На фоне существующих тенденций в современном международном искусстве, подчиняющемся формулам, понятым разве что сторонникам новомодных течений, и, в то же время, подверженном жестким законам рынка, до сих пор существуют единицы, продолжающие свое творчество вне установленной «системы ценностей» и не зависящие от диктовки времени. Мой гость – Ара Айтаян – художник, сумевший отстоять свой стиль, свое мироощущение, свои взгляды, свою самобытность.Ара Айтаян — человек глубокий и совестливый. Из тех людей культуры, кому не дают покоя проблемы не только искусства, но и общества, и составляющих его граждан. Его обеспокоенность отражается прежде всего в картинах, в образе мыслей. Как же он себя позиционирует? “Когда я демонстрирую свои работы, - говорит он, -зрителям бывает довольно сложно ответить на этот вопрос. Сам же о себе я скажу, что имею свое видение, свой внутренний мир, свои лейтмотивы, однако важнейшим своим делом считаю создание новых образов и новой иконографии. В моих картинах присутствуют различные жанры: натюрморт, портрет, иные композиции — однако все это не на “авансцене”, а в “глубине”. Мое искусство есть нечто между абстрактным и полуабстрактным предметным миром. Абстракционизм и все тому подобное меня не удовлетворяет, я хочу создать некий художественный эквивалент нашей действительности и нашего бытия. Поэтому доминирующий фактор при этом — судьба нашего народа”.
— Можно сказать, что Армения формирует стилистику твоего искусства и арт-видения в целом?
— Моя концепция искусства состоит в том, что творчество должно быть в определенной мере автобиографичным и иметь эквивалентный доступный код времени. Ведь рельеф нашей страны имеет весьма динамичную структуру, и диаграмма биения наших сердец идентична графическому изображению данного рельефа. Так или иначе, энергетика, как визуального ландшафта, так и духовной экологии как-то присутствуют в нашем характере… Посему для меня первостепенно создание в изобразительном искусстве образов, которые должны будут кодировано передавать местоположение и энергетику.
— У тебя есть желание заглянуть в завтрашний день или даже послезавтрашний?..
— Как сказать... Свободное творчество позволяет почувствовать запах тех течений, которым еще только предстоит дойти до нас, — назовем это “ароматом завтрашнего дня”. Театр или кино связаны с серьезными капиталовложениями и коллективной деятельностью, поэтому там весьма трудно реализовать серьезные, формальные и жизненные задачи. А вот индивидуальное искусство дает возможность создавать модели в локальном пространстве. Я, отчетливо представляя потенциал нашей страны, считаю, что если нам и предстоят какие-то достижения в искусстве, то только и только в индивидуальном творчестве. Хотя кто знает, как все обернется в будущем.
— Как ты относишься к новомодным течениям в искусстве? Разве они не идут вразрез с твоим видением...
— Всё относительно. Считать меня таким уж ярым противником модных течений, думаю, не совсем верно: я не сторонюсь новизны или, как сегодня принято говорить, нового «языка». Другое дело, что за счет трансформации у меня в результате получается совершенно иной продукт. А что, вообще, сегодня можно считать в моде запрещенным: «измы» прошлых столетий или какие-то новоявленные тенденции? Сегодня практически нет моды, которой нужно сторониться. Нет никаких запретов. Наоборот, есть обширное поле для деятельности, и каждый волен представлять себя в нем в рамках собственного индивидуализма, будучи сам себе судьей.
…Если «сырье» для своего творчество я черпаю на родине, то механизмы самовыражения и их формулы – нахожу за ее пределами. Посему не удивительно, что мое творчество в Армении не пользуется спросом. И это нормально – ведь я никогда не пытался позиционировать свое творчество в рамках армянского рынка. Я не принимаю рынок – он не принимает меня. Мы параллельны друг другу, в прямом и переносном смысле слова. До сих пор не одна моя картина не была приобретена жителем Армении.
— Тогда для кого же, кроме себя, ты пишешь картины?
— Если у меня нет покупателей, это не означает, что у меня нет и зрителей. Ведь общество, в котором я работаю, не ставит никаких задач в искусстве, не стимулирует творческий и интеллектуальный рост Артиста. Я сам придумываю для себя задачи и сам же нахожу их решения. Остальное — дело зрителя. Не скажу, что я в диком восторге от общего регресса культуры. Более того, меня очень беспокоит будущее армянского искусства в условиях, диктуемых рынком.
Хотя как это ни парадоксально, но для самого индивида, для самой творческой единицы в отрыве от действительности эти условия более чем благотворны. Ведь на сегодняшний день творчество – это единственная отдушина, через которую поступает не кислород, а озон. Это не просто и только весьма действенный способ удовлетворить свое ущемленное «эго», но и единственный реальный стимул для творческого человека идти вперед, перманентно доказывая себе смысл и оправданность своего появления на свет.
- А каковы приобретения нового времени и что, наоборот, исчезло?
- На мой взгляд, в нашем обществе пропала одна очень важная вещь – мы перестали быть народом с единой судьбой. Тот лучик надежды, который забрезжил в 88-ом, вера в очищение и восстановление морального облика нашего народа, увы, канул в Лету. Лишь на мгновение, попав в общие тяжелые условия, люди стали видеть в ближнем равного себе и ощущать общность мыслей, надежд и чаяний. Люди пытались побеждать невзгоды и продолжать идти сообща вперед. Но непродолжительное духовное единение рассеялось в одночасье, как туман по утру. Взаимопонимание и любовь уступили место новым технологиям существования. Появился новый подвид гражданина, умеющего проворно изворачиваться от всевозможных “даров” судьбы, сопровождая это самоутверждением за счет беды ближнего. Я не могу понять, как можно заранее посылать операторов в какой-то периферийный городок, чтобы те смогли зафиксировать приезд богатых дядей, приносящих в дар телевизоры бедному соотечественнику, в котором тот ничего о себе никогда не увидит? Как так можно? В результате бедный рано или поздно вынужден будет покинуть насиженные места в поисках лучшей жизни. Вот и получается, что забота богатого о ближнем ведет... к полному исчезновению последнего.
— Как-то очень все мрачно получается. Неужели выхода нет?
— Есть. Необходимо отказаться от всего того, что на протяжении лет нами же и не принималось. К примеру, не так давно интеллигенция весьма негативно отзывалась о всевозможных нововведениях в области наград, званий и регалий. Однако в то же время человек с не меньшим удовольствием принимает таковые, коль скоро они бывают адресованы ему самому. Результат – разлад и полная анархия как в искусстве, так и, вообще, в какой бы то ни было системе ценностей.
Надо научиться отказываться от «даров», равно как и болезненной тенденции их приносить. Надо изжить из себя эту манию наличия возвышенного собственного достоинства! Ведь в условиях сегодняшней действительности раздача друг другу надуманных почетных званий в сопровождении праздничного салюта – есть ни что иное, как констатация тотального падения нравов общества. Более того, это говорит о том, что общество ежедневно представляет свои поражения как очередные завоевания. Тем временем, не стоит забывать, что выжить в рамках изо дня в день повторяющейся пирровой победы ещё никому не удавалось.
Посему спасение сегодня я вижу в отказе. В отказе, в первую очередь, самому себе от желания довольствоваться той равнодушной позицией, которую занимаешь сегодня. В отказе себе быть невольным пособником всего того кошмара, который происходит вокруг. А самое главное, в отказе себе продолжать оставаться одним из многих.
– В Ереване у тебя было намного меньше выставок, чем зарубежом. Это понятно и, к несчастью, объяснимо. А чем объясняется тот факт, что человек, прекрасно осознающий свою востребованность вне родины, даже не собирается её покидать, а более того, продолжает, несмотря ни на что, жить и творить именно тут?
– Признаться, это очень серьезный вопрос для меня. Я его постоянно задаю себе, оказываясь зарубежом. Я пытаюсь понять, что заставляет меня, потратив последние возможности, выехать из страны с целью почерпнуть новую информацию в разнообразных мирровых музеях и хранилищах, чтобы потом считать дни до возвращения на родину – туда, где я смогу, наконец, реализовать все свои задумки, родившиеся зарубежом.
Откровенно говоря, сегодня вообще, очень сложно говорить о, так называемой, принадлежности человека к какой-либо конкретной стране. Согласитесь, если где-то некая дисциплина исчезает, то человек отправляется туда, где она продолжает функционировать. А ведь, если разобраться, сегодня приезжая назад, я возвращаюсь в Армению, а не туда, где живут мои друзья армяне. Они-то как раз (в большем количестве) живут зарубежом, и мы частенько собираемся там, как в старое доброе время, за одним столом и обсуждаем, как и прежде, волнующие нас темы. И одна из них, самая болезненная и актуальная для нас – Армения…
– А над чем ты сейчас работаешь?
– Кроме всего прочего я также частенько организую выставки. К примеру, в прошлом году я сделал японско-армянскую выставку, в которой вместе с нашими художниками участвовала дюжина японцев. Было представлено около ста работ. До этого прошла моя персональная выставка в Токио.
Я и сейчас работаю с японской галереей «Ginza 1 Chome», которая в прошлом году представляла меня в Бельгии на «Line Art» Art Expo (Гент), а в этом году – в США. Это, в свою очередь, дает мне возможность представлять мастеров мирового класса в Армении. Я изначально задался целью, приглашая сюда профессиональных деятелей искусств, способствовать тому, чтобы именно Армения стала объектом их творчества.
В этом году состоится очень интересная выставка японского фотографа Такуджи Шимара, с которым я лично сотрудничаю уже 4 года. В прошлом году в Центре экспериментального искусства он представлял довольно интересную выставку фотографий, так называемого, старого Парижа. В Армении же он сделал серии портретов молокан из села Фиолетово, ереванских авто и, самое главное, серию работ, отображающих конфликт периферии города и центра – своеобразный стык-конфликт эпох. Не стоит забывать, что этот художник, в отличие от нас, не обременен воспоминаниями о прошлом Еревана. Посему серия представляет собой скорее констатацию свершившегося факта. Однако это не помешало фотографу в своих работах мастерски подметить все те тонкости, те полутона, которые подчас уже не доступны даже нашему взгляду. За эту серию он был удостоен высшего приза во Франции на конкурсе знаменитого французского фотографа Люсьена Эрве.
По окончании выставки Такуджи планирует подарить свою серию Музею истории Еревана, и наш зритель увидит свою столицу глазами японского мастера. Очень интересно, скажу я вам!
Комментариев нет:
Отправить комментарий