«Русская премия», «Большая книга», «Портал», «Странник»,
«Студенческий Букер», «Звёздный мост» ― вот такой букет собрал один из главных
русских романов нулевых, созданный, что характерно, не в Москве и даже не в
России, а в Ереване. Мой сегодняшний гость ― автор романа “Дом, в котором…”,
художница Мариам ПЕТРОСЯН.
― Вы писали свою книгу
много лет ― как вам живётся сейчас?
― Изначально книга создавалась
скорее как детектив. То есть я придумывала всякие истории, описывала их с
середины, а потом пыталась присоединить начало и конец. Но со временем вектор
изменился… Персонажи стали полноценными, стали жить «собственной жизнью»… В
итоге получилось иное полотно ― своеобразное описание замкнутого социума, его
характерных особенностей на примере интерната для детей-инвалидов.
― Книга так и просится на
экран или театральную сцену. Есть такие планы?
― Предложения были, и не из
Армении. Но я очень отрицательно отношусь к идее экранизации книги. Настолько
нервно, что даже в контракте с издательством настояла на пункте, запрещающем
издательству вести с кем-либо переговоры на эту тему. Против театральной сцены
ничего не имею, также ― за мультипликацию, комиксы… Но не кино.
― Сколько лет в общей
сложности писали книгу ― десять?.. двадцать?
― Признаться, бывали моменты, когда
я просто долго не писала. Был семилетний период, когда у меня ничего не
получалось. Вот у художников так бывает: когда долго не рисуешь, говорят, «рука
закрылась». Я думала, у писателей такого не бывает. А оказывается, очень даже.
― А почему так вышло, что
вы пишете по-русски, а не по-армянски?
― По-русски я пишу, потому что
училась в русской школе и читаю на русском. Бабушка (мамина мама) была русская,
и мама тоже скорее русскоязычная.
― На какие языки переведена
книга?
― Изначально, естественно,
планировался армянский перевод. Мне дали первые десять страниц, переведенных
тремя разными переводчиками. Признаться, ни один перевод не понравился: кто-то
пытался оставить русизмы, дабы не утерять «колорита», кто-то, наоборот,
арменизировал текст донельзя переводами типа «Табаки» ― «Тутуник». Словом, не
то… Но, думаю, со временем книга найдет своего переводчика, и она станет
доступна большей аудитории.
― Говорят, путевку в жизнь
книге дал Дмитрий Медведев после прочтения, это так?
― Я уже не раз слышала эту
«версию». Не скрою, я встречалась с ним на президентском обеде здесь, он пожал
мне руку, но наше общение ограничилось только этим. До этого в российском
посольстве мне вручали «Русскую премию» ― я не смогла лично присутствовать в
Москве на вручении, ― посол Вячеслав Коваленко признался, что книгу не читал,
но в рамках армяно-российской дружбы предложил оплатить перевод книги на
армянский язык, что в итоге не получилось по причине, о которой я уже сказала.
Я не знаю, имел ли Медведев какое-либо отношение к этой инициативе. Возможно,
имел. Но к продвижению, публикации или пиару книги на русском Медведев вряд ли
как-то причастен. Это очередная байка, которая каким-то образом появилась в
интернете, и все дружно в нее поверили. Меня иногда расспрашивают о моей
встрече с Медведевым, о какой-то чуть ли не часовой беседе с ним…
― Тем не менее вы некоторое
время жили в Москве. Как получилось, что уехали и почему вернулись?
― Уехали мы в то время, когда все
уезжали. Мы с мужем поехали работать на “Союзмультфильм” ― до этого работали на
“Арменфильме”. В в то время Роберт Саакянц делал там свой проект, вот мы и, как
говорится, влились в дружный коллектив. Потом работали с Еленой Пророковой. С
Робом ― на контрактной основе, у Елены ― как штатные работники. То есть мы
переместились из армянской группы в русскую. Проработали два года. Потом
вернулись.
― С вашими героями мы
знакомимся в книге. А кто герои вашей реальной жизни?
― Начнем сначала. Прадедушку,
Мартироса Сарьяна, помню очень плохо ― точнее, помню его трость и… похороны.
Были цветы, все было очень торжественно. Помню дедушку, Лазаря Сарьяна, помню
Дом творчества композиторов в Дилижане… Бабушка и дедушка познакомились во время
ВОВ ― оба служили. Кстати, именно в армии им и позволили пожениться. Когда
познакомились, бабушка была химинструктором. Рассказывала, что ее как-то
направили в какую-то роту, сформированную из бывших зэков. Ей было 18 лет,
маленькая, худенькая, говорит, вошла и вижу, сидят какие-то страшные бугаи с
татуировками ― язык отнялся. На самом деле потом эти люди оказались очень
добрыми ― увидев, как она перепугалась, поддержали, мол, давай, девчушка, не
теряйся… А потом была встреча с дедом, свадьба… Дед был зенитчиком, и, кстати,
«по совместительству» гармонистом. Словом, пользовался большой популярностью.
Мои родители ― артисты балета
Катаринэ Лазаревна Сарьян и Сергей Геворкович Петросян. Увы, видимся не часто ―
они сейчас проживают в Канаде. И о сегодняшней семье: муж, Арташес, работает в
«Триаде», и двое детей ― одному 16, другому ― 10.
― Мартирос Сарьян очень
тяжело переживал, когда перед его домом ― сегодня домом-музеем ― возвели
высотки, перекрывшие вид на Арарат. Ваш роман разделен на две «плоскости»: наружность
и то, что происходит внутри. А как вы оцениваете то, что происходит сегодня
снаружи ― я имею в виду облик города?
― Город меняется. Оно и понятно ―
живой организм. Но меняется в сторону неизвестного, какого-то непонятного
города. Хорошо это или плохо ― покажет время. Но одно могу сказать точно ―
меняется не в лучшую сторону в смысле экологии и транспорта. И относится это не
только к столице, по которой сегодня в силу «загруженности» выгоднее и даже
безопаснее ходить пешком, нежели перемещаться на каком-либо виде транспорта, во
всяком случае в центре. Увы…
― Ну и о творческих планах
на будущее…
― Повторюсь, когда долго не пишешь,
как бы отучиваешься это делать. Поэтому вряд ли в старости я буду «баловаться»
этим хобби. Но какие-то замыслы есть, «заноза»... Посмотрим… Хотя, признаться,
я ко всему еще и очень ленивый человек. Есть, конечно, и некая «зависимость» от
первой книги ― ее не может не быть. Но жизнь продолжается. Так что поживем ―
увидим.
На снимке справа: Мартирос
Сарьян, Мариам Петросян на руках у матери.
Комментариев нет:
Отправить комментарий