Андрей МАКСИМОВ: “С тех пор, как вы обрели независимость, я в Армении не был. Не зовут...”

        9 мая в Армении отмечается тройной праздник — День Победы в Великой отечественной войне, день освобождения Шуши и день создания Армии обороны НКР. Многие как в Армении, так и за ее пределами делятся своими мнениями о войне, победе, смене эпох, точнее, изменении восприятия понятий “война” и “победа”... “Пока мы понимаем — что это великий Праздник, мы — люди. Мы — страна. В последние дни я убедился, сколь многое нас разделяет!” — считает писатель и телеведущий Андрей МАКСИМОВ, с которым нам удалось связаться посредством интернета.

— Я поздний ребенок, сын фронтовика. Кстати, мой отец — поэт и драматург Марк Максимов — был очень тесно связан с Арменией и любил вашу страну. Он написал сценарий знаменитого фильма о Камо “Лично известен”, переводил стихи ваших великих поэтов — таких, как Геворг Эмин и Сильва Капутикян. Так вот он прошел всю войну, большую часть которой воевал в партизанском отряде имени 13-ти под командованием Героя Советского Союза Гришина.

Всю жизнь я рос как бы в памяти войны. Для меня это не просто праздник неких людей, а праздник моего папы, его однополчан, его многочисленных друзей. Таких замечательных поэтов, как Самойлов, Левитанский, Тарковский — все они участвовали в войне. Поэтому я всегда относился к этому празднику как к личному, как к одному из праздников моей собственной жизни.

...В общем, понятно, что будет уходить поколение победителей, будет уходить поколение их детей, но я бы очень хотел, чтобы это был действительно всенародный праздник. У нас таких праздников, по поводу которых не размышляют об их смыслах, очень мало. И вот это один из них.

— Вы бывали в Армении?

— У меня с Арменией связаны абсолютно фантастические истории. Долгое время у моих родителей не было детей, и тогда Геворг Эмин и Сильва Капутикян привезли маму в Эчмиадзин, в храм Св.Рипсиме. Мама стала молиться, просить о том, чтоб у нее родился ребенок, и вдруг... упала в обморок прямо в храме. Через девять месяцев родился я.
Второе соприкосновение с Арменией произошло намного позже. У меня были очень хорошие отношения с вашим великим, на мой взгляд, театральным режиссером Рачья Капланяном, мы с ним дружили. Я несколько раз бывал в Армении в советское время.
Сегодня я читаю лекции по общению, бывал с этими лекциями в некоторых бывших республиках СССР, недавно приехал из Риги... Однако закавказские республики меня пока не приглашали. Так что я Армению очень люблю, но с тех пор, как вы обрели независимость, я в Армении не был. Не зовут...

— У каждого человека, а тем более представителя культуры, искусства, есть своя палитра цветов, свое художественное мышление. С чем у вас ассоциируется Армения?

— Скорее не ассоциируется, а вспоминается... Я — мальчик, глубокая Советская власть, и вдруг открывается дверь и приходят Сильва Капутикян, Геворг Эмин и еще какие-то люди и приносят мне, ребенку, огромное количество всяких вкусностей: апельсинов, мандаринов, помидоров... Это страна добрых, теплых людей, в чем я убедился, когда сюда попал.

— Журналист, телеведущий, драматург, режиссер, прозаик, радиоведущий, преподаватель... Нашей аудитории вы больше известны по “Дежурному по стране” и “Ночному полету”. А как вы сами-то себя определяете?

— Всю жизнь я занимаюсь очень большим количеством дел, но понятно, стоит мелькнуть на телеэкране, и все твои остальные дела становятся менее заметными для аудитории. Сегодня я делаю три программы: “Дежурный по стране с Михаилом Жванецким” на канале “Россия-1”, и на канале “Культура”: “Наблюдатель”, “Ночь в музее” — это интеллектуальная игра, которая снимается в разных музеях России и посредством которой мы в живой форме пытаемся рассказать людям историю страны.

Что касается литературы, у меня более 30 изданных книг, это для меня тоже очень важно, в скором времени должен выйти мой новый роман “Исповедь уставшего грешника” — это, можно сказать, исповедь отца сыну.

Важнейшим для меня делом является психология, которой я занялся более десяти лет назад. Я выпускаю книги по психологии общения, работаю как психологический консультант, езжу с лекциями. Это сфера деятельности становится для меня все более и более важной. Кроме этого, я преподаю в Московском институте телевидения и радио Останкино.

— У многих телезрителей канал “Культура” в первую очередь ассоциируется с вами. Однако ходят слухи, что вы собираетесь уйти на другой телеканал...

— Думаю, что на канале немало людей, которые олицетворяют собой канал “Культура” в большей степени, чем я. Уходить никуда не собираюсь. Более того, когда меня звали на другие каналы, я отказывался. Убежден, что для журналиста — честь трудиться на этом, абсолютно уникальном канале. Сейчас, когда пришло новое руководство во главе с Сергеем Шумаковым и канал стал не просто не пошлым, а еще более интересным, смотрибельным, и меня пока никто никуда не гонит — я с этого канала уходить бы не хотел. Для меня канал “Культура” — образец телевидения будущего. Вот я бы хотел, чтобы в будущем телевидение было таким, как канал “Культура”, и я думаю, что оно в конце концов таким и будет.

— Происходящее сегодня в театре можно назвать “поиском без границ”: сплошь и рядом “театральный креатив”, а ценза никакого. Как вы считаете, отношение аудитории к авангарду, к актуальному искусству является индикатором готовности к инновациям?

— Я вспоминаю спектакль “Последний учитель”, представленный театром Капланяна в Москве. Помню, после спектакля меня душили слезы. Это впечатление мне не забыть никогда, равно как игру вашего выдающегося актера Владимира Мсряна, правда, в других работах этого театра. А самое главное, то ощущение, когда у тебя меняется жизнь — посмотрел спектакль, и все иначе. Это для меня чрезвычайно дорого. А вот многие сегодняшние режиссеры делают спектакли, не имея этого ощущения. И мне кажется, это неправильно. Когда я ставлю свой спектакль, или вот сейчас Роман Виктюк поставил мою пьесу — мне всегда важно, чтобы она действовала на зрителей эмоционально, а не только через мозги. Чтобы зритель не думал, актуально это или нет, смел я или нет, а чтоб он плакал. Плакал и смеялся.

Мне кажется, театр — это когда воздействует на душу, а не на гражданское самосознание человека. На это тоже надо воздействовать, но, думаю, не театром.

— Вы являетесь руководителем курса в Московском институте телевидения и радио Останкино. Вспоминается фраза Сергея Бунтмана, заместителя главреда на “Эхо Москвы”, сформулировавшего потрясающий принцип, как вы пишете в одном интервью, и которого всегда придерживаетесь: “Нельзя приглашать людей, которым ты не можешь пожать руку”. Есть еще каноны, которым вы следуете? Чего избегаете?

— Самый главный канон, которому, мне кажется, должен следовать журналист, делающий интервью, — есть ли у тебя к этому человеку вопросы. Помню, когда я только начинал делать “Ночной полет”, пришел к тогдашнему своему руководителю, Анатолию Григорьевичу Малкину, и с порога гордо заявил, что хочу пригласить Филиппа Киркорова. Малкин ответил: “Ради Бога, но о чем ты его будешь спрашивать?” Поразмыслив, я понял, что у меня к Киркорову вопросов нет. Я просто хотел его позвать, потому что он знаменитость, и, соответственно, у программы будет большой рейтинг. Это для меня стало таким уроком.

Что касается того, кого и чего я избегаю, то мне неинтересны некоторые политики, которые на протяжении многих лет при разных руководителях государства говорят одно и то же. В свое время я участвовал в каком-то политическом ток-шоу на канале “Россия” и спросил у Жириновского, на что он потратил жизнь. Этот вопрос вызвал такую бурю у него, он так начал орать — видимо, я попал кое-куда в очень больное место...

— Всем известно ваше чувство юмора, так что напоследок несколько шутливый вопрос от читателей: что может заставить вас побриться налысо и сбрить бороду? 

— Насчет бритья не могу представить себе такой ситуации, потому что когда человек много лет ходит с бородой, то для него сбрить бороду значит раздеться. Контрвопрос: что может заставить задавшего этот вопрос выйти голым на улицу? Хотя чем старше я становлюсь, тем мне кажется нелепей седой человек с длинными волосами. Но я уже привык к этому имиджу...