрясающей стилистике — к примеру, к “Горе от ума”, представленному у нас в виде мюзикла, им “дописан” текст в грибоедовской манере. “Чайка” им тоже по-своему переложена, но чеховскими словами. Сейчас он сделал то же самое с “Шинелью” Гоголя, где я буду играть Акакия Акакиевича. На данный момент мы ждем лишь музыку, которую напишет Максим Дунаевский, чтобы приступить к работе над спектаклем...



суббота, 8 июня 2013 г.

"Три грани Еревана" — шоковая терапия перед хирургическим вмешательством

       "Мы призываем общество и власти прекратить уничтожение облика нашего города. Сегодня всячески разрушается та романтика, которая была свойственна Еревану еще в прошлом веке, и это недопустимо", — считает фотожурналист Айк БИАНДЖЯН, один из трех авторов недавно открывшейся в культурном центре "Еркат" выставки "Три грани Еревана". Это не первый клич Бианджяна — ранее были организованы выставки в мэрии, на Северном проспекте, а позже и в других залах был показан фильм автора "Исчезающая память" — киноальманах из 7 серий, каждая из которых раскрывает трагическую судьбу отдельно взятого здания.
— Айк, как вообще родилось желание снимать город?
— Отчетливо помню этот день. Я узнал от друзей, что на площади Республики нашли какие-то останки старого города. Тут же схватил фотоаппарат и рванул туда. Признаться, меня с детства манила старина, обожал копаться в земле, отыскивать "клады"... На месте раскопок я познакомился с археологами, которые в один голос заверяли, что находкам этим нет цены. Все сделанные фотографии я позже представил в рамках моей выставки "Старый новый город" в магазине "Арт-Бридж", а журнал AIM даже приобрел у меня некоторые из фоток.
Я с головой ушел в этот проект. Первое здание, которое я снимал, — дом на Пушкина, 11. В этом доме жил знаменитый композитор Артемий Айвазян, до этого, в 30-х, там находилось персидское консульство, а еще раньше — частная лечебница Арменака Меликяна. Мне удалось зафиксировать процесс демонтажа этого здания, людей, покидающих свой дом и спустя время наблюдающих, как он безжалостно сносится. А потом началось... Здания сносились один за другим, и я с трудом успевал это снимать...
— Почему ты решил перевести фотографии в киноформат — как родилась идея фильма "Исчезающая память"?
— Предыстория фильма, думается, началась еще в детстве. Все началось с бабушкиных рассказов. Она очень часто вспоминала свой старый дом, я начал копаться в семейных фотографиях, где увидел жизнь, запечатленную в фотографиях: моменты жизни, что уж не вернуть. Повернуть время вспять нельзя, но можно остановить... с помощью фотоаппарата. Думаю, не стоит сейчас говорить, как все мы трепетно относимся к черно-белым фотографиям. Первая часть цикла "Исчезающая память" основана на архивных-семейных фотографиях жителей Еревана. Я убежден, что эти потрепанные фотографии не цифрового формата заставят вас еще раз переосмыслить нашу беспечную цифровую жизнь. Последняя часть цикла была сделана за 6 лет...
Знакомство с героями первой истории, которую я начал снимать на ул. Бюзанда в 2004-м, началось с конфликта: они поначалу решили, что я представитель строительной компании, которая собирается сносить их дом. Узнав, что я фотограф, глава семьи Араик Даниелян пригласил меня в дом, где я сразу же потерял связь с реальностью все, что меня окружало, было не из XXI века. Старая мебель, коллекция картин и предметы утвари — все пахло стариной. Темные тучи сгущались над этим домом. Мне пришлось быстро набирать фотографии этой семьи и копии писем, что Араик направлял в разные инстанции. Пройдя все стадии судебных процессов, он прекратил борьбу. Все интересные истории, связанные с этим домом, тут просто не написать. В марте 2005 семья Даниелянов переехала на окраину Еревана, в маленький домик. Уже в развалинах старого дома я случайно нашел две фотопленки, которые визуально рассказывали те истории, о которых поведал мне Араик. Собственно на них и основана первая часть фильма. Далее последовала история про семью Оганесянов, проживавших по адресу Бюзанда, 17. Они отчаянно боролись за свою собственность. Хозяйка дома даже объявила голодовку. Но это не спасло ситуации. 29 декабря, перед Новым годом, они были выселены из собственного дома... О фильме можно рассказывать долго — лучше, конечно, посмотреть. Хотя это и не легко — после прошедшей в Камерном театре выставки и просмотра фильма "Исчезающая память" у одного из гостей, популярного телеведущего Карена Кочаряна, не выдержало сердце, и он был срочно госпитализирован. Желаем ему скорейшего выздоровления, равно как... и нашему городу. Действительно, не каменные же у нас сердца!
— Что ж это за выставка такая, от которой сердца останавливаются, — можно поподробнее?
— Фотовыставка открылась 5 июня и продлится до 15-го. Это своего рода "триптих", где представлены работы Саркиса Оганесяна, Рубена Пашиняна и вашего покорного слуги. Оказывается, все мы, независимо друг от друга, примерно в одно и то же время стали снимать и рисовать наш город. Коренной ереванец и прекрасный музыкант-тромбонист Саркис Оганесян — автор более 40 графических рисунков, на которых запечатлены снесенные ереванские здания такими, какими их помнит он... и, возможно, еще небольшая группа людей. К такому решению он пришел после того, как на его глазах был снесен родовой дом на улице Лалаянца. В итоге родилась бесценная, на мой взгляд, галерея. В его картинах представлен позавчерашний день Еревана. На моих — фото изуродованных зданий, процесс сноса старинных домов и варварского уничтожения ереванских памятников старины — день вчерашний. А сегодня нашего города — то, к чему мы пришли, — представлено в любительских фотозарисовках журналиста Рубена Пашиняна. Это огромная подборка разного рода несуразных зданий, построенных на месте старых, глупых табличек, неграмотных вывесок и т.д.
Цель выставки — сравнение того, что мы имели раньше и что у нас есть на сегодняшний день, предотвращение сноса старых зданий и искажения внешнего облика Еревана. Последней каплей стала новость о предстоящей перестройке площади Республики. Ой, с огнем играете, ребята, — ереванцы этого так не оставят! На пресс-конференции, что состоялась незадолго до открытия фотовыставки, Саркис весьма точно, хоть и жестко заметил: "То, что происходит в Ереване, начиная с 2004 года, напоминает события атомной бомбардировки Хиросимы. При этом, на мой взгляд, Хиросима после тех событий выглядела намного лучше, чем современный Ереван".
— Это выставка-колокол? Набат? Попытка быть услышанными, достучаться до здравого смысла?..
— Мы просто попытались показать ереванцам сегодняшнее лицо их родного города. Ежедневно смотрясь в зеркало, не всегда замечаешь серьезных изменений, но когда вдруг тебе показывают что-то "незамыленным" взглядом, становится не по себе. Мы призываем ереванцев в первую очередь быть честными с самими собой. Эти фотографии — наш страх и результат нашего равнодушного молчания. С какого-то дня возникла пропасть — нам сказали: "Не лезьте в это, живите, как жили, и все будет хорошо", мы и опустили руки, вперили взгляды в пол и продолжаем существовать, мирно и молча благословляя процесс вырезания души города! Наша выставка — это шоковая терапия перед необходимым хирургическим вмешательством, призванным восстановить искомый вид нашего города.
Достучаться до здравого смысла людей, уродующих город, практически невозможно. Мы надеемся, во-первых, на самосознание граждан, а во-вторых, хотим донести слово до бизнесменов, тех, кто строит свои "обэкты" на месте разрушенных зданий. Ну непрестижно это, плохо, западло, в конце концов, строить свой бизнес на костях родины. Посмотрите, что происходит в соседней Грузии — дрожат над каждым старым камнем, тамошние бизнесмены тратят уйму средств, только чтобы сохранить старину, понимая, что так оно и лучше, и солиднее. Никому не придет в голову повесить табличку с именем своей пиццерии на балкон, с которого была объявлена Первая республика. Уверен, если нашим богатеям то же самое скажут их заморские друзья, бывшие ереванцы, перманентно выражающие свое "фи" происходящим у нас, дело сдвинется с мертвой точки. Только надо действовать сообща, всех нас должна объединить любовь к Родине — то есть то, чему нас учили еще в школе, и то, ради чего была пролита кровь наших братьев...

четверг, 6 июня 2013 г.

«Санечка, не пиши стихов — расстреляют, а того хуже — посадят!»

        Прошло 25 лет, и я снова здесь — здравствуй, мой дорогой Ереван!..” Этими словами начался в театре музкомедии им. Пароняна творческий вечер известного российского актера, режиссера и, как выясняется, замечательного поэта Александра ПАНКРАТОВА-ЧЕРНОГО.
Фильмы с его участием помнят и любят многие — “Белая кость”, “Мы из джаза”, “Зимний вечер в Гаграх”, “Где находится нофелет?” и другие, - но мало кому известно, что стихи Александра Васильевича аж на 16 страницах представлены в Королевском журнале Великобритании! И уж точно не многим нашим читателям известно, что написанная им молитва “Господи, дай же мне волю” была утверждена Синодом РПЦ МП для открытия Храма Христа Спасителя и исполнена И. Кобзоном. Он также награжден литературными премиями “Петрополь” и премией Ксении Блаженной, премиями имени Пушкина и имени Франца Кафки...
Александр Васильевич поделился своими воспоминаниями об Армении, рассказал о нелегком пути поэта, прерванном еще в 70-х “чуткой” кагэбистской рукой, ответил на вопросы из зала, и, конечно же, весь вечер звучали его стихи, полные глубокого смысла и огромной любви...
— Рассказывать о ролях в кино я могу очень долго. А об Армении — еще дольше! И вообще меня армяне редко называют Панкратовым — везде, в любой точке мира, армяне называют меня Панкратяном и... угощают коньяком. Это началось после того как я исполнил роль армянского милиционера Гранта Даниеляна в фильме Георгия Кеворкова и Рубена Геворкянца “Белая кость”. Потом планировали снимать продолжение этой замечательной комедии, но Союз распался, кинематограф остановился и проект тоже... А продолжение хотели снимать в Италии: Грант Даниелян отправлялся бороться с итальянской мафией!
...Годы берут свое, и моя любовь к Армении продолжается в дружбе с армянскими коллегами и в первую очередь с Арменом Джигарханяном. Он вообще нашу троицу — Джигарханян, Данелия и я — называет “тройкой вороных”. Очень дружим, часто встречаемся и даже по очереди ложимся в одну и ту же кардиологическую клинику, в ту же палату, и делаем это так, незаметно. Сначала въезжает Джигарханян, потом через недельку эстафету принимает Данелия ну и, наконец, я. Палата у нас обжитая, кроме нас никого туда больше не вселяют. И вот когда вышел мой первый сборник стихов под названием “Шаги к стихам”, Джигарханян прочитал его и сказал: “Мальчик мой, ты взрослеешь...” Потом мы снова проходили по очереди лечение: Джигарханян оклемался, затем я — у меня всего лишь четвертый микроинфаркт, — и наконец вышла моя новая книжка. Первый же экземпляр я подарил Армену Борисовичу. Прошел день, второй, третий — от Джигарханяна ни звука. Ну, думаю, не понравилось, наверно. Вдруг на пятый день звонок в пять часов ночи — “Мальчик мой, ты повзрослел!”
...Вот так мы и дружим. Однажды Джигарханян спросил: “Санечка, знаешь, почему мы не сироты?” Я замялся. “Да потому что у нас есть РОДИНА! — ответил он. — Не было бы Родины, мы — голь перекатная...”
— Почему вы так долго и тщательно скрывались как поэт?
— Так это не я — это меня скрывали. Учась в Горьковском университете, на одном из студенческих вечеров я имел неосторожность прочитать свое довольно открытое и, естественно, неугодное правящему режиму стихотворение. Меня тут же вызвали в КГБ и взяли подписку о том, что я не буду писать и тем более читать своих стихов. А также лишили права поступления в какой-либо из советских вузов. И лишь благодаря ловкости, известной хитрости и помощи старших товарищей мне удалось впоследствии поступить и окончить режиссерский факультет ВГИКа, мастерскую Е.Л.Дзигана.
Но стихов я так и не читал, хотя тайком писал, конечно. Об этом были в курсе лишь очень близкие друзья. Первой меня “раскусила” Белла Ахмадулина. Я долго уверял, что более стихов не пишу. Но она все прекрасно понимала. В итоге мы засиделись до глубокой ночи, читая друг другу стихотворения... Я был очень дружен с Беллой Ахатовной и ее мужем, и, что парадоксально, каждый раз, когда мы договаривались встретиться, я непременно опаздывал. Не специально — ну так получалось... А потом Беллы не стало. Известие это поразило меня, я рванул со съемок что есть мочи, но... не успел на похороны. Придя на кладбище, оставил у могилы записку: “Прости меня, Белла, я опять опоздал...”
Я вырос на Алтае, моя семья была репрессирована. Мужчины в моем роду — в основном военные — все попали в жернова советской системы: были расстреляны, репрессированы, сосланы... Маме стоило больших трудов поднять нас. Помню, я был еще школьником, она, узнав, что пишу стихи, сказала: “Санечка, не пиши стихов — расстреляют. А того хуже — посадят!” Возможно, это единственное, в чем я ослушался ее, но до сих пор все поэтические сборники посвящаю и буду посвящать своей горячо любимой Маме.
— “Только ненормальный может захотеть научиться степу с такой походкой, как у тебя!” — заявляет Беглов в фильме “Зимний вечер в Гаграх”, но ваш Аркадий не сдается. Говорят, и в жизни вы не особенно музыкальны, однако огромную популярность вам принес джаз, не так ли?
— Да. Но вот именно джаз я как раз играть и не умею. У меня с детства нет музыкального слуха. И я пытался донести эту мысль до Карена Шахназарова, но он мне не внял. Он уверял, что сибиряки — народ настырный и всего могут добиться, если с них построже требовать. Вероятно, он был прав, потому что в итоге возникло всеобщее заблуждение. И меня стали приглашать сниматься в музыкальные фильмы и даже участвовать в джазовых фестивалях, начали принимать в джазовые клубы. На все эти инициативы я честно отвечал, что у меня нет слуха. Но меня никто не слышал. Кто из нас глух, я так и не понял...
— Как вы отнеслись к информации о готовящемся выпуске фильма “Мы из джаза-2”?
— Чушь полнейшая! Какие-то молодые люди написали сценарий, надеясь на продолжение, но мы все отказались от этой идеи, так как не видим целесообразности в данной работе, и вообще два раза в одну и ту же реку не входят!
— Вы же режиссер по образованию. Почему же мы сначала узнали о вас как о киноактере? Не хотели снимать?
— Мне не давали снимать картины. Цензура была жестокой, сценарии мои запрещали. Я сидел по пять лет без работы. Потом повезло — попал ассистентом к Андрону Сергеевичу Кончаловскому на “Сибириаду” и там впервые снялся в небольшой роли Сашки — верхового на нефтяной вышке. И после этой роли меня стали приглашать на актерские работы. Я не отказывался ни от чего, потому что насиделся без дела. И по сей день не отказываюсь, потому что без работы я зверею. Я люблю работать.
— А свои режиссерские таланты применяете в жизни?
— Конечно. Каждый человек — режиссер своей судьбы. Кто-то удачно ее режиссирует, а кто-то — нет. Поэтому к слову “карьерист” я отношусь хорошо. Потому что карьерист — это тот, чей спектакль удался. А это заслуживает аплодисментов. Если, конечно, за достижением карьеры не стоит подлость. Если ты пришел к своей цели, значит, ты хороший режиссер. Я был деревенским мальчиком с Алтая. И поставил цель — покорить Москву. Писал стихи, которые мне запрещали. А теперь меня приняли в ассоциацию писателей Европы. Предисловие к моему сборнику стихов написала Марина Арсеньевна Тарковская, затем вышла вторая, огромный том, в котором я “уже повзрослел”, как сказал Джигарханян... В “Королевском журнале” в Англии 16 страниц моих стихов. Я мечтал служить во флоте, потому что все девушки из нашей деревни бегали за моряками. Попал служить в знаменитую Таманскую дивизию. Все главное получилось. Что плохого в том, что я верно срежиссировал свою жизнь?
— Какое ваше самое яркое воспоминание о Ереване?
— Не могу назвать это воспоминанием ярким, поскольку связано оно с одной из самых трагических страниц вашего народа. Но мне этот день, точнее ночь, не забыть никогда... 25 лет назад мы заканчивали съемки “Белой кости” в Ереване. Меня поселили в гостинице “Ширак” на самом верхнем этаже. Ночью, примерно часам к двум, проснулся от страшного гула. Тринадцатый этаж, я вышел на балкон, и вижу... в город въезжают танки! Обеспокоенно стал звонить друзьям — Рубену Геворкянцу, Феликсу Егиазаряну... Они говорят: “Ты тоже не спишь?.. Войска вводят в город”. Мы все были в шоке, это было что-то непонятное, ненормальное... На следующий день мы ходили по городу, видели, как армянские девушки подходили к солдатам, вставляли им гвоздички в стволы автоматов, чтобы те не стреляли. Пожилые женщины приносили лаваш, шашлыки жарили, кормили солдат, чтобы не было кровопролития... Тревожное было время. С тяжелым сердцем я прощался с Ереваном. И только прилетел в Москву, как новый удар — спитакское землетрясение... Первым долгом связался с Геворкянцем и попросил перечислить мой гонорар за фильм “Белая кость” в фонд пострадавших. Так же поступили многие мои российские коллеги. 
И вот я снова здесь, спустя столько лет, столько тяжелых лет... 
Сегодняшний Ереван, конечно, другой. Не могу дать точной характеристики, и вряд ли это стоит делать. Но одно безусловно — город живет, и слава Богу! Я не прощаюсь, до новой встречи, дорогие друзья!