Недавно в ереванском кинотеатре “Москва” состоялась торжественная церемония закрытия Международного анимационного кинофестиваля “ReAnimania”, посвященного основателю 3D-анимации Александру Шириняну. В фестивале приняли участие представители более 30 стран, в том числе Франции, России, Армении, США, Италии, Мали, Ирана, Украины. В общей сложности за три дня на суд армянского зрителя было представлено 250 фильмов. За показами в течение трех дней неустанно следили как организаторы, так и жюри, одним из членов которого являлась победительница Венецианского Международного кинофестиваля, профессор кафедры киноискусств СПбГУКИ, режиссер-постановщик киностудии “Ленфильм” Ирина ЕВТЕЕВА. В один из перерывов между показами и состоялась наша беседа с Ириной Всеволодовной. Ее ответ на вопрос о впечатлениях об Армении оказался несколько неожиданным.
— Я именно такой себе и представляла Армению. Дело в том, что вот уже 25 лет я работаю вместе с известным российским оператором Генрихом Маранджяном — армянином не только по национальности, но и по духу. Генрих Саакович не перестает удивлять меня своими рассказами об Армении, о детстве и юношестве, о студенчестве, проведенном вместе с Параджановым и Суреном Шахбазяном... Все эти истории пропитаны каким-то особенным чувством любви к своей родине. Это чувство настолько сильно, что, передаваясь слушателю, заставляет его сопереживать вместе с рассказчиком. Ну а то, как долго может рассказывать армянин об Армении, думаю, ни для кого не секрет. Картина, с которой мы начинали работать вместе с Маранджяном, называется “Лошадь, скрипка и немножко нервно”. Генрих Саакович поначалу просто помог мне с заготовками к фильму. Однако через некоторое время и сам проникся идеей картины, да так, что в процессе ожидания результатов этой задумки, как бы незаметно, принял бразды правления камерой в свои руки и... не отдает их до сих пор, чему я очень рада. Дело в том, что мой метод исполнения фильма скорее можно назвать живописью, нежели просто анимацией.
...Работать с Маранджяном легко и интересно. Каждый кадр мы вместе выстраиваем, сочиняем, я рисую на стекле, ставим свет, если утвердили — снимаем. В день делаем в среднем 40 анимационных картинок, используя 120 кинокадров. Наш первый совместный фильм был показан на 12 международных кинофестивалях и получил 11 наград. В большей степени это заслуга Генриха Сааковича.
Далее последовала работа над картиной “Эликсир”, и армян нашего полку прибыло. В этом фильме мне посчастливилось познакомиться и поработать с одним из, не побоюсь этого слова, классиков кино — звукорежиссером Эдуардом Ванунцем. “Эликсир” был высоко отмечен на I Всероссийском фестивале анимационных фильмов в Тарусе, где Генрих Маранджян и Эдуард Ванунц были удостоены призов за лучшую работу оператора и звукорежиссера.
...Думаю, теперь вам понятно, почему я с радостью приняла приглашение от оргкомитета фестиваля “ReAnimania” и сочла за честь быть членом жюри конкурсной программы. По приезде в Ереван я в первую очередь побывала в доме-музее Параджанова. Это просто чудо! Если бы не нехватка времени, провела бы там весь день. Опять же очень хотелось бы побывать в Эчмиадзине, а также в Ленинакане — родном городе Генриха Маранджяна.
— Расскажите, пожалуйста, о фильме “Клоун”, показанном в рамках фестиваля.
— Все началось с того, что в 1997 году в США к небезызвестному художнику Михаилу Шемякину попала кассета с моим фильмом “Эликсир”. Этот фильм по своей сути — философская притча по мотивам произведений Э.Т.А.Гофмана, которая повествует о мире Зазеркалья, населенном огненными саламандрами, черными драконами и сотворенном неким крылатым духом, а три основных персонажа — это Эрнст, Теодор и Амадей (полное имя Гофмана).
Так вот в один прекрасный день в моей квартире раздался звонок из Нью-Йорка. Сначала я поговорила с Шемякиным, потом со Славой Полуниным, и в конце концов мы решили, что будем делать анимационное кино. Но что именно — еще не знали. Потом, года через два, раздался звонок от Полунина, но уже из Лондона. Он приглашал меня посмотреть его спектакль “Snow Show”, который он и предлагал мне превратить в анимационный фильм, мотивируя свой выбор тем, что никакая иная, на его взгляд, форма преподнесения запечатленного на кинопленку спектакля не в силах будет передать всю глубину и чувственность этой постановки. Я, естественно, слетала, после чего уже и стала конкретно договариваться. Когда Полунин был на гастролях в Питере, мы умудрились с Генрихом Сааковичем за три дня снять заготовки для будущей картины. Позже, а точнее через год, все это преобразилось в десятиминутный фильм — наиболее прокатный вариант для анимационной картины под названием “Клоун”.
Через некоторое время по моей инициативе фильм был представлен на Венецианском международном кинофестивале, где был удостоен одного из двух высших призов — “Серебряного льва” в номинации “лучший короткометражный фильм”.
— Боязно было впервые выходить на подиум за “Серебряным львом”?
— Вы знаете, не столько боязно, сколько неожиданно. Дело в том, что у каждого участника фестиваля было в арсенале всего три официальных дня пребывания, пока идет его фильм. Хочешь задержаться? Ради бога, но только на свои средства. Ну и я не долго думая по окончании своего срока отправилась в аэропорт, чтобы лететь домой. Прошла все формальности, обошла все маленькие магазинчики, где и оставила последние деньги... Вдруг за несколько минут до посадки в зале отправления появляется молодой человек с белой бумажкой в руках и начинает ею нервно размахивать. На бумажке рыжим написано чье-то имя. Я подумала, что кого-то с самолета, наверное, будут ссаживать. Как выяснилось — меня. Мне предписывалось незамедлительно возвращаться назад в Венецию для получения приза.
Пришлось проделать обратно путь из аэропорта через всю Венецию до отеля. Все было шикарно, я жила в отеле, где сам Висконти снимал “Смерть в Венеции”. Это придавало уверенности. Жаль только, что я все деньги истратила на сувениры, которые, сами понимаете, оказались несъедобными. Пришлось довольствоваться мини-баром.
А дальше было награждение. Вот с этого момента — у меня все в дымке. Помню только, что, после того как назвали мое имя, ко мне подбежал Такеши Китано, тряс мне руку, что-то восторженно говорил по-японски и... я поднялась на сцену. Говорить на ломаном английском мне не захотелось, и потому я выразила слова своей благодарности оргкомитету, жюри, всем организаторам и участникам по-русски. С тех пор Венеция остается для меня самым большим потрясением.
— Ни для кого не секрет, что денег на кинофестивалях не заработаешь, — скорее наоборот. А каково ваше отношению к понятию “кинофестиваль”?
— Я пришла в кино как раз в то время, когда кинопрокат уже прекращал свое существование и единственной возможностью достучаться до зрителя оставалось участие в кинофестивалях. Зарабатывать деньги на своих работах — хорошо и правильно, однако ни для меня, ни для многих моих коллег по анимационному кино это никогда не являлось решающим фактором — точнее сказать, большим аргументом для занятия любимым делом, нежели возможность воплотить в жизнь свою мечту и подарить ее зрителю.
И это прекрасно, что молодые люди и сейчас продолжают посещать фестивали. Прекрасно, что им предоставляется возможность сравнивать — понимать, что ситуативный юмор, ограничивающие сознание комиксы и сериалы, откровенно портящие вкус, не являются великим искусством.
— Вы заговорили о комиксах. А как вы в целом относитесь к компьютерным работам?
— Судите сами. Картина “Лошадь, скрипка и немножко нервно” создавалась полтора года, “Эликсир” — три года, “Клоун” — год. Я прорисовываю за смену 40 картинок. Пробовала во время работы над фильмом “Петербург” делать это на компьютере — выходит две картинки за смену. Не говорю уже о том, что мучаюсь от того, что машина полностью меня подчиняет своей электронной власти, раздражает, и в результате я бываю вынуждена стирать все нарисованное.
Скажу больше: то, что я работаю сейчас без компьютеров, обосновано в большей степени тем, что я не ставлю себе сверхзадачи достичь абсолютной имитации натуральной фантастической среды. Я отдаю предпочтение работе с рисованным кинопространством, имеющим реальное изображение и живописную интерпретацию.
Я даже недавно так описала свою систему творчества: “Когда я кричу “Мотор, начали!”, то бросаюсь к кисточкам и краскам и начинаю рисовать”.
Комментариев нет:
Отправить комментарий