Телемузыка — это жвачка, которая стала постоянным спутником жизни

     Армянский телеэфир переполнен всякого рода музыкально-танцевальными конкурсами. Тут вам и “перепевки” российских, те в свою очередь — заморских, и широкий спектр отечественных телеристалищ: от национальной музыки до ресторанной. Увы, за неимением лучшей альтернативы люди смотрят то, что им дают. Такой же недобор уровня ощущается и в “ареопагах” этих конкурсов, где суд вершат люди, мягко говоря, далекие от музыки, либо те, кому еще предстоит восхождение на свой скромнейший Олимп. Однако именно они делают погоду, становясь для молодежи законодателями вкуса и непреложных истин... Последствия — налицо.

Об этом беседуем с председателем Армянской музыкальной ассамблеи, заслуженным деятелем искусств, профессором Госконсерватории, композитором Левоном ЧАУШЯНОМ.

— Не все так однозначно мрачно — к примеру, в прошлом году “Шант” организовал конкурс “Всенародный певец” — он мне понравился. Исполнялись армянские песни: гусанские, Комитас, Саят-Нова и так далее — что характерно, безо всяких примесей. Появилось немало хороших молодых голосов, которые, думаю, в дальнейшем сыграют не последнюю роль в становлении и укреплении нашей песни. Кстати, в жюри сидели довольно-таки компетентные люди. Но наряду с этим исключением “из правил” существует целый ряд конкурсов, направленность которых сложно понять — некая “джазово”-попсовая солянка. Ну и жюри там соответствующее...

— Что же происходит с нашей песней?

— Нам надо взяться за серьезную работу по ее “реанимации”. Ведь даже в манере исполнения, даже в хороших песнях, в хороших оркестровках, в аранжировках, в манере сегодня появляются элементы, не свойственные армянскому песнопению — в основном идущие с Востока, а кое-где и с Запада. Тем самым мы начинаем терять свою самобытность.

Я неоднократно говорил, что метрономом нашей музыки — песенной, в основном, — является Комитас. Все, что чуждо эстетике Комитаса, чуждо и национальной эстетике. Сегодня катастрофически мало певцов, придерживающихся комитасовских правил о том, как надо исполнять армянскую песню. И это удручает. Я, безусловно, понимаю, что жизнь идет вперед, есть влияния, остаться вне которых мы, увы, не сможем. Но основа не должна меняться.

— Как вы считаете, почему в последние годы молодежь не очень-то жалует песни наших композиторов?

— Я не знаю, чем это объяснить. Композиторы перестали хорошо писать или молодежь тянется к другим истокам — факт остается фактом, что интерес к нашей музыке пропадает, и это очень плохо. Мы прекрасно помним 70-80 годы, когда эфир был заполнен песнями Бабаджаняна, Айвазяна, Орбеляна, Аджемяна, Сатяна, Галстяна, Вартазаряна... Сегодня этого нет, хотя композиторы — большинство из перечисленных — живы и, слава Богу, здоровы. Многие из них продолжают писать, но музыка их как бы перешла совершенно в иной жанр. Молодежь это уже не интересует. Это плохой показатель, и в этом, думаю, наша общая вина.

— Как можно вернуть армянскую песню молодежи?

— Не знаю, что можно сделать... В свое время любая общеобразовательная школа имела хор. Хороший был хор, средний или плохой, но дети пели. Сегодня они не поют. А если поют, то по слуху что-то услышанное по ТВ и радио. Я думаю, надо восстановить уроки пения в школах. Национальная музыка должна прививаться с младых ногтей, начиная с детсадов. Ведь эфир заполнен совершенно чуждой нам музыкой, дети должны быть подготовлены к противостоянию. Увы, сегодня многие из них воспринимают турецко-иранскую, арабскую музыку как свою. Это катастрофа!

— Вернемся к телеэфиру. Многие считают, что должен быть введен запрет на вещание мугамоподобной “армянской” музыки...

— Думаю, институт запретов ничего не даст. Отличный пример-аналогия — “сухой закон” в Америке. Люди стали пить больше, а за алкоголь платить дороже. Считаю, есть только один-единственный путь — пропаганда истинно национальных приоритетов на государственном уровне. И в первую очередь посредством телевидения и радио.

Смотрите, в наших сериалах почти у всех героев шикарные машины, шикарные дома, но даже намека нет, как и чем они этого добились. Кто кем работает — тоже непонятно. Но у всех все есть. Звучит безобразная музыка — в основном, компилятивная. Создается образ молодого человека, который должен гулять с девочками, входить в воровские разборки, иметь все и плевать на всех. Пропаганда налицо, но это совсем не те идеалы, которые должны прививаться нашей молодежи. Это растлевает, извращает их!

— Телевидение все объясняет неким спросом, рейтингом, рынком...

— Спрос всегда был низменным и в советское время, и до этого — естественно, людей больше тянет откровенное порно, чем, скажем, обнаженная грация с холстов Рембрандта или Рубенса. Сегодняшняя телепродукция и есть это самое порно! Музыка, которую даже не надо обдумывать, это жвачка, которую ежедневно слышишь и она становится постоянным спутником жизни.

— Сегодня в большинстве клубов звучит джаз, рок — иногда в исполнении “народников”. Но никак не попса...

— Наша молодежь, как я понимаю, сегодня делится на две группы: одна — более примитивная, исповедующая рабис; другая, как бы более развитая, — предпочитающая американскую джазовую музыку, английскую, но не армянскую. То есть и тот и другой вариант отрицают национальное. Хотя при этом любители рабиса считают себя патриотами.

...Люди хотят слушать то, что им прививается. Молодежь в наши дни равняется на тот образ, который уже долгие годы насаждается Америкой. Остальные государства давно это поняли и пытаются как-то противостоять. Обидно, но мы безнадежно отстали и в этом. Мы, как мне кажется, единственная страна в мире, где в кафе звучит чужая музыка.

— Но, кажется, в области серьезной музыки есть какие-то подвижки — нет-нет да услышишь армянскую музыку, и чем дальше, тем больше... правда, за полночь.

— Да, но та музыка, которую ежедневно слушает почти все население Армении, не представлена на должном уровне, и в том вина в первую очередь радио и телевидения. Однажды я спросил одного из высокопоставленных чинов на радио: “Чем объяснить отсутствие армянской музыки в эфире? Армянская музыка недостойна вещания или есть какие-то другие причины?” Он ответил, что когда звучит современная армянская музыка, раздается множество звонков с просьбой не передавать это. Я спросил: “А если звонящие будут просить включить азербайджанскую музыку, мусульманскую, вы будете передавать ее?..”

— Они порой идут навстречу пожеланиям трудящихся и даже предвосхищают просьбы. То же самое на ТВ — кто заказывает даму, тот ее и танцует. Прямо как в кабаке....

— Абсолютно точно. Я никогда не был сторонником советской власти, но тогда даже ресторанная музыка проходила через худсоветы. В некоторых заведениях исполняются песни на азербайджанском языке. Я не знаю, как это объяснить. Я уж не говорю о песнях чисто турецко-азербайджанских, но на армянском языке. Не знаю, чем это объяснить...

Когда мне говорят, что мы соседи, потому и тяга, я спрашиваю: а почему у нас нет такой же падкости на грузинскую музыку? Ведь мы плюс ко всему еще и христиане. Не помню, чтобы в ресторане кто-то заказывал грузинскую музыку. А вот эта восточная... Прямо болезнь, какая-то. Повторюсь, бороться с ней можно только и только правильно спроектированной госпрограммой. Нужна четкая культурная политика.

...Сегодня все, кому не лень говорят о Комитасе. Я очень рад, что строится музей Комитаса. У нас также есть концертный зал имени Комитаса, проспект Комитаса, да чего уж там — Госконсерватория им. Комитаса. Но его музыка не звучит! А кому нужны все эти названия, если не проповедуется должным образом то, что является основой нашего национального мышления? Кому нужны слова?..

100-летие геноцида, "эскизный трейлер" The Genex и немного о челночной дипломатии

       Не за горами 2015 год, и к столетию геноцида готовится не только Армения, но и диаспора. Готовятся к изданию сборники, планируются мероприятия, анонсируются кинокартины. На днях состоялись обсуждения поступивших заявок в Национальном киноцентре Армении. По словам его руководителя Геворка Геворкяна, представлено множество заявок, из которых приняты к дальнейшему рассмотрению всего 16, в том числе и фильм Артака Севады The Genex (производство EdgeArt Entertainment и Sevada Productions), премьерный показ которого планируется 24 апреля 2015 года.

В Национальном киноцентре пока не определились, каким именно будет участие Армении в этом проекте. По словам Г.Геворкяна, скорее всего оно будет символическим — исключительно помощь в организации съемок на территории Армении. Ну оно и понятно, бюджет картины вроде бы целых 30 млн долларов.

С осени прошлого года в соцсетях активно муссируется тема этого фильма, а точнее — нашумевшего трейлера с участием Леонардо Ди Каприо, Аль Пачино и других голливудских звезд. СМИ активно подхватили информацию, но... вскоре всех огорчил сам Севада: "Это был всего лишь "эскизный трейлер", созданный исключительно с целью привлечения потенциальных инвесторов. Кто-то, ловко использовав этот трейлер, представил его общественности как официальный, как серьезную и завершенную работу". Для прояснения подробностей относительно будущей картины мы связались со сценаристом и режиссером картины Артаком Севадой.

— Так что — звезд совсем не будет?

— Почему же... На данный момент есть предварительная письменная договоренность с Армандом Ассанте и Натали Портман, которая планируется на главную женскую роль — Саломе Согомонян. Но все зависит от спонсоров, так что это опять же неокончательный состав фильма.

— Каков сюжет будущей картины, или это коммерческая тайна?

— Фильм о вековом одиночестве нашего народа. А точнее, (почти по Маркесу) столетнем одиночестве в разрешении армянского вопроса, признании геноцида армян в Османской империи. Фильм о смене поколений, об антиармянской пропаганде, удачно осуществляемой сегодня практически повсюду, о банковских структурах, финансировавших геноцид, о Сарояне, о Комитасе, о второй мировой войне...

Фильм основан на реальных событиях, поэтому мы решили пойти самым эффективным и простым путем: доказать факт геноцида 1915 года так, чтобы оспорить его было невозможно. Дело в том, что к 1915 году у армян на счету хранилась определенная сумма денег, которая (внимание!) хранится в банках до сих пор. В банковских контрактах строго оговорены условия возвращения этих вложений. Форс-мажором считается в числе остальных и война, но никак не геноцид. Именно поэтому в Америке ловко избегают этого пугающего слова, списывая все на тяготы войны.

— Где будут проводиться съемки?

— Во Фрезно, в Сан-Франциско, в Нью-Йорке, в Праге и в Ереване.

— Бюджет фильма составляет $30 000 000. Представите благодетелей?..

— Это и частные лица, и студии... Список пока не окончательный... Производство фильма будет осуществлено компаниями EdgeArt Entertainment и Sevada Productions. Исполнительный продюсер — Гари Титизян, сценарист — кроме меня — Алан Кац. Продюсером картины станет также Ричард Саперстейн. На данный момент ведутся переговоры с Winestein Company (бывшими владельцами Miramax) на предмет дистрибуции фильма.

— И все же, возвращаясь к списку актеров, как объяснить отсутствие указанной вами информации на их личных сайтах?

— Там ее и не может быть, пока мы окончательно не определимся с составом и не заключим контракты. Натали Портман и Арманд Ассанте ознакомились с идеей фильма, поддержали ее и, повторюсь, письменно заверили свою благосклонность к данному проекту. Но мы пока не представляли окончательного пресс-релиза фильма, так как есть определенные вопросы с бюджетом. 30 миллионов — деньги нешуточные, приходится искать, выбивать. Даже наш киноцентр собирается участвовать символически. Мне нечего добавить... На предмет подготовительных работ мы сделали все необходимое — теперь дело за финансами.

...Признаться, мне обидно, что к фильму на такую тему проявляется такое, мягко говоря, слабо заинтересованное участие.

— А какие гарантии вы предоставляете инвесторам? Почему они должны вам верить? И почему именно ваш фильм должен стать главным в программе 100-летия?

— Спасибо за вопрос. Я привлек к участию в фильме такого человека, как Ричард Саперстейн — создателя многих нашумевших голливудских картин, супер-профессионала! Далее, продюсером картины является Гари Титизян — человек, выросший в диаспоре, серьезнейший бизнесмен, прекрасно разбирающийся в идеологии инвестиций. Стоит напомнить, хотя он сам об этом и не любит говорить в силу природной скромности, что именно Титизян был продюсером Нуне Есаян и многих других певцов и проектов в Армении и диаспоре. Я уже не говорю, что в качестве композитора мы планируем пригласить самого Ханса Зиммера, известного  по таким фильмам и мультфильмам, как "Человек дождя", "Пираты Карибского моря", "Шерлок Холмс" и т.д. Неужели этого недостаточно? Хочется верить, что все-таки здравый смысл возобладает и наш фильм выйдет на экраны именно в том составе и на том уровне, что и был заявлен. При другом раскладе делать это просто бессмысленно.

*  *  *

Не хотелось бы обсуждать представленный проект. Некоторые до сих пор считают "трюк с голливудскими актерами" авантюрой, кое-кто — аферой. Хотелось бы, чтобы здравый смысл восторжествовал, ведь не все гладко и понятно. Главное: пока нет искомых 30 млн долларов. Будут ли — вилами по воде писано. Ну если действительно они найдутся, то должны быть потрачены разумно и конкретно. Тут есть повод для беспокойства. Одно дело — устраивать концерты в Армении и диаспоре, другое — снимать фильм "о вековом одиночестве, о смене поколений" и т.д. Не слишком ли сложно? Это темы, с которыми нельзя промахнуться. К тому же Севада хочет "доказать факт геноцида 1915 года". Туркам, что ли? Конечный продукт должен быть абсолютным. К сожалению, такой уверенности не возникает.

Действительно, хотелось бы, чтоб здравый смысл восторжествовал. Чтоб фильмы на столь важную для всех армян тему снимали люди достойные, профессионалы, коим не надо доказывать свое превосходство над другими. Чтоб участие государства было символическим там, где этого более чем достаточно и щедрым, где это необходимо. И уж, конечно, чтоб не приходилось после беседы с режиссером вспоминать Генри Киссинджера и его формулировку челночной дипломатии на примере того, как выдать замуж дочку Рокфеллера за простого русского мужика Ивана... 

Гуж МАНУКЯН: "Важно, во имя чего и кому ты служил и что после себя оставил!"

    "Я не люблю шумных праздников, а тем более юбилеев. Мне грустно в эти дни. Грущу оттого, что жизнь стремительно несется, разнося в пух и прах все мои несбывшиеся планы, несыгранные роли; унося с собой моих друзей, все ближе и ближе подводя меня к финальной точке... А я сижу на сцене, радуюсь чему-то и слушаю поздравительные речи", — так началась беседа с недавно отметившим свое 75-летие народным артистом Гужем МАНУКЯНОМ.

— Вы напомнили фразу Бернарда Шоу о возрасте: "Только дурак может праздновать годы приближения смерти"...

— Да, но в то же время неприятно, когда в этот день тебя забывают или относятся равнодушно. Вот я, например, изначально был против того, чтобы мой юбилей отмечался в Драмтеатре. Потом друзья настояли, мол, такой юбилей раз в жизни... Словом, решили собраться узким кругом, вспомнить мой творческий путь, посмотреть старые кадры, послушать поздравление коллег, я кое-что прочел... Все прошло как и было запланировано. За все всем спасибо... Но были и моменты, которые мне откровенно не понравились. Наш театр подчиняется мэрии, а оттуда никого не было. Затем, не хочу переоценивать свою персону, но все же поздравить народного артиста могла и министр культуры. Хорошо, допустим, в обоих этих ведомствах на тот момент руководство было занято чем-то очень-очень важным. А как же "многомиллионная" армия замов и советников? Неужели я не заслуживаю и их внимания?

Конечно, это все детали — спектакль подходит к финалу, а мы сетуем о мелочах...

— Уж очень у вас мрачновато получается все. Как часто вам помогала эта неудовлетворенность собой?

— Всю жизнь! Скажу больше — если это чувство пропадет, значит, уже все кончено, жизнь остановилась. Перефразировав Шоу, скажу, что лишь дурак может быть доволен абсолютно всем, что сделал в жизни. Конечно, на склоне лет мы больше сожалеем о том, что не сделано вовсе, нежели о том, что рискнули сделать или сказать. Но это и не значит, что нужно хвататься за все, что предложат — надо очень выборочно относиться ко всему. Так, я недавно отказался от роли в фильме "Гарегин Нжде". Не для того я прожил жизнь, чтобы на старости лет сыграть врага великого полководца.

— Основной причиной отказа является неинтересность роли?.. Не ваша тематика?..

— В первую очередь роль не должна быть пустой! Актер строит свою роль, выстраивая крупица за крупицей образ своего персонажа, его характерные особенности, привнося свою палитру, свою музыку... А если нет нуля, нет остова, чтобы потом — 1, 2, 3 и "форте!", то о каком построении может идти речь? Это вымучивание роли, высасывание из пальца. Извините, это не ко мне.

Вот сценарий мне недавно предложили. На протяжении всей пьесы мой персонаж сидит и читает газету. И вдруг в конце разражается длинным монологом. Действие происходит в доме престарелых — ничего не попишешь, крайне "увлекательная" роль. Вот несу отдавать...

— "Чего орешь? Ну чего ты орешь?!" — возмущался ваш Рубен из "Песни прошедших лет", призывая актера играть реалистично, а говорить спокойно и уверенно. Что происходит в сегодняшнем театре — поиск поиском, но почему они так "орут"?

— Во-первых, прервалась связь поколений, во-вторых, — как следствие, нарушился естественный ход событий и становления актера. Сегодняшний выпускник театрального попадает на сцену не шестым стражником или "кушать подано", как мы, а сразу на ведущие роли. Хорошо, возраст твой идеально подходит и красив ты как Ромео, а что, нам не было столько же или мы выглядели хуже? Мы ж исползали всю сцену, пока нам разрешили ходить по ней. Есть такая неписаная истина: актер, прежде чем встать на сцене обеими ногами, должен вдоволь надышаться ее пыли. Этого сегодня не происходит: основная партия актеров прибывает под лозунгом "с корабля на бал!" А когда чего-то не знаешь, не умеешь, пытаешься это скрыть и, как следствие, выдаешь как результат собственного видения, своего прочтения. О каком видении может идти речь у полуслепых котят? Отсюда зазнайство у молодых, самоуверенность, тотальное нежелание учиться и, как результат, деградация. Вот и орут.

— И тем не менее активно снимаются в сериалах и рекламах. Кстати, как вы относитесь к этому?

— Негативно. Я бы сказал, это вынужденная форма существования артиста. Вообще по востребованности актера в сериалах и рекламах можно судить об уровне его оплаты в госучреждениях, а, следовательно, об отношении к культуре в целом. Но и корить его за участие в таких проектах нельзя — все мы люди, у всех семьи, дети.

...Вот мне говорят, Джигарханян и Янковский снимаются в рекламах – ты чем хуже? Дело не в хуже-лучше, а в том, выгодно мне это или нет. Жертвовать всем, что накопил, ради каких-то жалких грошей?.. Смысл? Но я и не сноб — ты дай мне за рекламу десять тысяч, я хоть подумаю, во имя чего перечеркиваю пройденный путь. Я хоть семью смогу по-божески на эти деньги какое-то время содержать.

То, что происходит на съемочных площадках сериалов, не просто непрофессионально, но и губительно как для актера, так и для зрителя. У меня был опыт общения с этой "системой". Прихожу на съемки, спрашиваю сценарий на следующий день. Отвечают: "Еще не готов, будет завтра". Как? А как же мне готовиться?.. как потом играть? Словом, ненадолго я там задержался. Раскланялся и ушел. Но то, как коверкает эта машина молодых, просто уму непостижимо. Мало того, что им насильно вбиваются азы бездарнейшей игры, так еще и вдалбливается их ставка — их "стоимость" как актера. Изуродованные сознания, несчастные судьбы. Пройдет пара лет — кто их вспомнит? Какой театр их примет?.. Беда.

— Да, но и не сниматься вовсе неверно. Ведь те же Малян, Шамирханян и т.д. считали, что работа в кино является необходимым тренингом для театрального актера, стимулом для его роста...

— Абсолютно точно — тренингом. Но не единственной плоскостью и нишей. В наше время было три сферы, скажем так, самовыражения для актера: театр, кино и телевидение, точнее, телетеатр. Состоявшимся считался тот, кто постигал тонкости всех этих трех "плоскостей". К примеру, в кино я сыграю удивление совсем не так, как это сделаю в театре, а тем более — в телепостановке. Наша молодежь "жарит" везде одинаково – все под одну гребенку. Ну как так можно? А все потому что у режиссеров не хватает времени работать с актером, объяснять ему роль. Я вот преподаю сегодня, рассказываю ребятам о премудростях нашей профессии, так они, раскрыв рты, слушают, а потом признаются, что даже не подозревали о таких тонкостях. Их никто этому не учил, никто не тратил на них своего "ценного" времени.

В то же время в молодых пропал дух бунтарства. Помню, я сначала решил подавать дела в Сельхозинститут, даже друга подбил на это дело. Потом, поняв, какую ошибку совершил, решил-таки идти в актеры. Отец (драматург Александр Араксманян. — Прим. авт.) попросил Вардана Аджемяна, и нас — с Галей Новенц — с небольшим опозданием зачислили на его курс. Мне удалось краем уха подслушать их разговор, который впоследствии стал судьбоносным. Аджемян корил отца: "Ну зачем ты парня калечишь? Посмотри, какие орлы у меня на курсе — Армен Джигарханян, Тигран Левонян, Нерсес Ованисян, Ерванд Казанчян, Арцрун Манукян... Он же будет середнячком, посредственностью". Эти слова Варпета острой бритвой прошлись по мне. Я поклялся "отомстить" Аджемяну за эти слова. О результате судите сами. Первым получал народного Джигарханян — следующим был я. Он получал премию — потом я. Я рад, счастлив и благодарен своим учителям, что они смогли, хоть и невольно, взбунтовать меня, поднять эту волну внутреннего протеста, и в итоге я стал тем, кем стал. Ну а хорошо это получилось у меня или плохо — судить зрителям.

— А как случилось, что Гурген стал Гужем. Это псевдоним?

— Да нет, это описка паспортистки. Я был Гургеном, а паспортистка решила почему-то записать меня Гужиком. Бабушка, признаться, обрадовалась — так ведь звали ее покойного сына. Ну и я, не желая никого обидеть, избавившись от ненужного суффикса "ик", стал Гужем Манукяном.

Кстати, однажды был занятный случай — женщина, прося после спектакля подписать программку, спросила меня: "А как вас зовут?" Я удивился, но ответил: "Гуж Манукян". Сам думаю, наверное, хочет, чтоб я сказал Гурген. Она продолжает: "Да нет, я фамилию вашу знаю — имя как?" Тут до меня дошло: она решила, что "Гужманукян" это фамилия, ну типа Тер-Симонян и т.д. Пришлось "разочаровать".

— Ну и напоследок, что вы с высоты пройденного пути пожелаете будущим актерам и актрисам, которые еще только-только грезят сценой, но уже не мыслят своего существования вне театра?

— Если они выбирают этот путь не для каких-то далеко идущих планов, то им мое благословление и в добрый путь! Если это от души, если не можешь иначе — то вперед! Если же хочешь порисоваться, побольше помелькать там-сям, если жаждешь аплодисментов, наград, званий — то лучше не думать о театре и искусстве в целом. Это гнилой, заведомо ложный путь.

Мы всю жизнь служили театру. Ведь неспроста говорят "служить" в театре, а не "работать". Мы шли вперед, срывали голоса, ломали руки, ноги, и все это не во имя почестей и регалий — во имя Театра, во имя искусства! Конечно, приятно, когда это оценивается, и неприятно, когда игнорируется. Но, повторюсь, не это главное — важно, во имя чего ты все это делал, кому служил и что после себя оставил. Вот об этом стоит сегодня задуматься молодым!

История одного таксиста

Каким только “изобразительно-прикладным” креативом не поражают нас ежедневно водители столичных такси. Тут вам и иконы с четками и пентаграммами, и талисманы-обереги с дисками, якобы защищающими от всевидящего ока радаров, и крики души в виде табличек “Садясь в транспорт — выключай мобильный телефон!” и т.п. Увы, за всем этим пышным убранством не всегда виден человек — его духовный мир, непростая судьба. Да у нас, признаться, и времени нет, чтобы тратить на всякого ближнего: “своя рубашка ближе к делу” — лозунг нашего равноправного времени... Однако недавно мне посчастливилось познакомиться с таксистом, поведать о котором широкой аудитории посчитал своим долгом.

Так вот, как-то утром, направляясь к автобусной остановке, я не без удовольствия поймал себя на том, что отчетливо слышу... “Времена года” Вивальди. Музыка нарастала по ходу приближения к остановке. Надо сказать, “Ачапняк, 2013 год” и “Времена года” Вивальди понятия настолько разноплоскостные, что я даже ущипнул себя. Не помогло. Ну Алла Левонян, ну Арам Асатрян, ну Тата, наконец — еще куда ни шло, но Вивальди на остановке? То, что я увидел потом, выбило у меня почву из-под ног окончательно — музыка звучала из стоящего неподалеку... такси! Громко, зазывно — из маленького, но хорошо ухоженного “жигуленка”. Я невольно подошел ближе, заглянул в салон. “Чего смотришь? Садись, давай!” — согласитесь, нечасто нам приходится встречать бритых водителей, да еще и при полном параде — костюм, галстук... “Наверное, кто-то из моих бывших консерваторских друзей, — подумал я. — Подрабатывает, видимо. А что делать — жить-то надо, вот он и выкручивается...” Сел, конечно. Назвал адрес, поехали. Пытаюсь завести разговор.

— А это у вас радио включено?

— Вай... Всегда один и тот же вопрос! Как же я от него устал. Ну почему радио, э? Запись это. Антонио Вивальди “Времена года”. “Лето”... Да не смотри ты так на меня — все равно не узнаешь.

— Стало быть, классику любите?

— Люблю?! Ахпер джан, 5000 компакт-дисков, 800 бобин, около 700 винилок, мини-диски, цифровые аудиокассеты, профессиональная аппаратура... И это не только классика — джаз, джаз-рок, словом, качественная музыка. С 12 лет коллекционирую!

— А как же вождение такси? Кстати, костюм это ваша рабочая одежда?

— Знаешь, у меня принцип: все, чем занимаюсь, делаю с удовольствием. Нет желания — не берусь. Работа, сделанная через “не хочу, но надо”, вредит как исполнителю, так и заказчику. Плохо это.

...Вот я четвертый год вожу такси. Не скажу, что мечтал об этом всю жизнь — хорошо было бы, конечно, что-то изменить, — но пока не жалуюсь и делаю свою работу с радостью и гордостью. А чтобы позитив передавался пассажиру, нужно чтоб и машина, и водитель выглядели соответственно. Помнишь, как Фрунзик говорил: “Если мне будет прятно, то и тебе будет прятно!”

...Но я не только музыку коллекционирую — биографии композиторов тоже изучаю: как они жили?.. как творили?.. через что прошли?.. Вот мы сегодня слушаем Моцарта и понять не можем, как это в человеческой (юной!) голове смогла уместиться целая опера или симфония, и лишь потом оказалась на бумаге. Другие тоннами ее переводят, но в башке ничего путного так и не рождается. А тут...

— Моцарт, я так понимаю, ваш кумир?

— На, смотри — его профиль на моей визитке! (“О, Господи, у него и визитка есть”. — Прим. авт.). Я не спорю — и Бах велик, и Бетховен, и Гендель, и многие другие, но гений Моцарта недосягаем. Это отдельный мир, высшая степень! Создать в такой короткий срок столько опер, симфоний, концертов, месс, канонов под силу только сверхчеловеку. Так что в музыке у меня так: сначала Моцарт — потом все остальные.

— А сами играете на музыкальных инструментах?

— Больная мозоль, ахпер джан... В детстве очень хотел научиться, не раз пробовал, но вскоре понял, что это не мое. Ну не дал мне Бог таланта в этом, что поделаешь... Но зато я еще больше зауважал композиторов и исполнителей, поняв, какой это адский труд.

— Говорят, неудавшиеся исполнители становятся неплохими музыкальными критиками. Не попробовали?..

— Вот потому и культура сегодня в таком... Нет, каждый должен заниматься своим делом!

...Конечно, не нравится — и не только то, что слушают армяне, но и во всем мире. Упиваются мусором, дешевыми рэпами, на 99% состоящими из ругани, дрянной попсой... Поклонников не только классической, но и вообще качественной музыки, все меньше и меньше. Мы загадываем на 20, 30, 40 лет вперед. А почему никто не думает, что станет с человечеством через 200 лет? Страшно? Вот и мне тоже. Причем очень!

— Расскажите немного о себе... Как вы дошли до жизни такой?

— Мне 38 лет, закончил школу N 172 (с английским уклоном). Помимо музыки, люблю медицину, астрономию, литературу — словом, все высшие науки, не имеющие временного ограничения.

— “Книга — лучший подарок”, — говорили раньше. Как вы относитесь к этому утверждению?

— Без знаний, полученных из книг, человек не создал бы ни компьютеров, ни самолетов, ни машин. То же самое можно сказать о музыке: классика — первооснова. Даже рабис-певец, не будь он знаком с классикой, не сможет исполнять свою “музыку”. Нужен первоисточник, откуда человек будет черпать свои знания: будь то физика, химия, архитектура...

...Сегодня всю мою коллекцию можно уместить в двух спичечных коробках. Но почему я этого не делаю? Да потому что пропадет весь мой труд, пропадет коллекция, вся эта красота!.. То же самое и с библиотеками — ну, допустим, разместили вы все это в компьютере, а как же труд тех людей, кто создавал все это, собирал, корпел над обложками, не спал ночами, стоял у типографских станков? Исчезнет вся эта энергетика! И мы будем “наслаждаться” дешевым суррогатом, так же, как это сегодня происходит в отечественной и мировой музыке.

Книга — как церковь! Она простоит и пять столетий, и десять, и больше, а век современных зданий недолог. Так что, конечно, книга — лучший подарок.
...Ну вот мы, кажется, и приехали. Ну как, ахпер джан, прочитать тебе сонет Шекспира — “контрольный”, на дорожку?..

Я шел, а в ушах звучали его слова: “Небось, писать обо мне будешь? Ну и на кой? Кому это будет интересно и что это даст?”... Конечно, вряд ли история этого таксиста повлияет на курс армянского драма или ход предстоящих выборов, равно как положение в музыке, да и культуре в целом... Но, думается, она и не оставит равнодушными ереванцев, да и тех, кто продолжает считать себя таковыми, находясь далеко от родины. Может, заставит задуматься... “Я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть, когда такие, как водитель Вардан...” Кстати, фамилии он попросил не называть. “Понимаешь, ахперс, у меня куча штрафов — полиция вычислит и получится как в том анекдоте: так он еще и поет!” 

Всем, кто сочтет эту историю вымыслом — желаю поскорее встретить Вардана и лично проверить достоверность вышеизложенного. Приятного прослушивания!

«Дорога к себе» музыканта с диагнозом «джаз»

“Я категорически против, когда меня называют отцом армянского джаза. Это не так, я просто первым в 1963 году основал в Брюсовском институте малый джаз-состав — Трио Левона Малхасяна, — который в 70-м стал лауреатом на всесоюзном фестивале джаза в Куйбышеве. С этих пор и начался отсчет моей джазовой карьеры”.

О пройденном пути и достигнутых целях, джаз-фестивалях, предстоящем праздновании 75-летия армянского джаза и многом другом рассказал на творческой встрече, состоявшейся в Доме Москвы в рамках цикла “Дорога к себе”, известный джазмен и настоящий ереванец Левон МАЛХАСЯН.

— Задолго до появления нашего трио, а затем и квартета, с большим успехом в Ереване выступали биг-бэнды под управлением Артемия Айвазяна, потом Константина Орбеляна, Мелика Мависакаляна, Мартина Вартазаряна, Степана Шакаряна, квинтет Эдуарда Багдасаряна... Почему-то ошибочно считается, что первыми были мы.

Я пытаюсь сегодня собрать записи составов начиная с 38-го года. Это будет джазовая антология, думаю, около 10 дисков — с 38-го по 58-й, с 58-го по 78-й, и до наших дней — и вовлечь в это дело абсолютно всех, кто занимался джазом. Все же 75 лет — немалый срок для джаза.

— Как планируете отмечать юбилей?

— Не люблю слово “юбилей”. На юбилеях чувствуешь себя покойником — сидишь на сцене весь в цветах, на занавесе какая-то бронзовая цифра — ужас. Мы хотим — как и в прошлые разы — отметить эту дату Международным фестивалем джаза. Но не простым, а Всеармянским. В этом мероприятии, которое ориентировочно состоится в сентябре, основной акцент ставится на участии лучших армянских джазменов и, конечно же, проживающих за рубежом — Сергея Манукяна, Александра Захаряна из Москвы, Артура Сатяна из Бейрута, Татевик Ованнисян из Нью-Йорка, Арташеса Карталяна, Тиграна Амасяна из США и многих других.

География фестиваля довольно обширна: от Македонии до Канады... Мы умудрились “откопать” джазменов-армян, никогда прежде не бывавших в Армении. Они с радостью восприняли наше приглашение. Присылают свои записи, мы отбираем... Словом, ожидается грандиозное мероприятие.

— Ожидаются приглашенные звезды?

— Как и на самом первом фестивале в 1998-м, нашим гостем будет великолепный американский джазовый вокальный коллектив New York Voices. В их составе выступает наша соотечественница — певица Ким Назарян. С ее помощью удалось заполучить этот состав в 98-м, она же помогает нам и в этом году.

Мы делаем акцент на армянах. В конце концов, пусть приедут к себе на родину. Все они играют в разных странах, не говоря уже об СНГ. В Минске вот уже второй год звания лучшего джазмена Беларуси удостаивается молодой парень, армянин. Он сам саксофонист, имеет свой бэнд и тоже с радостью согласился приехать. Так что в этом году джаз соберет всех армян дома!

— Армянский джаз. Что это, по-вашему?

— Думаю, ни для кого не секрет, что джаз — это негритянская музыка. Но, по моему глубокому убеждению, он не имеет определенной национальности. Хотя он и родился в Америке, в XX веке произошло резкое расширение как территориальных, так и жанровых границ джазовой музыки. Представители всевозможных культур со всего света вносили свою лепту в джазовое искусство.

Говоря “армянский джаз”, мы, скорее всего, имеем в виду исполнителей, которые привносят в джаз характерные национальные элементы, пропуская через свою призму, через свою национальную культуру и темперамент. В армянском джазе — это прежде всего своеобразное музыкальное мышление. Совсем не обязательно использование национальных музыкальных инструментов — каманчи или дхола, чтобы джаз считался национальным. В любой стране, через десять минут, как я начинал играть, становилось ясно — “это пианист с Востока”.

Причина не во внешних данных или в наличии национальных инструментов, а в том, что в музыке не могут не проявиться каким-то образом твои “национальные корни”.
Импровизационность исполнителей народной музыки, на мой взгляд, идентична мышлению джазовых музыкантов. У наших народников — профессиональных музыкантов — музыка плавно течет и в то же время несется на крыльях из тональности в тональность. Эти музыканты, особенно исполнители на духовых народных инструментах, славятся богатством изощренных средств выразительности, что так же зажигает меломанов, как и джазовая музыка. В этом смысле эти две тенденции довольно схожи. Мне, как и многим моим коллегам по джазу, удалось соединить их, и получился... армянский джаз.

Помню, много лет назад нашему квартету — в составе: Армен Тутунджян (Чико), Ерванд Ерзнкян, Алик Захарян и ваш покорный слуга — удалось даже исполнить армянский шаракан на джазовом фестивале (мы попытаемся восстановить его в этом году). Тогда все поначалу отнеслись к этой затее с известной долей скептицизма и даже откровенной неприязни. Однако после исполнения шаракана целую минуту в зале царила гробовая тишина и вдруг... шквал аплодисментов! Мы умудрились собрать все мыслимые и немыслимые призы на этом фестивале. Вот таков он — армянский джаз!

— О чем сегодня мечтает Левон Малхасян?

— У меня было три мечты, начиная с 90-х по сей день. Первой моей мечтой было попасть в Соединенные Штаты, чтобы в ближнем бою, так сказать, все это увидеть и понять, верной ли дорогой я вообще иду. К счастью, в первый раз я попал не в наш Лос-Анджелес, а в Вашингтон и Нью-Йорк. Побывал во многих клубах, кое-где поиграл, где-то послушал... Второй мечтой было организовать в Ереване международный джазовый фестиваль со звездами из разных стран в качественных джазовых составах. Это получилось целых 3 раза: в 98-м, 2000-м и 2006-м. Ну не считая 70-летия армянского джаза. Дай Бог, в этом году все получится... И наконец, третье — хотелось иметь свой собственный джаз-клуб. Я счастлив, что все мои мечты сбылись!

...Меня очень радует, что молодежь потянулась в клуб. Сегодня как минимум 80% основного контингента “Малхас-клуба” — молодежь. Я не уверен, что толком разбираются в джазе, но то, что они тяготеют к этой музыке, уже немало...

— За восемь лет существования клуба в нем побывало много именитых джазменов. Чье посещение особенно дорого?

— Эл Джеро, безусловно. Он был в восторге от всего увиденного и даже спел с нашим Арамо. Хотя ни он, ни Чик Кореа, ни тем более Джордж Бенсон и представить не могли, что в этой маленькой горной стране так много профессиональных джазменов. Позже в одном из интервью Бенсон так и сказал: “За армянский джаз я спокоен!”

— Чем живет сегодня “Малхас-клуб”?

— На сегодняшний день в клубе семь действующих коллективов, сменяющихся ежедневно. За эти годы здесь сменилось более семидесяти коллективов. Это и нормально, ведь клуб, а тем более джазовый, — живой организм. Он должен меняться, обогащаться новыми исполнителями. Последние должны работать с профессионалами, учиться у них мастерству и т.д.

Есть, конечно, и грустная сторона этого дела: музыканты “оперяются” тут и улетают... За последние годы наш джаз-клуб потерял пять хороших клавишников: один в Эмиратах, двое в Москве, третий в Америке... Но это и естественно. Наоборот, было бы ненормально, если б они останавливались в развитии и застревали на этом уровне.

— То есть в какой-то мере ваш джаз-клуб можно назвать своеобразной кузницей кадров...

— Не совсем, конечно. Но у нас играют Ваагн Айрапетян, Никогайос Варданян, он же Коля, Хачик Саакян — это люди, которые умеют воспитывать джазменов. Все они делают очень большое дело как для клуба, так и для армянского джаза в целом.
Вот недавно у нас начал играть Рубик Сатян. Он 8 лет играл в Греции, выступал в разных клубах, играл в основном один. То, что он умеет, безусловно, достаточно серьезно, одаренный музыкант. Но сейчас ему надо научиться играть в составе. Поэтому сегодня он работает в трио. Коля (басист Никогайос Варданян. — Прим. авт.) его подтягивает, и уже виден прогресс налицо. Довольно сильный и многообещающий коллектив.

...В последние годы мы несколько поменяли стратегию клуба. Сейчас почти с каждым составом работают вокалист или вокалистка. В конце концов люди приходят сюда отдохнуть, а слушать постоянно инструментальную музыку довольно тяжело. Ну и эти вокалисты как-то разбавляют ситуацию. В результате число посетителей возросло. Исполняются только джазовые произведения, в крайнем случае — джаз-роковые. Я строго слежу за форматом, чтоб он не разбавлялся иными жанрами.

— Есть люди, которые любят вас, принимают как музыканта, а есть и те, что... не очень. Однако практически невозможно найти человека, о котором Левон Малхасян сказал бы что-то дурное. Как вам это удается?

— Да уж, завистники намного хуже конкретных врагов... Вы помните, была такая фраза — я не злопамятный, просто я злой и память у меня хорошая. Видимо, у меня обратная ситуация: память у меня плохая, да и злым меня, наверное, назвать сложно. Вот и получается, что я не фиксирую зло, коварство, интриги и т.д. Меня даже друзья частенько одергивают, указывая на какого-то злопыхателя: “Ты чего с ним здороваешься? Знаешь, какие мерзости он за твоей спиной говорит?..” Я отвечаю: “Да ладно вам — когда это было...”

Жизнь в Ереване и так довольно тяжела — в социальном плане, бытовом. Зачем мне к этому добавлять еще и свою ложку дегтя? Я живу по-доброму, всем желаю добра и искренности по отношению друг к другу. Не надо держать зло на душе и этим потом оправдывать свои поступки.

— И напоследок, каков ваш прогноз на ближайшее будущее в культурном пространстве Армении?.. И что вы пожелаете молодому человеку или девушке, которые сегодня грезят джазом и не мыслят себя вне этой музыки?

— С вашего позволения, я отвечу лишь на второй вопрос. Я желаю молодым слушать качественную музыку. Любых жанров — джаз, этно, классика и т.д. — главное, чтоб это была качественная музыка! И лишь пропустив это через себя, можно прийти к джазу — к своей музыке. 

Джаз требует тотальной и безоговорочной самоотдачи от музыканта, и каждый из нас, погружаясь в бездонный мир этой чарующей музыки, привносит в нее кусочек себя. В этом и заключается волшебство джаза: каждый, играя джаз по-своему, понятен другому исполнителю, и наоборот.

Идет война народная – духовная война!

      “Есть родина физическая, территориальная, а есть духовная. На Западе уже давно пришли к выводу, что выгоднее завоевывать вторую, и мы сегодня, увы, стали свидетелями этого. Нашей духовной родине объявлена война, в национальную культуру сливаются тюрко-арабские помои, головы наших детей забиваются чуждой им музыкой, а наши же вещатели — я уверен, будучи в определенной договоренности с западным заказчиком, — прикрываются миленькой фразой, мол, народ сам хочет слушать такую музыку, и делают свое черное дело. Это наглая ложь и предательство по отношению к своему народу!” — считает наш сегодняшний собеседник композитор, комитасовед Артур ШАХНАЗАРЯН.

— Что же вы предлагаете?

— Повторюсь, Армения находится в состоянии духовной войны, и надо иметь мужество это признать — как простым гражданам, так и руководству. И начинать войну нужно с предателей-вещателей. В прессе писали, что я, мол, предлагаю запретить трансляцию по ТВ и радио тюркизированной “армянской” музыки. Не только! Я предлагаю судить этих горе-вещателей за измену Родине. Ну а дальше — как говорится, по законам военного времени. Ведь если ты проповедуешь культуру неприятеля, насильно пропагандируешь ее, как наркоман, подсаживая народ на эту иглу, то ты и есть самый что ни на есть изменник! Вообще надо признать, мы излишне прагматичны стали там, где стоит проявить гибкость, и неоправданно терпимы в случаях, когда требуется жесткое волевое решение. Вот и результаты.

— То есть вы считаете, что молодое поколение сбито с толку, потеряно?..

— Сбито с толку, но не потеряно — как можно так говорить о своем будущем? Я вообще считаю, что у нас очень хорошая молодежь, очень одаренная. Причем как в Армении, так и вне ее пределов. Другое дело, что ей не предоставлена возможность нормально, основательно ознакомиться со своей национальной музыкой, с ее историей. А это чрезвычайно важно. Ведь все то, что мы считаем сегодня своей этнической, национальной музыкой, создавалось в закрытых общинах, в глухих горных селениях. С миром имел контакт лишь городской житель. И да простят меня служители церкви, даже о своей “религиозной принадлежности” вряд ли из селян многие догадывались. Вы попытайтесь проехать с одного конца Западной Армении до другого — это же займет несколько дней. И то по асфальтированной дороге, а я уже не говорю о селениях, до которых идти и идти. Так вот основной задачей сегодня является умелое, профессиональное преподношение, пропаганда музыки, скажем так, закрытого социума — огромной аудитории. Опять же на уровне генетической памяти все это сидит в нас, и необходимо лишь достучаться...

В век технического прогресса, в век интернета, предлагающего огромный выбор музыки, очаровать кого-то песней землепашца, кажется, довольно сложно. Ан нет, стоит лишь запеть эту музыку — внимание приковывается к исполнителю, в газах появляется блеск, а то и слезы... Генетическая память. Надо лишь добраться до нее, возродить. Ведь Это наше!.. Да, мы прекрасно исполняем музыку в других жанрах, представляем на мировых сценах, но о своей культуре забывать нельзя — это чревато необратимыми последствиями. Вы посмотрите, нам ни социализм не понравился, ни капитализм, ни сегодняшняя демократия не по душе. А почему? Да потому что армяне всегда жили общиной, семьями. Мы общинный народ, патриархальный, у нас это в генах. Когда мы остаемся вне общины, начинается депрессия со всеми вытекающими из этого нелицеприятными последствиями... А все потому, что нам чужда эта система существования, эта система ценностей — культурных, духовных... Оказавшись на чужбине, армянин очень быстро перенимает новые культурные веяния, ассимиляция происходит порой просто мгновенно. Но, слава Богу, столь же быстро проходит и ремиссия, стоит только вернуть его на Родину, окунуть в родную культуру, музыку и т.д. Вот за это мы ратуем и боремся всеми возможными и порой невозможными способами.

— Кстати, о борьбе, ровно год назад вы анонсировали акцию “Музыкальный антивирус”. Каковы успехи?

— Учитывая нависшую над Арменией проблему национальной безопасности — под угрозой наша национальная идентичность — совместно с инициативной организацией “Сардарапат” было решено провести акцию “Музыкальный антивирус”. Начать предполагалось с аптек, где людям вместе с их покупкой должен был выдаваться лазерный диск с пятью самыми известными песнями Комитаса. Увы, в прошлом году акция не удалась — не смогли договориться со спонсорами, — но в этом году уже в течение месяца акция непременно состоится. Кстати, диск дополнился еще четырьмя колыбельными.

— Диски будут распространяться в каких-то конкретных аптеках?

— Нет, мы хотим, чтобы они предлагались “в нагрузку” повсеместно, во всех аптеках. Эти пять песен и четыре колыбельные мы предлагаем привить всем в виде вакцины. Те, кто будет знать эти пять песен, будут защищены от всех антимузыкальных бедствий, от всякого рода турецких мелизмов, которые сегодня вливаются в души наших детей.

Диск будет выложен в интернет, а песни, я надеюсь, будут звучать по телевидению и радио. Хотя в последнее я, признаться, слабовато верю, учитывая их неприкрытую протурецкую направленность.

— Вы откровенно недолюбливаете СМИ в целом или только ТВ и радио?

— Причем тут СМИ? Я говорю о вещателях, способствующих развалу нашей духовной родины. Я прихожу на ТВ давать интервью, рассказать о хазах, о Комитасе, о нашей музыке, иногда даже пою для аудитории некоторые песни Комитаса — так мне говорят: “Господин Шахназарян, если будете петь, то покороче — время эфира ограничено”. А потом по тому же каналу показывают интервью с “композитором”, открыто признающимся в любви к азербайджанской музыке, да и в целом заполняют эфир мугамизированной истеричной музыкой. Включаю тот же канал ночью — тот же “проповедник” и та же музыка! Как это понимать? Для кого ограничено эфирное время? Допустим, испытывают личную неприязнь ко мне — так зачем тогда приглашать? Ну а коль пригласили, как понимать это временное предпочтение в сторону мугама? Да и спрашивается, за счет чего существует этот, не имеющий больших прибылей, но денно и нощно вещающий протурецкую музыку телеканал?.. Вот я и говорю — судить по законам военного времени!

Что характерно, все это базируется на самых отвратительных аналогах зарубежной музыки — потому что тот же мугам довольно серьезная и сложно исполнимая музыка. Чтоб исполнять ее, необходимо обладать недюжинным техническим базисом и тренингом, которыми у наших исполнителей и не пахнет. Вот и получается — свое забыв, поганят как души молодежи, так и чужую музыку. Кому это выгодно? Поразмыслив, думаю, несложно прийти к объективным выводам.

— В отличие от многих других представителей культуры, вы не просто обличаете, но и действуете. Каким вы лично видите выход из сложившейся ситуации? Вернуть к жизни худсоветы?..

— Худсоветы — худсоветами, но зачем усложнять? Начать надо с того, чтобы просто волевым решением сверху запретить руководителям телеканалов вещать протурецкую музыку и мугам на армянские слова. Скажут, нарушается свобода слова, свобода мыслеизъявления? О какой такой свободе может идти речь, когда налицо измена Родине?

В самом начале я сказал, мы втянуты в культурную войну, у нас пытаются отнять нашу духовную родину. Если захваченную некогда территорию отбить у неприятеля нам удавалось ценой мужества наших солдат и их жизней, то потеряв духовную родину, национальную идентичность, мы уже ничего не сможем сделать. И это прекрасно осознают наши неприятели. Ведь посмотрите, на протяжении стольких лет Армения, находясь под игом то одних захватчиков, то других, будучи сожжена и разорена дотла, всегда, как феникс, возрождалась из пепла. В том заслуга нашей духовности, нашей культуры! Утеряй мы сегодня ее, растворись в тюрко-арабо-рабисной похабщине, канет в Лету Армения, исчезнет. Неужели это еще кому-то не понятно? Ну а если понятно, напрашивается вопрос, кому же выгодно существующее положение? Неужели нам?.. Так что это действительно война — без снарядов и взрывов, а куда более опасная. Но методы ее ведения с нашей стороны должны быть такими же продуманными и жесткими. И для начала, я считаю, необходимо организовать штаб, который будет заниматься стратегией и тактикой ведения этой культурной войны. То есть должны быть избраны ответственные по разным фронтам, продуманы акции, способы, финансирование и т.д. Должна быть продумана и реализована глобальная стратегия защиты духовной родины от неприятеля.

С Ваагном Навасардяном мы стали осваивать также интернет-пространство. Скоро будут запущены разные сайты, один из которых Кomitasfamily. На нем будет объявлена всеобщая мобилизация — те, кто считает себя достойными последователями Комитаса (понятно, под именем Комитаса подразумевается язык культуры Западной и Восточной Армении), смогут примкнуть к нам и встать в ряды защитников своей духовной родины. С нашей верой, с нашей молодежью и во имя ее, во имя будущего Армении — мы обязаны победить!

"Он никогда не был моим кумиром, но он АЛЕН ДЕЛОН!"

В ее "арсенале" около ста кинокартин, и в каждой она разная. Развязная Сима-"Гулливер" из "Интердевочки", хитрая Наташка из "Петербургских тайн", наконец грозная Екатерина Фурцева... И вот новый фильм, в котором она снялась с легендой мирового кино Аленом Делоном и сыграла маму резидента "Комеди Клаб" Паши Воли, — картина нашего соотечественника Сарика Андреасяна "С Новым годом, мамы!" Премьера фильма прошла в Ереване, что позволило воочию лицезреть главных виновников торжества и лично побеседовать с народной артисткой России Ириной РОЗАНОВОЙ.

— Ирина Юрьевна, как вам работалось с Делоном? Как вы ощущали присутствие на съемочной площадке кумира многих поколений?

— Ален Делон никогда не был моим кумиром. У меня таковых вообще никогда не было. Равно как и страха актерского. Скорее мешало незнание языков. Когда не знаешь языка, такое ощущение, что нет ни рук, ни ног, ни ушей, ни глаз. Какое-то абсолютно недоделанное существо. Вот это мешает, потому что хочется большего контакта. Но тем не менее мы общались. Делон — большая умница, он прекрасно понимал, что все мы несколько напряжены, переживаем, и всем нашел хорошие слова. Он всех подбодрил, расположил всю группу. И страх улетучился. А мне он подарил две розы... Они будут еще долго со мной — розы Делона!

...Ему сверху дано очень большое понимание жизни. Он прошел большую школу жизни — он действительно много прожил, много знает. С ним понимаешь, что все мишура, все ерунда, а человеческие взаимоотношения, как писал Достоевский, и есть самая большая роскошь. Он всех обаял. В первый же день говорит: "Какой грим, ребята, вы чего?" Это ведь тоже большой труд — не прикидываться, а быть самим собой. А он — он таков.

— В каком театре вы сейчас работаете?

— Ни в каком. Была антреприза с Ларисой Удовиченко и с Виталием Соломиным. Потом Кончаловский позвал в "Чайку", поработали четыре года... Недавно звал к себе Табаков — он очень умный, и политик, и режиссер, и, безусловно, талантливый актер. Я ему сказала: "Олег Павлович, как-то маловата мне кольчужка — не обижайтесь. Вот позовете на что-то такое, чтобы душа откликнулась, с радостью приду, потому что театр для меня это не заработок. Это мое откровение".

Театр — это храм: либо священнодействуй, либо уходи вон. Я не могу быть нечестной на сцене. Вот будет пьеса, которая заденет меня за живое, затянет — уйду с головой. А так... Я с пяти лет на сцене — и что меня дернуло? Но вот дернуло, родилась в актерской семье. Потому и так...

— Каково ваше отношение к сериалам в целом — и как актера, и как зрителя?

— Опять же о честности. Если у человека "театральный" диагноз, то даже в сериале, в маленькой пустышке, даже в какой-то ерунде он не позволит себе работать одной левой. Во всяком случае, я себе этого не позволяю. Потому что тогда мне: раз — это неинтересно, два — зачем я сюда пришла, три — будет стыдно. Смысл?..

А сериальное движение — все равно будущее за телевидением — это правда. И есть разные сериалы. Но я все-таки стараюсь выбирать, предпочитаю не сериалы, а многосерийные художественные фильмы. У меня была работа в проекте "Фурцева. Легенда о Екатерине", что доставило мне воистину большое удовольствие. Конечно, я понимала, что эта фигура достаточно яркая в нашей истории, все к ней относятся по-разному. Но меня это мало волновало. Единственное, что я для себя уяснила, что она была настолько эмоциональной и живой, что я не могла ее не сыграть. К тому же мне был очень интересен этот пласт истории. А еще я вам скажу: если б она родилась ближе к нашему времени, она была бы "офигенной" бизнесвумен. Затем у Бортко в "Петре Первом" я сыграла Екатерину, и это тоже было безумно, команда просто замечательная!

— Вы часто играете деловых, независимых, решительных женщин, а какая вы в жизни?

— В моем характере много общего с моими героинями. Было бы наивно полагать, что я такая прямо Дюймовочка в жизни. Я действительно человек эмоциональный, иногда даже слишком. Потому считаю, если ты свою судьбу не подключишь к персонажу, не пропустишь его через себя, то роль не прозвучит. Своих персонажей надо прочувствовать до мозга костей, как это делала Наташа Гундарева, это обязательно!

— А чего вы себе никогда не сможете позволить?

— Я из той старой гвардии, которая себе многого не может позволить. Например, не умею опаздывать — ну просто не могу, начинаю заболевать, если опаздываю. Статус звезды и тем более это общепринятое "звезда должна припоздниться" для меня понятия неприемлемые. Нет, я лучше приду пораньше, подожду — и это тоже школа мамы, это школа того поколения.

...Когда меня спрашивают, что такое Ален Делон, говорю, это Евстигнеев, это Борисов, это Артмане, это вся та гвардия актеров, с которыми мне посчастливилось когда-то встретиться. Они простые, открытые, великие... Ведь наша профессия — профессия детства, и этим она продлевает нам жизнь. Но она и мстит, если к ней относишься нечестно...

— Ну у молодого поколения, кажется, свое мнение на этот счет и далеко не созвучное вашему...

— Я думаю, мы просто не знаем до конца наше поколение. Мы просто видим какую-то маску. Мы тоже в свое время понтили по-своему, было много глупостей, такие же порой были звездные, потом нас били по башке и мы понимали, как это все быстро может пройти. Кому-то дано, кто-то понимает, а кто-то дальше идет, пока не утыкается лбом в стенку. Вот взять Пашу Волю, с которым мы работали в фильме "С Новым годом, мамы!"? Я была совершенно поражена! До этого я видела его только в "Комедии Клаб", где он "гламурный подонок". А вы знаете, что этот гламурный подонок — фантастический человек! С высшим образованием. Более того, он приехал в Париж с отцом. Привез отца, и говорит: "Да кто я такой? Я Паша. А вот мой отец!.." Он потрясающий сын, потрясающий друг, а в этой картине так вообще раскрылся как драматический актер. Мне было очень комфортно с ним работать и, надеюсь, не в последний раз.

— Также не в последний раз, надеемся, вы в Ереване. Но и не в первый — как он вам сейчас?

— Я была здесь давно с Арменом Борисовичем, со спектаклем. Была осень, и я помню эти безумно красивые гранаты, какую-то красивую дорогу, море цветов, зелени, ваш чудесный туф, эти дома розового цвета, которые сияют под солнцем... Армен Борисович много рассказывал, показывал место, где он жил, где был дом его мамы. Мне трудно сейчас сравнивать, но хотелось бы, чтобы город цвел. Потому что для меня и Армения, и Грузия, которую я тоже люблю, — это все наше советское пространство. А я приехала сюда по заграничному паспорту, и мне как-то не по себе. Я же в своей стране — я же домой приехала!

...Сколько друзей-армян у меня в Москве, сколько лет уже мы дружим! У нас вообще был интернациональный курс в ГИТИСе — учились ребята со всей страны... Это, наверное, утопическая идея, но если б мы смогли каждый друг для друга открыть свои границы — не глобально, этим пусть политики занимаются, — на добро, на любовь, на взаимоотношения, то от этого всем было бы только лучше. Ведь что угодно может измениться, но вместе мы как были, так и остаемся — непобедимы!