Близится час, когда колокола церквей и храмов оповестят о начале Великого поста. Театр тоже храм, “очаг священный — храм искусства”, в котором, как писал Белинский, нужно молиться сердцем и быть искренним до самого донышка своей души. Актер и христианин — лицедейство и добродетель. Многие усматривают в этом “тандеме” изрядную долю лукавства... Прояснить тему я решил с популярным актером и христианином Ованесом БАБАХАНЯНОМ.— Театр — это ступень перед храмом Божьим. Хотя не все так просто и не все так явно, как иногда кажется. Все зависит от того, что именно выбирает для себя человек и что остается в душах людей после его игры на сцене или в кино. Что вообще остается после него... Вот это, мне кажется, самое главное. Вспоминаются замечательные слова Станиславского: “Театр — храм, актер — жрец; священнодействуй или убирайся вон!”
— В одном из интервью ты рассказывал о своих ощущениях, пережитых во время поста. Ты собираешься поститься и в этом году?
— Непременно. И я, и моя жена, а возможно, и старшая дочь (ей уже 16) будем с 14-го февраля по 4-е апреля следовать предписаниям большого поста. Для нас это духовная потребность, не имеющая ничего общего с “обязаловкой”.
Я верю в Бога и черпаю силы посредством своей веры. Это мой образ жизни. Точнее будет сказать, образ жизни моей семьи. Великий пост очень важный период в нашей жизни. Мы идем к нему на протяжении всего года...
А началось все с того, что я решил бросить курить, но никак не мог этого сделать. И даже когда впервые соблюдал пост, я продолжал курить, объясняя это тем, что табак — субстанция растительного характера. Я тогда не понимал всей глубины и сути этого процесса. Но через год, когда вновь подошло время великого поста, я пересилил себя и все же отказался от курения. И вот уж 16 лет как я соблюдаю пост и практически не курю...
— Ты много говоришь о христианском воспитании в Армении. Как ты считаешь, что-то сдвинулось с “мертвой точки” за последнее время?
— Конечно, изменения есть. Люди стали чаще посещать церковь, бывать на литургии. В конце концов они перестали стесняться прилюдно молиться и исповедоваться. Церковь прилагает усилия, чтобы приобщить молодежь к вере: день Св.Саркиса, Пасха, Хачверац, Вардавар, День Св.Богородицы — все это очень правильно и чутко преподносится.
...Сегодня необходимо быть оптимистом и не стесняться этого. Необходимо верить не в абстрактное светлое будущее, а в Свет — Божественное начало, которое в силах изменить все к лучшему.
...Бывает, я начинаю задыхаться в неверии и пессимизме, исходящих от окружающих, и тоже начинаю подходить ко всему аналитически, становлюсь строгим, жестким, четким, хладнокровным, но потом... Потом вдруг понимаю, что все это для меня намного сложнее, чем быть просто добрым, спокойным, послушным и чутким.
— Не кажется ли тебе, что за церковной ритуалистикой люди зачастую не замечают истинного смысла веры и покаяния?
— Отнюдь. Когда человек переступает порог церкви и зажигает свечи — это уже первый шаг. Потому что церковь это не просто какое-то помещение. Процедура зажжения свечи, молитва, колокола... Все это имеет не только формальную сторону, но и глубоко духовную. Все зависит от того, насколько глубока вера человека и его желание познать себя. А точнее, Бога в себе. И лишь после полного осознания обретается гармония. Но на это нужно время и терпение.
— Как ты поступишь, если тебе предложат сыграть роль сатаны?
— Со мною был подобный случай — мне предложили сыграть дьявола, причем предстающего перед зрителем в облике Христа... Я изначально очень вежливо отказался от столь “заманчивого” предложения. Потом стал просить и умолять, чтобы меня оставили в покое, кажется, даже заплакал... Я пытался объяснить, что эта роль несовместима с моим внутренним “я” — увы, мне не верили. Дело дошло до того, что я подал заявление об уходе из театра. А перед уходом сказал: “Друзья, я же не требовал для себя какой-то особенной роли, я всего-навсего просил освободить меня от необходимости играть роль ненавистного мне персонажа”. Если честно, до этого случая я искренне полагал, что мой актерский диапазон не ограничен. Я думал, что смогу сыграть все, что будет необходимо. Но, как оказалось, есть предел, который я не смог, точнее, не позволил себе переступить...
Затем прошло некоторое время, страсти поулеглись, и режиссер-таки принял мою позицию. Меня простили за отказ и за весь тот “беспорядок”, что творился в театре по моей вине на протяжении шести месяцев. Словом, спустя полгода я вновь вернулся “в строй”. Более того, все же сыграл в том спектакле, но только роль апостола Петра. Это было десять лет назад. Кстати, спектакль с успехом идет и поныне.
— У каждого актера есть заветная мечта — некая роль, которой он грезит...
— А что такое мечта? И что такое заветная роль? Для меня это некий образ, в котором тебе есть что сказать, а отсутствие этой “отдушины” еще сильнее толкает тебя к необходимости достичь, завоевать, заслужить право говорить со зрителем посредством этого персонажа.
Я ждал свою роль. И вот однажды ко мне подошел священник по имени Сурен Нерсисян и предложил сыграть роль Христа в спектакле “Кто ты, Господи?” Так и сбылась моя мечта — я сыграл роль Христа.
— И как, на твой взгляд, тебе это удалось?
— Я был честен на сцене и попытался сыграть... себя. Я постарался найти в себе и открыть перед зрителем все то чистое и светлое, что даровано каждому из нас свыше. Даровано Творцом, по образу и подобию которого все мы созданы.
— Кстати, о человеке. В прошлом году ты сменил имидж и из грозного брутального бородача превратился в...
— В Овика. Просто, Овика. Ну а если серьезно — фильм, для съемок в котором я несколько изменил свой внешний облик, называется “Шхта” (“Цепь”) и, думаю, знаком уже многим. Это совместный армяно-американский проект. Фильм создан в жанре драмы, где показаны сложные взаимоотношения между людьми. Поначалу задумывался двухчасовой игровой фильм. Но мало-помалу картина начала разрастаться и в результате превратилась в многосерийный телевизионный фильм. Наш зритель уже успел ознакомиться с первыми 20-ю сериями. Однако на данный момент проект приостановлен. Съемки продолжатся весной в США, после чего, несмотря на упорно муссируемые слухи о том, что я якобы намереваюсь покинуть Армению, обязательно вернусь обратно.
— В этом фильме персонажи разговаривают на нормальном, не уличном, но и не помпезно литературном армянском языке...
— Это язык Рубена Кочара: его культура, его литература... Он ведь является не только режиссером, но и сценаристом фильма. В этом фильме я играю человека, который отсидел в тюрьме 20 лет. Однако вышел оттуда не сломленным ублюдком, а нормальным человеком, который говорит на не испорченном временем и окружавшими его людьми языке. Не хочу никого критиковать, но, думаю, несложно догадаться, что хотел этим сказать автор. Как преподнесешь, как изначально поставишь — так и будет. Так что не стоит утверждать, что уличный язык употребляется в сериалах исключительно потому, что так говорят на улицах. Друзья, на улице есть и мусор, но мы же не тащим его к себе домой?! То же самое, думаю, и с языком. Кто как не мы должны его оберегать от... себя же самих? И отговорки типа “сегодня время такое” — малоубедительны..
Мы и только мы делаем наше время. Конкретный пример: небезызвестный боксер Спартак Бзнуни бывал в местах не столь отдаленных. Однако те, кто знает его, помнят, на каком чистейшем армянском говорил этот человек как до, так и после пребывания в тюрьме. А все потому, что это был один из тех людей, которые создавали свое время, а не жили под его диктовку. А сегодня мы наблюдаем ужасающую картину: время не просто диктует нам свои законы — мы стали рабами этой временной зависимости. И это не немое поклонение моде, как прежде, — это слепая зависимость, перерастающая в бездуховность и, как следствие, в беспомощность.
— В фильме “Москва слезам не верит” есть эпизод, где главные герои пытаются спрогнозировать, какой из видов искусства будет популярен через 20 лет, а какой отомрет. Твой прогноз: что ждет Армению лет через 20 в области искусства?
— С отходом от российской культуры, от российского... да чего там, от советского стандарта в образовательной системе пропала заинтересованность и необходимость черпать знания в книгах. Книги на позицию явного аутсайдера окончательно сместила перманентно разрастающаяся и уже неуправляемая лавина информации во “всемирной паутине”. В результате мы “зависаем” в интернете, а из печатных изданий читаем лишь буклеты и журналы. Это кошмарно! Будущее книг уже сегодня, на мой взгляд, предопределено — что же будет через 20 лет? Очень хотелось бы верить, что произойдет чудо...
Что же до остальных видов искусства, то они худо-бедно заняли свою нишу, и не думаю, что собираются ее покидать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий