Культура — это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят... А заботит нас сегодня, как раз, отсутствие этой самой культуры. Замкнутый круг?.. О том, как выйти из сложившейся непростой ситуации, читайте в эксклюзивных интервью видных деятелей культуры Армении… и не только.

пятница, 19 марта 2010 г.

Соло для Хазанова с... экраном

Геннадия Хазанова трудно назвать баловнем судьбы. Сегодня он популярный артист, главный режиссер Московского театра эстрады и всеобщий любимец. Но когда-то ему долгое время приходилось доказывать свое право работать на эстраде. Сначала он добивался самого заветного – права называться артистом, потом пришлось отстаивать свою индивидуальность и непохожесть на других. В конце концов он своего добился не без помощи людей, которые все-таки разглядели в нем большой талант… на эстраде.

Встреча Хазанова с журналистами состоялась в минкульте за несколько часов до открытия восьмого театрального фестиваля «Арммоно». Прямо скажем, не все вопросы пришлись по душе артисту… Поэтому я попытаюсь представить своеобразный «экстракт» из этой встречи с примесью тех вопросов, на которые он отвечал ранее и с менее... трудно скрываемым интересом.


- Геннадий Викторович, у вашего нового моноспектакля «Я вспоминаю...» интригующее жанровое определение - неконцерт с антрактом. Не скрывается ли за этой иронией возвращение Геннадия Хазанова к концертной деятельности?


-
Я специально вынес на афишу слово «неконцерт», поскольку концерта в традиционном понимании не будет. Как я и предупреждал, это будет некороткий вечер, построенный на демонстрации специально подготовленного видеоальбома – фрагментов из записей моих выступлений, которые по объективным причинам нельзя воспроизвести вживую. Это будет рассказ о моей жизни, воспоминания, связанные с моей творческой деятельностью и людьми, с которыми мне доводилось встречаться или работать.


- Когда читаешь ваши интервью последних лет, создается впечатление, что вы устали и от эстрады, и от политики, и от общественности, и даже, кажется, от театра.


-
В некоторой степени это так, но только не в отношении театра. Смотрите, я десять дней каждый месяц играю пять разных спектаклей – четыре на сцене Театра эстрады и один в Ленкоме. Согласитесь, это трудно назвать усталостью от театра.


- Вы как-то вспомнили фразу Зощенко о том, что эстрада - "прибежище убогих". Так чем же вы занимались все эти годы там?.. И что же произошло?..


- Зощенко сказал: "Я пишу короткие фразы, и мой язык доступен для бедных". Я же повторил его слова, находясь в каком-то возбуждении, в состоянии конфронтации с теми претензиями, которые мне были предъявлены в связи с так называемым предательством жанра, которому я посвятил, в общем, всю жизнь. Ничего стирать я не собираюсь и считаю, что моя долгая жизнь на эстраде очень мне помогла что-то узнать, понять, чему-то научиться… И сегодня, выходя на театральную сцену, я естественно пользуюсь тем, чему научился на эстраде.


- И чем же было обосновано это «предательство жанра»?


- Ну, считается, что если я не выступаю в юмористических программах, если я не работаю с сольными концертами в качестве артиста эстрады, то... "Артисты разговорного жанра" – с моей точки зрения это очень унизительная характеристика. Вообще, что такое "разговорный жанр"? Мне очень начали с какого-то момента мешать стесненность пространства, определенные границы, куда нельзя заходить, находясь на эстраде, некий стереотип восприятия… И еще одна серьезная причина. Всегда у лучших представителей этого жанра – в данном случае я буду говорить, прежде всего, о Райкине, хотя можно говорить и о Марине Владимировне Мироновой и Александре Семеновиче Менакере… Кстати говоря, они настаивали на том, чтобы их объявляли по имени-отчеству почему-то. Ну... Это оставим без комментариев. Так вот, в их творчестве всегда были попытки прорваться ввысь…


- Ввысь – то есть?..

- Ну, уж очень жанр этот приземленный. Он очень сильно замкнут на быте.


- И как же вы, извините, дошли до такой формулировки?


- Я постиг это при помощи неприятностей, которые со мной происходили, конфликтов с охранителями большевистской идеологии. И обижаясь на них в то время, может быть, я не понимал, что Господь посылает мне некую возможность переоценить то, что я делаю. Не переоценить – в смысле завысить свою собственную значимость, а подвергнуть это внятному критическому анализу. И для того, чтобы уйти из этого пространства, которое очень простреливаемо в силу такой, очень сильной социальной зацикленности этого жанра.


- А есть ощущения обиды или, пардон, стыда за то, что вы делали тогда?


- Есть недовольство теми или иными опусами – я сейчас просматриваю свои старые работы, и должен вам сказать, что очень немногое мне самому нравится. Нет. "Нравится" – вообще не то определение. Ну, я могу это смотреть без раздражения. Несколько дней назад я посмотрел миниатюру, которую я делал много лет назад, и она у меня вызвала… Не миниатюра вызвала возмущение, а артист, который был.


- И кто же ваш зритель сейчас?


- Я не провожу социологических опросов. Однако, думаю, мои зрители кардинально отличаются от тех, которые с упоением смотрят «Аншлаг» и «Кривое зеркало».


- Последние лет десять на всем огромном постсоветском телепространстве наблюдается какой-то «кулинарный психоз». Не возникало ли у вас, в прошлом «студента кулинарного техникума», желание сделать пародийное кухонное шоу?


-
Нет, меня это не возбуждает. Мне кажется, что этого на телевидении уж слишком много. Однажды мне предложили прийти на канал «Россия» в новую кулинарную программу, которую будет вести Харатьян. Я отказался, объяснив это тем, что сие выходит за рамки здравого смысла: артист бегает в любую телевизионную программу, чтобы засветиться. Причем все это делается на бесплатной основе. Такое впечатление, что для всех это работа, за исключением приглашенного артиста. Мне такая реклама уже не нужна.


- Кого из молодых артистов или авторов эстрадного разговорного жанра вы бы отметили?


-
Я очень плохо знаю сегодняшних артистов этого жанра. Повторюсь, что сегодня это не имеет никакого отношения к эстраде, которая существовала в советское время. Это шоу-бизнес. Это не лучше и не хуже – просто другое.

Что касается телевизионного пространства, мне кажется, открытием стало появление Ивана Урганта. Но к эстраде это, опять-таки, имеет весьма далекое отношение, потому что Ургант работает на телевидении, а эстрады как таковой сегодня нет. Она существует как средство заработка, а не как форма постоянного существования. И только какие-то последние «медвежатники» в силу разных причин продолжают этим заниматься.


- Каковы ваши прогнозы на предмет будущего театра?


- Если вы посмотрите, что происходит в театрах, но не по официальным статистическим данным, которые предоставляют театры, а обратите внимание на то, что действительно происходит, то уверитесь, что театры сегодня посещаются очень плохо. Количество зрителей на спектакле – это еще неточная цифра, потому что может быть продано билетов в три раза меньше, но зал полон людей и создается такое ощущение, что все прилично. Однако на самом деле, там находятся люди, которые пришли бесплатно. С этой точки зрения в Театре Эстрады не такая удручающая картина. Сегодня в драматических театрах играют спектакли при катастрофически низком показателе проданных билетов. Это делается для того, чтобы поставить «галочку» - спектакль сыгран. И, уверен, подобный подход практикуется не только в России…


- В одном из интервью вы отметили, что собираетесь в корне изменить Театр Эстрады. И вновь вопрос о «неконцерте». Можно ли его считать первой ласточкой? И если да, не считаете ли вы, что позиционирование в качестве моноспектакля беседы со зрителем с демонстрацией видео- и фото материалов – мягко говоря, не совсем… театрально?


- У меня нет оснований считать спектакль «Я вспоминаю спектаклем или серьезным зрелищем. Я объясню. Несмотря ни на что, Театр Эстрады, в отличие от традиционной жизни московских драматических театров, реально все-таки существует как прокатная площадка. Все попытки превратить этот театр в традиционный, с постоянно действующей труппой и репертуаром, оказались невозможными. Артисты театра Эстрады в штат и на оклад не пойдут. Они работают в системе разовых гонораров. В драматических театрах люди получают оклад. Сделать штат театра из «звёзд» невозможно. Кризис частично коснулся арендаторов и даже в прошлом году 1 апреля, а это день, когда из года в год театр собирает аншлаги, арендаторы отказались от нашей площадки. Тогда я решил спасти положение и сказал, что проведу не спектакль, а творческий вечер. Театр стал относиться к этому, как к ответственному мероприятию. Так моя «оговорка» воплотилась в жизнь.


- Вы часто повторяете, что все время учитесь и пробуете себя в новых амплуа - артист эстрады, актер, администратор, ведущий телешоу. А что дальше?


- Сейчас мне хотелось бы каким-то образом обрести равновесие в реализации этого неконцерта. К моему сожалению, большого зрительского ажиотажа не наблюдается. Это не может не огорчать. Ну, что делать? Видимо, пришло время...


- И последний, я бы сказал, традиционный вопрос – ваши ощущения от посещения Армении в этом году?


- Начну с того, что Армения открыла шлагбаум на мою дальнейшую сценическую жизнь. В мае 1972 года, в зале ереванской филармонии проходили концерты клуба “12 стульев” Литературной газеты. Там выступал и я, 23-летний молодой человек, которого кроме близких друзей и преподавателей учебного заведения (его я окончил в 1969), практически никто не знал. Однако, наша группа возымела оглушительный успех. Армянская интеллигенция блистательно владела русским языком и понимала не только то, что говорилось, но умела читать и между строк. На всем постсоветском пространстве ереванская аудитория была одной из лучших и остро реагирующих.

Претензий к жизни у меня нет. Я не обижен в смысле тепла, внимания, любви, и у меня никогда не было ощущения недоданности, но на армянской земле это всегда выглядело особенно. В последний раз я был в Армении в 2000 году, и впечатление от того, какой период переживает Армения, было очень грустным. А сейчас все нормализовалось. Я рад за это. В Армении я всегда получаю особое тепло и любовь!

P.S. В ближайшее время в рамках восьмого театрального фестиваля «Арммоно» в Ереване будут представлены спектакли: «Сонечка» с участием Веры Мйовович, "Армянский концерт или турецкая пословица" Сержа Аветикяна, «Книга скорбных песнопений» с Самвелом Багиняном, «Звонок свыше» с Ареном Ватьяном, «Код» с польским артистом Яношем Столарским, «Коба» с Александром Рубиновасом (Латвия) и «Рассвет» с Карине Джанджугазян.
Завершится восьмой «Арммоно»
выступлением актрисы Ольги Кузиной со спектаклем "Я – чайка", который был создан в результате сотрудничества Московского государственного драматического театра под руководством Армена Джигарханяна и Ереванского театра юного зрителя.

3 комментария:

  1. НЕСТАНДАРТНОЕ интервью! И не только потому, что интервьюируемый - человек интересный и разнообразный, но и потому (а может, и главным образом - потому), что вопросы интервьюера неожиданны и интересны. Спасибо, Рубик!
    Карина АРУЧЕАН (Мусаэлян), журналист и писатель. Москва

    ОтветитьУдалить
  2. Рядом с Хазановым, ты выглядишь просто богатырем!

    ОтветитьУдалить