Культура — это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят... А заботит нас сегодня, как раз, отсутствие этой самой культуры. Замкнутый круг?.. О том, как выйти из сложившейся непростой ситуации, читайте в эксклюзивных интервью видных деятелей культуры Армении… и не только.

четверг, 25 декабря 2014 г.

Владимир ЗЕЛЬДИН: “Искусство продлевать жизнь — это искусство не укорачивать ее”

    В наш век высоких технологий, кажется, не осталось ничего невозможного: пригласить в полночь домой Деда Мороза или связаться с ним по интернету? Было бы желание и средства! Но, к счастью, не все пока “оцифровано” — хотя при нужном стечении обстоятельств, в простонародье именуемом чудом, новейшие технологии не помеха, скорее, наоборот. В канун Нового года, когда все невольно ждут этого самого чуда, но открыто в этом признаются лишь дети, мы тоже решили сотворить свое небольшое волшебство, точнее, оно произошло само. Нам удалось связаться с самим... нет, не дедушкой Морозом, но человеком, который вскоре в сотый раз отметит Новый год и Рождество Христово — с замечательным актером, “почетным испанцем” театральной сцены и “почетным кавказцем” нашего экрана Владимиром ЗЕЛЬДИНЫМ.
— Владимир Михайлович, древнееврейское значение слова “юбилей” — “йовель” или “ювель” — означало “бараний рог”, позже — “год свободы”. Этот “год свободы” наступал каждые пятьдесят лет, после семи седьмиц, то есть семи семилетий. С чем вы подходите ко второму “году свободы”?
— После 50-ти день рождения вовсе не стоит отмечать — незачем. Есть жестокая фраза Шоу о приближении смерти, я же скажу словами Оскара Уайльда: “Трагедия старости в том, что ты себя чувствуешь молодым”. Несмотря на мой возраст, я продолжаю свое служение театру. Отдельно хочу отметить “Человек из Ламанчи”. Эту мечту мне подарил Юлий Гусман. Спектакль очень ко времени, затрагивает вопросы нравственности, человечности, доброты и милосердия. В наш жестокий век, когда сплошь и рядом убийства, теракты, когда все это стало нормой нашей жизни, этот спектакль как нельзя кстати. Мой герой говорит: “Человек не может убивать человека” и “Не называй своим ничего, кроме своей души”.
Возвращаясь к вопросу о возрасте, скажу: мой биологический возраст не совпадает с паспортными данными. Я никогда не курил, не пил и не пью. Даже испанское вино, пожалованное мне в знак благодарности за роль в “Человеке из Ламанчи” послом Испании, отдал своим коллегам.
— Со спортом дружите?
— А как же! И я не болельщик спорта или сочувствующий, а поклонник, активный участник. Более того, дружил со многими выдающимися спортсменами — Аней Дмитриевой, Колей Озеровым, до сих пор у меня хранится книга с дарственной надписью блистательного нашего форварда Гриши Федотова. Сам я любил коньки, лыжи, верховую езду. Был даже награжден нагрудным знаком “Ворошиловский всадник”. Кстати, в манеже тренировался с сыновьями Микояна и Васей Сталиным.
...Вы понимаете, я не зацикливаюсь на возрасте: живу, работаю. Есть такая остроумная присказка: “Не нужно желать мне здоровья, потому что на “Титанике” все были здоровы!” Или как сказал Юрий Соломин: “Для актера лучшее лекарство — это роль”. Для меня выходить на сцену — огромное счастье. Моя формула и жизни, и искусства: любовь, сострадание и доброта.
— А с кем из армянских актеров или режиссеров встречались, работали?
— Представителей Армении и в театре, и в кино, мягко говоря, немало, и это очень приятно. Знаком был со многими, общался... Но особо хотелось бы отметить великого Ваграма Папазяна. С ним лично не был знаком, но видел в театре им. Маяковского — это было потрясение! Филигранная работа и вместе с этим какая-то необузданная дикая энергия, захлестывающая зал и не дающая зрителю опомниться ни на секунду.
         Помню свой приезд в Армению, встречу со студентами театрального института. Помню теплый прием армянского зрителя — уникальная аура. Погружаешься в нее и растворяешься. Такого удовлетворения от собственной игры, от переданной гостеприимному и доброму зрителю энергетики я мало где ощущал. Хотелось бы верить, конечно, что эта встреча не последняя... Буду рад вновь встретиться с дорогой мне страной и с ее удивительными жителями.
— Были ли случаи контактов со “своими” (из зрителей) после триумфа горца из “Свинарки и пастуха”?
— Было дело. Помнится, меня все потом за грузина принимали, за своего, как вы сказали. Особенно после премьеры фильма. Стоило мне прийти на центральный рынок, как торговцы, узнав меня, тут же угощали фруктами. Бесплатно...
— Большая часть вашей жизни прошла в ХХ веке. Насколько комфортно вы себя чувствуете в новом тысячелетии? Можете сравнить ваше поколение и современное?
— Мне и сейчас, и в прошлом комфортно, но только тогда, когда я занимаюсь любимым делом. А прозаические проблемы были и тогда, есть и сейчас. 
       ...Мое поколение было законопослушным. Мы верили, когда нам говорили, что будем жить при коммунизме. Но самое главное — мы были влюблены в свое Отечество. Если говорить о нашем поколении, то такого поколения больше не будет, оно уходит... Это святое поколение, у него совесть чиста, оно на себе вынесло всю тяжесть войны и послевоенных лет.
Что же касается моей современности, с техникой, которой сейчас все пользуются, я никогда не дружил. Разве что машину одно время сам водил, до того, как у меня ухудшилось зрение. Сейчас мобильники, компьютер, интернет... Я не очень понимаю, что это, но и не страдаю оттого, что ими не пользуюсь.
— В вашем послужном списке огромное количество работ как в театре, так и в кино. Более того, до сих пор играете по четыре спектакля в месяц. А есть ли нереализованные мечты?
— В разные периоды мне хотелось сыграть Сирано де Бержерака, Ромео Шекспира... Когда я сыграл учителя танцев, Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, переводившая с испанского на русский язык книжку, написала “в надежде, что мой милый Альдемаро превратится в Ромео”.
Актер всегда недоволен — хочется играть больше, чаще, но не всегда роль, о которой мечтаешь, грезишь ею, на деле подходит тебе. На самом деле актерская неудовлетворенность — великая движущая сила, дающая огромный заряд для создания новых ролей и новых творческих взлетов. Я не сыграл всех ролей, о которых мечтал, но зато мне выпала честь сыграть те, что позже вошли в историю театра.
— А о чем мечтаете сейчас?
— “Мечта — это надежда разума” — как я говорю в спектакле. Мечтаю подольше продлить свою творческую деятельность, чтобы моя супруга была жива, здорова, чтобы в стране, в которой я живу, все было ладно, чтобы мой народ благополучно жил.
— Вы пережили несколько эпох, и в каждое время были свои кумиры, свои идолы. Были таковые у вас?
— Студентами мы часто ходили по театрам. Отлично помню все спектакли Художественного театра, весь состав, начиная с Книппер-Чеховой, Качалова, Леонидова, Москвина, Тарханова и так далее, и так далее. Перечислять можно долго. Но для меня был и остается безоговорочной и недосягаемой вершиной артист Малого театра Александр Остужев — эталон романтического актера. Отелло и Уриэль Акоста — это плоды его воли, мастерства и упорного труда. Кстати, Остужев сыграл Уриэля Акосту, когда ему было шестьдесят семь лет! И поразительно было то, что актеры значительно моложе Остужева, игравшие эту роль после него, выглядели на сцене старше, чем Александр Алексеевич. Происходило это, видимо, потому, что они не обладали могучим темпераментом, которым обладал почти семидесятилетний Остужев, не имели его сильного, чарующего голоса, не умели так чисто, так красиво и так сильно любить на сцене. Это было потрясающе — удивительная энергетика и сила обаяния!
— В одном из интервью вы называете всех актеров волшебниками. Видите ли сейчас то самое волшебство в современном театре?
— Признаться, я консерватор. Спектакли в декорациях банкетного зала не признаю. Не понимаю и не принимаю, когда в опере “Евгений Онегин” герои бьются на столе в доме Лариных. Или когда переделывают текст гениального Шекспира. Ну что это такое? Куда это годится? “Новое прочтение”, “новое видение” — за этими словами нередко встречаются те, кому не по зубам классика, исходник и его мало-мальски приличное отображение на сцене или в кино.
В театры хожу редко — по серьезным театральным поводам или на постановки друзей. Виктюка смотрю. Замечательно. “Таланты и поклонники”, “Мольера” в театре Сатиры. Спектакль “Пристань” в Театре имени Вахтангова. “Дядю Ваню” Кончаловского смотрел. Великолепный спектакль... Вот собираюсь в Театр наций — там я еще не был! — буду смотреть Чулпан Хаматову.
Я, конечно, понимаю, все течет, все меняется. Но искренне огорчает, что чем дальше, тем меньше высокопрофессиональных людей. Это уже не просто изменение, это по-другому называется...
— Вы написали книгу “Моя профессия: Дон Кихот”. В одном из интервью говорите о том, что роль Дон Кихота помогает вам жить...
— Действительно, много общего с этим характером: в отношении к человеку, к понятиям человечности, доброты, сострадания... Я сам прошел довольно-таки нелегкий путь, равно как мое поколение. Рано умерли родители, мне их очень в жизни не хватало, но великолепная сестра меня любила и опекала. Я всегда чувствовал ее искреннюю любовь и очень ей благодарен. Конечно, мне давно хотелось сыграть человека доброго, влюбленного в жизнь, стремящегося к истине.
Дон Кихот — это вообще отдельная история. Это, как я сказал, была идея Юлия Гусмана. Мы вместе были на “Киношоке” в Анапе. Юлик все время смотрел, как я купаюсь в холодной воде, когда все плавали в теплом бассейне, и предложил сыграть Дон Кихота.
— Вопрос, которым вас, уверен, замучили журналисты: в чем секрет вашего творческого долголетия, счастья, успеха — закалка, спорт, диеты?.. Какова формула жизни Владимира Зельдина?
— Да нет никакого секрета: для меня, правда, существует одна формула в жизни — чувство меры во всем. Не нужно увлекаться чрезмерно домашним комфортом, излишествами или, наоборот, погрязнуть в заботах о даче, или быть неутомимым трудоголиком, агрессивным политиком. Все должно быть в равновесии.
Я занят профессией, связанной не только с положительными эмоциями, но и конкуренцией, завистью. Так вот во мне напрочь отсутствует всякий негатив. И это помогает оставаться счастливым. Вместе с этим я не могу позволить себе слабинку. Ежедневно в любую погоду прогуливаюсь пешком, выгуливая собаку. Воздерживаюсь в еде. Работа помогает преодолевать возрастные недуги. А еще нужно любить жизнь во всех ее проявлениях. Есть такая пословица, искусство продлевать жизнь — это искусство не укорачивать ее. А еще лучше на ваш вопрос отвечу бессмертными строчками Маяковского:
Мне
     и рубля
                не накопили строчки,
краснодеревщики
                    не слали мебель на дом.
И кроме
          свежевымытой сорочки,
                          скажу по совести,
                                   мне ничего не надо.
— И напоследок, поскольку статью выйдет в канун Нового года, ваши пожелания армянскому зрителю, Армении...
— И братьям-армянам, и всем нам в Новом году хочу пожелать самого главного — МИРА! Чтобы мы любили, уважали друг друга, а не изощрялись в способах убийств и унижений. Больше человечности всем нам хочу пожелать, больше доброты и больше любви. Добавлю ставшие моим девизом строчки из спектакля: “Мечтать, пусть обманет мечта! Бороться, когда побежден! Искать непосильной задачи. И жить до скончанья времен!”
Живите долго, долго, долго и будьте счастливы!



Комментариев нет:

Отправить комментарий