"Как тяжело и трудно стало жить на свете... Неправда! Мир прекрасен"

В Доме-музее Мартироса Сарьяна открылась выставка "Перед заходом солнца", посвященная 45-летию основания музея. В экспозицию включены последние работы Мастера (1968-1972 гг.) — 3 живописных пейзажа и 53 рисунка Сарьяна из фондов Дома-музея и собрания семьи художника. Незадолго до открытия нам удалось побеседовать с директором Дома-музея Рузан САРЬЯН.

— Чем обусловлено ваше решение представить именно этот период творчества Сарьяна?

— Действительно, наряду с известными работами, которые не раз выставлялись или находятся в постоянной экспозиции музея, посетители выставки увидят 30 рисунков Сарьяна впервые. А это значит, что их ждет встреча с незнакомыми и удивительными работами Мастера.

В экспозицию вошли произведения последних пяти лет жизни Сарьяна — с 1968 по 1972 годы, своеобразный итог его грандиозного творческого пути, который оборвался лишь за месяц до смерти. И поражает то, что в последних своих живописных работах Сарьян создает совершенно новые, несколько абстрактные пейзажи. В них продолжает ощущаться монументальная мощь и стремление художника к обобщениям, но в этом стремлении он достигает нового в своем искусстве космического звучания земных ландшафтов, увиденных им с какой-то непостижимой для землянина точки зрения. Неудивительно, что первым это постиг, стоя перед картиной Сарьяна "Земля", приехавший в 1969 году в Ереван космонавт и художник Алексей Леонов. Некоторые графические листы тех лет созвучны живописным работам и, возможно, могли бы послужить эскизами к целому циклу картин, похожих на последнюю "Сказку" (1971) Сарьяна, если бы у него было время на их осуществление...

Что же касается последних рисунков М.Сарьяна, то каждый из них как исповедь, как своеобразная кардиограмма его внутреннего мира. Это очень личная беседа художника с самим собой. Это философские размышления Мастера о жизни и смерти, о бессмертии души, о Вселенной. Удивляет техника исполнения, виртуозность штриховки, создающей выразительные эффекты движения, ритма, света и тени. Порой формы сведены к минимуму, к простейшим геометрическим объемам и очертаниям, как в случае с изображением Арарата, представленного в виде большой и малой пирамид.

— Как можно классифицировать рисунки, представленные в экспозиции?

— Рисунки 1968-1972 гг. можно разделить на четыре группы. К первой относятся те, в которых Сарьян продолжает развивать характерные для своего творчества темы и композиции. Они как бы навечно закреплены в памяти художника, его рука продолжает мастерски выводить контуры Арарата, писать всевозможные горные пейзажи с приютившимися в них селениями, пасущимися животными, буйволами, осликами, прекрасными деревьями, произрастающими в оврагах, ущельях или прямо на выступах скал.

Ко второй группе относятся рисунки, в которых Сарьян дает волю своим страхам, страданиям, разочарованиям, всему тому, чему не было места в его творчестве до 1970 года. Эта боль словно прорывается наружу, и Мастер создает чудовищ, пожирающих людей, страшного ощетинившегося пса или волка с оскаленной пастью, гиен или собак, готовых напасть и растерзать невидимого врага, или себе подобных — свисающих с ветвей дерева обезьян и людей. Ветер и сильный ливень, грозящий превратиться в потоп. Сам потоп, движущийся прямо на зрителя.

Третья группа — это рисунки-символы, такие как Арарат, напоминающий пирамиды, "Планета-цветок" со своим спутником; композиция со множеством глаз, лабиринты, таинственный лик женщины, проявляющийся на фоне сильно заштрихованного растительного фона; и уж совсем неожиданная головоломка "для человека умного и посвященного", которого в случае ее разгадки ждет материальное вознаграждение. Так пишет сам Сарьян на обороте рисунка.

Последнюю группу образуют рисунки, в которых Сарьян отождествляет себя и своих близких с деревьями. Среди них рисунок трех деревьев с заголовком "Катя, я и Лусик", затем еще два рисунка без названия, на которых вновь изображены три дерева в овраге или ущелье. К рисунку, где только одно большое раскидистое старое дерево, без листьев, засохшее, но красивое, мощное, так и напрашивается заголовок "Деревья умирают стоя". Возможно, таким деревом изобразил себя Сарьян в конце своей жизни. Интересен рисунок выстроившихся в ряд, разных по высоте кипарисов — они словно стражи на границе бытия и небытия, символы вечной жизни.

— Невольно вспоминается выставка "Древо жизни в искусстве Сарьяна", некоторые из этих работ можно увидеть и сегодня. Чем обусловлено то, что на многих представленных рисунках дерево находится близ храма или на фоне гор?

— В конце жизни Сарьян создал целый ряд фантастических работ, на которых изображены деревья. Они выполнены фломастером на бумаге. В некоторых из них Сарьян выстраивает три трансформации мотива древа в один смысловой ряд — дерево, храм, Арарат. И это тоже не случайно, ведь писал он многие из своих подобных работ в те годы, когда разрушались храмы, низвергались святыни, людей лишали веры и Бога. В самые тяжелые безбожные времена Сарьян оставался верен своим принципам, своим идеалам.

Возможно, когда-нибудь удастся собрать все работы Сарьяна, объединенные темой Древа, из музеев России и частных коллекций и сделать более полную выставку...

— Большинство рисунков не имеет авторских названий, что затрудняет их каталогизацию. Не так ли?

— Возможно, однако неправильно было бы навязывать зрителю придуманные нами названия, ибо они так или иначе будут носить субъективный характер. Безымянные рисунки Сарьяна дают волю воображению и фантазии зрителя, приглашают его к сотворчеству. 

При всем разнообразии того, что изображено на последних рисунках Мастера, их объединяет свет мудрого жизнелюба и философа. Это огромный мир, окунувшись в который, чувствуешь неиссякаемую позитивную энергию художника, создавшего в конце своей жизни еще одну сказку. 53 рисунка и 3 живописных шедевра неотделимы друг от друга и составляют единое целое, как мажорный аккорд, достойный великого творца.

...Есть и интересные послания-ребусы от Сарьяна. К примеру, на обороте одного из рисунков, как бы в назидание будущему поколению, он надписал: "Я создал этот рисунок для умного человека. Если этот умный человек найдет тебя, ты окажешь ему материальную помощь по мере его ума".

— Можно ли сказать, что эти работы Варпета в каком-то смысле пророческие?

 — Давайте сами попытаемся ответить на этот вопрос: посмотрите на этот рисунок, где свора бешеных псов рвется на гору Арарат, или посмотрите на драку бешеных псов, или лабиринт, из которого каждый смертный должен найти свой выход... Подход, интонация, да и жанровая стилистика, мягко говоря, не свойственная тому Сарьяну, которого все знают. Он предчувствовал... Когда возвели это огромное здание на улице Пушкина, которое скрыло от Сарьяна его любимый Арарат, он очень сильно переживал. Ведь он уже практически не выходил из дому, а не видеть Арарат для него было смерти подобно. Но даже в этом отчаянии он не переставал любить жизнь! Вот его строки из одного из последних писем Мариэтте Шагинян: "Как тяжело и трудно стало жить на свете... Неправда! Мир прекрасен. Все в движении. Точка и круг. Свет и тьма. Тепло и холод. Жизнь и смерть. Солнце!" Так будем же достойны памяти Мастера...

Иосиф Кобзон: “Приехав в Армению, я первым делом... поклонился храму”

В концертном зале “Арам Хачатурян” с большим успехом прошел благотворительный концерт народного артиста СССР Иосифа КОБЗОНА. В программу под девизом “Я люблю тебя, жизнь” вошли как известные хиты певца, так и новые песни и романсы. Концерт был организован по инициативе международного благотворительного фонда “Созвездие” при поддержке Минкультуры Армении, а вся выручка, полученная от продажи билетов, будет направлена на приобретение музыкальных инструментов для музыкальных школ Гюмри.

Незадолго до начала концерта Иосиф Давыдович встретился с журналистами.

— Я очень рад, что снова нахожусь в Ереване и снова буду выступать в этом концертном зале. Я ведь выступал в нем еще тогда, когда он назывался Большим залом филармонии, и это прекрасно, что ныне он носит звание великого человека и творца. Мне повезло, я был знаком с Арамом Ильичем, мы много раз встречались в Москве... Приехав в Армению, я посетил первым делом Эчмиадзин, поклонился храму. А также побывал на могиле моего дорогого друга Арно Бабаджаняна. 

— А как началась ваша дружба с Арменией? 

— С вашей страной у меня связано очень много хорошего, доброго. Будучи еще солдатом в Закавказском военном округе и приезжая сюда на гастроли в солдатской форме в составе ансамбля песни и пляски, я и представить не мог, что стану профессиональным артистом и буду приезжать в Ереван с сольными выступлениями.
Позже в Москве я познакомился со знаменитыми армянскими композиторами, такими как Александр Долуханян, Микаэл Таривердиев, Арно Бабаджанян, Алексей Экимян, Георгий Мовсесян. Потом началась моя дружба с такими замечательными музыкантами-армянами, как Константин Орбелян, Георгий Гаранян... Не случайно в программу концерта по большей части вошли бессмертные песни моих друзей-армян. 

— Вы были одним из первых, кто откликнулся и приехал после Спитакского землетрясения...

— Я приехал сразу же, как разрешили, и на пустыре давал концерты для спасателей и жителей города. После я приезжал уже в отстроенный, новый город... А сейчас с гордостью ношу звание почетного гражданина Спитака.
Приезжал я и потом, когда случилась беда 90-х, наступили голодные и холодные годы после развала СССР. Я привез гуманитарную помощь... Тогда все пытались как-то помочь.

Я проникся огромной любовью и уважением к многострадальному народу Армении. Как ассимилированный еврей, рожденный в Украине, я нахожу много общего в истории, судьбе наших народов, даже в географическом положении. И там и тут постоянные какие-то конфликты, катаклизмы... 

— Несколько лет назад на концерте, посвященном памяти Бабаджаняна, вы, совершенно справедливо негодуя относительно положения его квартиры, где должен располагаться дом-музей, а вместо этого проживают посторонние люди, обратились к тогдашнему президенту Роберту Кочаряну. Конкретнее: вы пообещали приобрести для жителей этой квартиры любую другую, какую они захотят, а армянской стороне предложили заняться непосредственно созданием музея. Увы, за эти годы ничего такого не произошло... 

— А я и сейчас не отказываюсь от своих слов. Да, в свое время были разговоры вокруг этого вопроса, я беседовал с Кочаряном, тогда мне сказали, что выясняются правовые аспекты и возможности осуществления этой идеи. Но потом я узнал, что сын Арно, Ара, продал эту квартиру. Я и сейчас готов сделать все от меня зависящее, чтобы у Арно Бабаджаняна был музей. Однако инициаторами должны быть в первую очередь власти Армении, и, в частности, мэрия Еревана. Тем не менее по приезде я встречусь с сыном Бабаджаняна и попрошу его восстановить квартиру, если это возможно. 

— Памятник Бабаджаняну вызвал ожесточенные споры. Ереван буквально разделился на два лагеря: тех, кому памятник по душе, и тех — в их числе и сын Бабаджаняна, — кому памятник, мягко говоря, неприятен. А каково ваше мнение? 

— Мне не просто нравится, а очень нравится памятник Бабаджаняну! Я был близок с Арно Арутюновичем и, глядя на этот памятник, чувствую композитора, его эмоции, мимику, энергетику. Это великолепный памятник. Уверен, так же считают все те, кто действительно знал и любил Арно. Потрясающий памятник!

— Многих ереванцев волнует судьба гостиницы “Двин”, которая, по слухам, принадлежит вам. Так ли это?

— К сожалению, я не являюсь владельцем этой гостиницы и не могу ничего сказать по этому поводу. Но зато мы можем спросить об этом главу международного благотворительного фонда “Созвездие” Артака Товмасяна. “В ближайшие три месяца в гостинице начнутся ремонтные работы”, — говорит Товмасян.

— И напоследок, в честь 75-летнего юбилея вы отправились в последний гастрольный тур с программой “Я люблю тебя, жизнь!”, который охватит 16 стран, в том числе повезло и нам...

 

— Вы знаете, у меня уже проходил прощальный юбилейный гастрольный тур, когда мне исполнялось 60 лет, но я несколько... задержался. Ну, оно и понятно: евреи не уходят, они говорят “до свидания!”

А если серьезно, я думал, что 60 лет будет достаточно. Но меня продолжали бесперебойно приглашать на концерты, а я не мог отказаться. Вот и подумал, что пока есть силы, буду выступать. Однако сейчас я принял окончательное решение закончить концертную деятельность и отказаться от публичных выступлений.

Мелик МАВИСАКАЛЯН: "Это мой первый и, скорее всего, последний авторский концерт..."

В зале "Арам Хачатурян" состоялся концерт, посвященный 75-летию композитора Мелика Мависакаляна. Напомним, в сентябре президент Серж Саргсян поздравил его с юбилеем, а по случаю 21-летней годовщины независимости Мелик МАВИСАКАЛЯН был удостоен звания Народного артиста Армении.

— Мелик Бабкенович, после стольких лет молчания вдруг такой замечательный концерт. А как вы вообще относитесь к авторским вечерам?

— Признаться, я пережил огромную радость, поскольку авторский вечер — довольно редкое явление. Должен сказать, что это был один из счастливейших вечеров моей жизни.

Хотя, если честно, у меня не было никаких намерений отмечать юбилей, да и в целом — никогда не стремился показывать свои произведения, устраивать авторские вечера. Пишу и пишу...

А все началось с того, что я попросил худрука и главного дирижера филармонического оркестра Эдуарда Топчяна внести в репертуар мой скрипичный концерт-поэму (посвящение памяти Арно Бабаджаняна). Он пообещал что-нибудь придумать, но потом, узнав о юбилее, предложил не ограничиваться скрипичным концертом, а устроить авторский вечер. Я очень благодарен Топчяну, сумевшему, несмотря на плотный график, найти время и так красиво отметить знаменательную для меня дату. Отдельное спасибо скрипачке Ануш Никогосян, чудесно исполнившей мой концерт. В тот вечер прозвучали также фантазия "Саят-Нова" для симфонического оркестра, фантазия на тему песен Бабаджаняна, хоровой цикл "Песни Васпуракана" в исполнении Камерного хора Армении под управлением Роберта Млкеяна.

Это был мой первый и, скорее всего, последний авторский концерт...

— В одном из интервью Марк Захаров сказал: "Я ненавижу слово "юбилей". А чем продиктовано ваше отношение к подобным мероприятиям?

— На мой взгляд, они больше отвлекают от творческой работы, нежели ее стимулируют. То же касается появления на ТВ, в прессе, интервью и т.д. Это все мишура. Это не мое.

А нежелание участвовать в таких вечерах объясняется очень просто — я не люблю высовываться. Слушают, любят? И слава Богу! Признают, отмечают? Благодарю. Но я сам никогда не стану "локомотивом" в таких начинаниях. Уж каков есть...

— Вы сейчас прямо "боец невидимого фронта". Не многим известно, что большинство городских мероприятий, отдельных коллективов, певцов, певиц, начинающих композиторов своим успехом обязаны вам, а точнее...

— Да, вы правы, моим аранжировкам, оркестровкам, обработкам для симфонического и камерного оркестра, хоров и т.д. За последние 15 лет, можно сказать, это моя основная работа. А что делать? Суровые законы рынка — надо зарабатывать деньги. Несомненно, это отвлекает от создания собственных произведений. Хотя бывают и исключения — недавно я написал концерт для Камерного оркестра, впоследствии удостоенный премии Союза армян России, а также хоровой цикл "Песни Васпуракана".

В советское время существовала классификация — тарификация произведений. Оплата производилась даже в тех случаях, если произведение потом не исполнялось. Сделана работа — она должна быть оплачена. После исполнения производилась переоценка. Самое главное — автор был обеспечен и знал, что его работа не пропадет. Сегодня такого нет. Есть, конечно, композиторы, которые несмотря ни на что продолжают писать. Но трудности в донесении этих произведений до аудитории, организации концертов и, что немаловажно, в оплате труда, увы, останавливают многих...

Я уже не говорю о том, что в лице этих композиторов, рано или поздно покидающих родину, мы теряем педагогов, призванных воспитывать достойную смену. В результате мы имеем катастрофическое падение уровня образования — сначала в лице ученика музшколы, потом студента и в итоге — выпускника консерватории. В большинстве своем штампуется серость, а те, кто действительно чего-то заслуживает, мечтают найти работу на стороне. В итоге — тоже уезжают. Разве это хорошо? Почему бы не задуматься над этим вопросом.

Далее, меняется отношение к самой профессии — скольких вы видели молодых людей, мечтающих стать фаготистами, кларнетистами или научиться играть на тубе? Я не удивлюсь, если через некоторое время мы вынуждены будем приглашать оркестрантов из-за рубежа. Ведь скоро оставшиеся тут слабенькие музыканты вернутся в консерваторию — в качестве преподавателей. И тут уже — двух мнений быть не может — итог ясен.

Подведем безутешные итоги: фактически люди, на образование которых государство тратит немалые средства, не приносят адекватной пользы отечеству. Даже если оставить в покое морально-духовный аспект вопроса, то с финансовой точки зрения образование в Армении на сегодня можно квалифицировать как провальный, нерентабельный бизнес. Я считаю, на это государство обязано обратить серьезнейшее внимание.

— А каким образом? Если бы вам представилась возможность что-то менять, с чего бы вы начали?

— Я считаю, и эта мысль-идея уже активно муссируется, надо снова создать специальную музыкальную школу, какой некогда была школа им.Чайковского, и принимать только очень одаренных детей, категорически не допуская попадания туда по блату, знакомству и т.д. Надо собрать новый "букет" юных дарований и упорно работать над ними!

Далее, необходимо пересмотреть зарплаты учителей, проведя заранее тщательную аттестацию. Ведь большинство педагогов музшкол сегодня, мягко говоря, сколь несостоятельны материально, столь и далеки от музыки. А детей должны воспитывать профессионалы и хорошо за это оплачиваться. Я уже не говорю о том, что "лояльность" в раздаче ученых степеней в вузах напрямую отражается на отношении студентов к выбранной профессии. Если вчерашний "подающий надежды" сегодня каким-то образом становится профессором и начинает "преподавать", то сегодняшний неуч в лице студента в перспективе и до "подающего" не дотянет. Но зато он снимет парочку клипов, выйдет на сцену и будет диктовать свой далеко не высокий вкус и отсутствие как музыкальной, так и культуры в целом тинэйджерам, способствуя их окончательной деградации. Вот такая причинно-следственная связь...

— На предмет открытия школы — точнее, музыкальной академии вот уже которой год ратует тот же Эдуард Топчян. И вроде как дело сдвинулось с мертвой точки...

— Я обеими руками за! Но, повторюсь, это принесет пользу только в том случае, если там будут учиться исключительно одаренные дети — никаких денег, никаких протекций! Уверен, у Топчяна те же ориентиры, те же приоритеты, те же цели. Дай Бог, чтоб это дело удалось!

— А что скажете о сегодняшнем слушателе? Ведь факт, что в филармонию потянулись молодые...

— Это прекрасно — наш слушатель, несмотря на зомбированность третьесортной музыкой, все равно умеет отделять зерна от плевел. Это что-то генетическое, мы чувствуем качественную музыку, тянемся к ней, и в молодых эту тягу необходимо всеми силами поддерживать! Надо активно пропагандировать классическую музыку. Фестивали, концерты, гастроли — это все, конечно, неплохо. Но, во-первых, надо пересмотреть стоимость билетов на эти концерты — согласитесь в стране с нашим прожиточным уровнем и стипендиями билеты за 20 000 драм мало кого привлекут. Во-вторых, концерты классической музыки надо транслировать по ТВ не глубоко за полночь, а в более доступное время для среднестатистического — юного! — зрителя. И, самое главное, необходимо, чтоб наконец заработала цензура, — профессиональный худсовет должен решать, что имеет право быть представлено по ТВ или радио, а что нет!

Армянские "Угли" на Пусанском кинофестивале

  На XVII Международном кинофестивале в Пусане лучшим в номинации "Документально кино" был признан фильм "Угли" Тамары Степанян. Это вторая серьезнная победа режиссера за этот год — в августе на X Ливанском кинофестивале ее фильм "19 февраля" стал "Лучшим короткометражным фильмом". Тамара Степанян — дочь известного режиссера и актера Вигена Степаняна, ныне проживает с супругом, кинокритиком Жаном-Кристофом Феррари, во Франции. Посредством интернета нам удалось связаться и побеседовать с  ней.

— Тамара, ваш фильм "Угли" посвящен Великой Отечественной войне. Не часто представители молодого поколения обращаются к этой теме — чем обусловлен подобный выбор?

— Начнем с того, что Тамарой меня назвали в честь бабушки. Общение с ней оставило неизгладимый отпечаток, можно сказать, во многом повлияло на мое творческое формирование. Фильм "Угли" — не просто документальный фильм. В Дании, где я училась, подобное направленность в кино классифицируется как креативное (личностное) документальное кино. Действительно, фильм задуман как диалог двух поколений: смелого — верившего, воевавшего, шедшего к светлому будущему и молодого — инфантильного, не верящего практически ни во что и не пытающегося отстаивать свои принципы за неимением таковых. Это фильм о духовной потере, о разрыве поколений...

— Ну а каков сюжет?

— В годы Великой Отечественной войны бабушка вместе с сокурсниками-добровольцами отправилась на фронт. А по окончании войны они ежегодно 9 мая собирались и отмечали праздник победы. Организовывала эти встречи бабушка — единственная из воевавших девушек с курса. Сначала собирался полный курс — 27 человек, — потом их стало меньше, потом еще меньше... Потом умерла бабушка, и встречи вовсе прекратились. Фильм "Угли" начинается с того, что я нахожу трех из четверых ныне здравствующих членов этой группы и сама организовываю их встречу в День победы.

— А вы лично помните те встречи?

— Да, поскольку поначалу они собирались у нас дома. Я, несмотря на то что была тогда еще очень маленькой, отчетливо помню их шумные застолья, песни, речи о марксизме-ленинзме, тосты во славу светлого будущего... Самое главное, никогда мне не забыть блеска в их глазах, искренней веры в победу коммунизма и, не побоюсь этого слова, фанатической преданности Родине.

В 90-х мы с семьей переехали в Бейрут. Майские встречи перенеслись в ресторан, в их организации уже стали принимать участие как папа, так и его сестра. Ну а затем все оборвалось, и я решила поднять упавшую эстафетную палочку... в своей картине. В ней много интервью с ныне здравствующими членами группы, немало и пустых комнат: вместо ушедших в мир иной говорят их комнаты, на стенах — их портреты. Вообще, если классифицировать картину по форме, то это скорее поэма, состоящая из нескольких глав, весьма характерных, выразительных и по-своему лиричных.

— Фильм удостоился высокой оценки жюри в Пусане. А какова была реакция зрителей, сидящих в зале? 

— 90% сидящих в зале — южнокорейцам — тема была очень близка и понятна. Конечно, Они не в курсе о происходящем сегодня в Армении, но что такое война, сталинизм, коммунизм, лагеря, Сибирь и т.д. им неплохо известно. В картине говорится о людях, искренне верящих и готовых отдать свои жизни во имя победы, во благо родины — так же, как некогда их родители. И вот они уходят... Один за другим... Остаются "последние могикане"... Боль утраты — потери чего-то могущественного, светлого, доброго. И вместе с этим — "подстрочное" дыхание молодого поколения, оставшегося на распутье...

— Две победы на международных кинофестивалях — роскошный подарок как отцу на 60-летие, так и самой себе — также отметившей в этом году юбилей. Первый фильм "19 февраля" — игровой, не так ли?

— Да, это история двух молодых людей — Алекса и Анны, — едущих из Еревана в Тбилиси в разных купе одного вагона. Их разделяет стена, но это не мешает им чувствовать и любить друг друга, ссориться и переживать бурю страстей... Не хотелось бы раскрывать всего сюжета — желательно, чтоб каждый из зрителей вынес из картины что-то свое, сокровенное. Ведь не секрет, что кому-то тесно в "своем купе", а кто-то уже настолько привык, что и не может жить без этой "разделяющей стены".

— Ваше нежелание продолжить актерскую династию — некий демарш, желание выделиться?..

— Нельзя сказать, что не было протеста — действительно, приятнее, когда тебя называют по твоему имени, а не воспринимают исключительно в ореоле известного предка. Однако надо отдать должное моим родителям: они никогда не пытались "перекроить" меня по своему "по образу и подобию", не ломали моей индивидуальности. Папа даже рассказывает (с улыбкой), когда меня в детстве спрашивали: "Ты кто?", я неизменно отвечала: "Я — человек!"

Оставаться вдали от театра и кино, конечно, не получалось. Моим первым потрясением, во многом повлиявшем на дальнейший выбор, стала небольшая роль в фильме "Игры" Эдгара Багдасаряна. Эта съемочная площадка, обстановка, аура, состояние души!.. Я отчетливо поняла, что ничем иным, кроме искусства я заниматься не смогу. Оставалось лишь определиться в формате. Мне очень хотелось стать актрисой, но желание создать что-то свое — свой мир, свое видение, свой стиль — оказалось сильнее. И вот они результаты. Уж каковы они — судить зрителю.

— Ну и напоследок пару слов о ближайших творческих планах.

  

— На предмет творчества не хотелось бы пока забегать вперед... Что же касается дальнейшей судьбы "Углей" — вскоре фильм будет представлен на Международных кинофестивалях в Катаре и Тунисе. После ожидаются показы в Европе, но это уже в будущем году... Поживем — увидим.

"Крейцерова соната" в исполнении "aгента национальной безопасности"

В театре имени Г.Сундукяна в рамках празднования 90-летия театра состоялись гастроли МХТ имени А.Чехова, представившего "Крейцерову сонату" Льва Толстого. Создатели спектакля умудрились "вычленить" из прозы Толстого то, что привлекает публику всегда и везде — семейную драму, — придав ей несколько неврастенический, можно сказать, бергмановский оттенок. Незадолго до начала спектакля нам удалось побеседовать с исполнителем главной роли заслуженным артистом РФ Михаилом ПОРЕЧЕНКОВЫМ.

— Михаил, несомненно, "Крейцерова соната" — одна из сложнейших и лучших ваших театральных работ. Вы даже назвали как-то эту роль вершиной своей творческой работы...

— Безусловно, роль очень сложная. Но я не думаю, что это вершина, к ней мы еще ползем и ползем, это какой-то этап. Конечно, довольно неординарное и смелое предложение — сыграть именно этого героя, потому что он совсем не похож на меня. Можно сказать, это роль на сопротивление. Ведь выработан некий стереотип, что русский интеллигент — это субтильный, переживающий, рефлексирующий человек. Нет, друзья, оказывается, бывают и крупные мальчики.

— Лев Николаевич писал, что по ходу создания пьесы ужасался своим выводам. А какие итоги подвели вы?

 

— Можно сказать, что чем больше мы погружались в материал, тем сильнее осознавали, что и в нас ЭТО есть. А коль в нас это есть, то мы не знаем, какими можем быть в критические моменты нашей жизни, и каким именно образом вырвутся наружу самые темные силы, которые могут рождаться в нас. Для этого есть Бог — сила, способная остановить эти темные силы. А человеку дан разум — в противном случае все это будет необратимо. Разум и вера, без которой выйти из этой ситуации просто невозможно. История, собственно, про это...

— Массовому зрителю вы стали известны в качестве Лехи Николаева из телесериала "Агент национальной безопасности". И лишь через три года состоялся ваш дебют в МХТ им. Чехова в спектакле "Утиная охота". Сегодня вы ведущий актер театра, но не мешает ли тот Леха — Позднышеву, Полонию, Косме, Присыпкину?..

— Ну, Леха живет несколько отдельной от меня жизнью: я повзрослел, а он — нет. Даже сегодня зрители смотрят "Агента" и говорят — там, кажется, был другой артист. Ну да, это было давно, многое уже сделано. Жизнь идет вперед, все мы меняемся. Это нормально. Но я, конечно, благодарен Лехе, равно как и всем моим персонажам. От каждого чему-то учишься, принимаешь или... нет. И идешь вперед.

После Лехи была череда военных ролей, комедийных... На героев-любовников или князя Мышкина мне с моей внешностью, сами понимаете, замахиваться бессмысленно. Да, я — комедийный, характерный. Ну что поделать, уж какой есть. Мне при моей внешности глупо, наверное, надеяться на роли неврастеников. Мое — это Сирано де Бержерак, Отелло. Там достаточно душевных страданий, мук... И по физическим параметрам они мне близки. Да и в целом мои театральные роли соответствуют моему образу: Мышлаевский в "Белой гвардии", Полоний — в "Гамлете", Геликон — в "Калигуле", Присыпкин — в "Клопе".

— А "перекраиваются" ли роли под вас? Скажем, роль Николаева в каких-то деталях автобиографична? 

— Да нет, что вы... Мы просто так шутили. Да, есть некие "общности": я пришел в театр из Таллиннского военно-политического училища, которое, кстати, не окончил. Леху же, наоборот, выгнали из театрального института, после чего он перешел на работу в правоохранительные органы. Я кандидат в мастера спорта по боксу. Леха тоже - прекрасный спортсмен. Общего много. Но в целом проводить параллели, конечно, несерьезно.

— А каково ваше отношение к сериалам? Ведь бытует мнение, что они останавливают актера в его росте, калечат...

— Сериал — если это не свободная зона для продюсеров, как было в самом начале, не возможность "отпилить на заходе", — то, как формат, как тренинг, штука блестящая! Дает возможность молодым актерам попробовать себя и... заработать, что не маловажно. Всем известно, какие заработки в театре. Как говорит мой друг Константин Хабенский, это жестокое хобби. Мы занимаемся жестоким хобби. Да и вообще творчество — это, конечно, адский труд. Актер постоянно в плену обстоятельств, что поделать... Бешеный ритм жизни, вечные поиски...

А сериал — если он снят добротно и профессионально — вещь замечательная. Судите сами, "Ликвидация", "Исаев", "Жизнь и судьба", "Белая гвардия" — прекрасные, на мой взгляд, работы. Многосерийные художественные фильмы! Ничего общего с "сериалами" — в негативном смысле этого слова. Со временем все тоже поняли, что надо выдавать качественную телепродукцию, иначе она просто не будет пользоваться спросом и не окупит себя.

— Вы продолжаете сниматься в боевиках?

— Обязательно! Но я вывожу их — с помощью этого спектакля — на другой уровень развития... Ну а если серьезно, кино я, конечно, не оставляю. Совсем недавно вместе с Кареном Оганесяном мы сняли две картины. Сейчас они уже выходят на экран: "Марафон" и "О чем молчат женщины". Первая — лирическая комедия с Екатериной Васильевой, а вторая — комедия с участием всей плеяды наших женщин-звезд. Снимали в Испании, было и тяжело и весело, вот только недавно закончили. Вскоре выйдет также картина о нашем замечательном борце Иване Поддубном, роль которого также исполняю я.

— Вы также позиционируете себя как режиссер и продюсер. Что нового ожидается в скором времени?

— Совместно с Первым каналом и Минкультуры России будет снят 16-серийный документальный фильм "Мифы Второй мировой войны", где я выступлю в качестве ведущего, продюсера и, возможно, режиссера. Вот решили освоить документальный кинематограф...

— Остался час до начала спектакля — признайтесь, волнуетесь?

— Я стал волноваться еще с той минуты, когда сел в самолет. Нас, конечно, всегда очень тепло принимают в Армении, со зрителем ереванским мы уже знакомы... Но волнение перед выступлением — вещь святая. Я бы сказал, обязательная. Более того, если я когда-то перестану волноваться, значит, пора уходить из театра. Да и из кинематографа тоже...

ВОЗРОЖДЕНИЕ «ДИЛИЖАНА» — ИМЕНЕМ ЭДВАРДА МИРЗОЯНА!

Как известно, видные представители армянской, российской и грузинской интеллигенции обратились к руководству страны с просьбой увековечить имя выдающегося композитора Эдварда Мирзояна — назвать его именем Дом творчества композиторов в Дилижане. Этой же теме было посвящено одно из очередных заседаний Армянской Музыкальной Ассамблеи — организации, альтернативной Союзу композиторов, несмотря на то что многие ее представители поныне являются и членами Союза.

Естественно, члены ассамблеи - Левон Чаушян, Мартин Вардазарян, Ерванд Ерканян, Вардан Аджемян, Ваграм Бабаян, Сурен Захарян, Давид Сакоян и музыковед Маргарита Рухкян - единогласно поддержали инициативу коллег, однако посчитали нелишним обратить внимание на сегодняшнее плачевное состояние Дома творчества. Приехали бы туда сегодня Чингиз Айтматов, Марсель Марсо, Бенджамин Бриттен, Дмитрий Шостакович, Арам Хачатурян, Мстислав Ростропович, Мартирос Сарьян и многие другие, некогда с восторгом отзывавшиеся о ДТ? Несомненно, Дом творчества должен носить имя Мирзояна — человека, выносившего эту идею и претворившего в жизнь. Но уважительно ли по отношению к создателю этого чудесного комплекса представлять общественности его детище в таком ужасающем виде под его же именем? Ниже приводим мнения, прозвучавшие при обсуждении, и итоговое открытое письмо ассамблеи армянской общественности.

Левон Чаушян:

«По меньшей мере недальновидным является столь наплевательское отношение к дилижанскому концертному залу имени Бетховена — находящемуся ныне в бесхозном, заброшенном, обветшавшем состоянии. Этот замечательный концертный зал мог бы стать основой для международных, если не ежегодных, но традиционных музыкальных фестивалей и встреч мировой музыкальной общественности.

...В этом году дилижанскому Дому творчества исполняется 50 лет. Но эта дата не отмечается. Почему? Да потому что вот уже более трех лет не существует избранного правления Союза композиторов, равно как ревизионной комиссии и т.д. Никто даже не помнит этой даты, никому из Союза это и не нужно. Но не будем забывать, что представляя альтернативную Союзу организацию, мы также все еще являемся членами Союза, и с нашего равнодушного молчания творится все это беззаконие. Несомненно, неадекватно и халатно отношение Союза композиторов к Дому творчества, но и мы в ответе за происходящее. Поэтому мы обязаны сделать все возможное во имя возвращения ДТ былой славы, возрождению его под именем создателя — Эдварда Михайловича Мирзояна. В каждом из дилижанских 25 коттеджей в определенное время останавливался кто-то из великих — перечисление имен займет много времени. У коттеджей установлены мемориальные доски с именами композиторов, творивших там. Так как же можно, имея такое богатство, столь расточительно и недальновидно к нему относиться? Это же 25 исторических памятников! Дай Бог, чтоб имя Мирзояна возродило бы «Дилижан».

Мартин Вардазарян:

«Вклад Эдварда Мирзояна в развитие армянской музыки определяется не только Симфонией, Квартетом, инструментальными и вокальными сочинениями, вошедшими в сокровищницу мировой музыки, многолетним руководством Союзом композиторов, но и жилыми домами для композиторов, Домом творчества «Дилижан», Залом имени Бетховена, воспитанием нескольких поколений армянских композиторов. Поэтому, считаю, Дом творчества не может быть назван чьим-либо иным именем. Он строился не просто по идее и под руководством Эдварда Михайловича, а под неусыпным его контролем. В это дело он вложил свою душу!»

Вардан Аджемян:

«Нелишним будет отметить, что многие из нас обязаны «Дилижану» как своими произведениями, созданными в этой замечательной творческой ауре, но и в целом своим становлением. Да и вообще сложно найти такого человека, который, побывав в этом райском уголке, не взялся бы за перо, за кисть, не сел бы за рояль... Возродив «Дом творчества», мы отдадим дань уважения как «Дилижану», так и его создателю».

Ерванд Ерканян:

«Не стоит забывать, что в свое время идея Эдварда Мирзояна была поддержана государством, поскольку основной целью создания «Дилижана» являлось не просто предоставление армянским композиторам места для творчества, но и привлечение внимания мировой музыкальной общественности. Появление этого комплекса, визиты виднейших деятелей культуры, проведение концертов и фестивалей — все это способствовало налаживанию новых творческих связей, представлению миру армянской музыки, экспорту ее в мировое музыкальное пространство. Так что дилижанский Дом творчества имеет огромное стратегическое значение для развития нашей музыкальной культуры и ее последующего продвижения. Поэтому, присуждая имя Мирзояна Дому творчества, мы надеемся, что возрождение «Дилижана» произойдет как по инициативе деятелей культуры, так и — в первую очередь! — при непосредственной государственной поддержке».

По итогам заседания Армянской Музыкальной Ассамблеи его участники огласили открытое письмо, в котором, в частности, говорится: 

«Искренне поддерживаем инициативы коллег о присвоении Дому творчества в Дилижане имени Эдварда Мирзояна!  В течение нескольких лет под его личным контролем был построен этот прекрасный комплекс, состоящий из 25 коттеджей, пансионата, столовой с кинозалом, подсобных помещений и концертного зала, названного по инициативе Мирзояна именем Бетховена. Этот комплекс — огромное материальное достояние — может и должен стать прекрасной базой развития армянской музыкальной культуры и местом проведения международных музыкальных фестивалей. Как и, безусловно, местом для отдыха и творчества композиторов. В прошлом в Дилижан ежегодно приезжали не только композиторы и музыковеды, но и художники, литераторы, актеры, политические деятели со всего мира, и всегда звучали слова восхищения и благодарности. Увы, сегодня ДТК находится в состоянии запущенности и упадка. Этому способствовало отсутствие должного внимания непосредственно Союза композиторов Армении. В итоге комплекс, созданный огромной ценой, место, вдохновлявшее многих творцов на создание своих замечательных произведений, сегодня разрушается на глазах. Считаем немаловажным напомнить, что ДТК построен на отчисления из гонораров армянских композиторов.

...Искренне надеемся, что присвоение имени Эдварда Мирзояна дилижанскому Дому творчества послужит стимулом для ответственного отношения к этому комплексу, возродит его былую славу, а также станет надежной гарантией того, что композиторы не потеряют этот объект, ставший историческим для армянской музыкальной культуры. Со своей стороны обязуемся приложить все возможные усилия для ускорения данного процесса».

Дети улыбаются — значит, будем жить!

В кинотеатре "Москва" состоялось открытие VIII Международного фестиваля детско-юношеских фильмов, основанного Армянским фондом Ролана Быкова. В этом году из 800 заявленных картин было отобрано 105 фильмов из 27 стран. С 20 по 24 октября фильмы демонстрируются для широкой аудитории в кинотеатре "Москва", Доме Москвы, Центре искусств "Нарекаци", Центре креативных технологий "Тумо", а также школах и больницах. Состоятся мастер-классы и встречи с ведущими кинодеятелями. О программе рассказывает арт-дректор фестиваля Нелли АЛЕЛОВА.

— В фестивале четыре номинации — "Игровое кино", "Полнометражное и короткометражное анимационное кино", "Я имею права" и "Лучший фильм по мнению детского жюри". В этом году жюри программы "Игровое кино" возглавит автор фильма "Парниковый эффект", известный режиссер Валерий Ахадов, который также проведет мастер-класс в Российско-Армянском (Славянском) университете. В состав жюри вошел режиссер Павел Бардин — сын выдающегося мультипликатора Гарри Бардина. Профессиональное жюри в программе "Я имею права" возглавит исполнительный директор Южно-Кавказского института региональной безопасности, координатор Хельсинкской гражданской ассамблеи в Грузии Александр Русецкий, а председателем жюри в программе "Полнометражное и короткометражное игровое кино" станет российский продюсер и режиссер Алексей Алексеев.

В профессиональное жюри фестиваля вошли также глава студии "Пионерфильм" в Грузии Григол Чигогидзе, член Союза кинематографистов Грузии, режиссер Теймураз Сихарулидзе, генпродюсер студии Toonbox, член Ассоциации анимационного кино России Павел Мунтян, руководитель отдела по международным отношениям Farabi Cinema Foundation, кинематографист из Ирана Амир Эсфандиари, а также заслуженная артистка Армении Лала Мнацаканян.

В детско-юношеское жюри войдут дети из разных стран, в частности Армении, России, Белоруссии, Китая, Бангладеша и Сирии.

— Кого бы из хедлайнеров фестиваля вы отметили?

— Если честно, мне бы не хотелось выделять кого-то одного. Безусловно, есть фильмы, успевшие полюбиться зрители, а есть те, что еще только предстоит "открыть". Главная же направленность фестиваля, можно сказать, основная наша цель — научить детей думать, показать разнообразие ситуаций, выход из которых найти на самом деле куда более проще, чем может поначалу показаться. Культуры ходить к психологам у нас нет, потому захороненные в глубине души комплексы, проблемы, обиды и т.д. порой находят разрешение далеко не лучшим способом, а то и просто необратимо, трагически... Удержать, уберечь, помочь, указать лучший способ разрешения проблемы — научить думать, возможно, и по-взрослому – вот "хедлайнеры" нашего фестиваля.

Бывают даже случаи, когда после предварительного просмотра детское жюри решает, что тот или иной фильм лучше в первую очередь посмотреть родителям, нежели детям. Мы прислушиваемся к мнению детей — это только кажется, что они много не знают, на самом деле они все очень тонко и правильно чувствуют и понимают.

— Но фестиваль не ограничивается лишь представлением кинопродукции, не так ли?

— Вы правы, фестиваль традиционно будет иметь три основные направленности — социальную, культурную и образовательную. В этом году, наряду с традиционной социальной программой фестиваля "Ты не один. Вместе победим" будут реализованы также две новые программы — "Я один из вас", в ней будут представлены проблемы детей-инвалидов и пройдет детская выставка рисунков, а также пилотная программа "Кинопаук", нацеленная на поощрение международного совместного производства детских фильмов. В Армению прибудет киноэксперт из Швеции Аннет Брейнер, которая прочтет лекцию о копродукции в кинематографе, об общем кинопроизводстве и т.д. Будет устроен небольшой эксперимент по обмену опытом между создателями детско-юношеских фильмов, а также конкурс международной детской копродукции. Группы копродюсеров из детей, студентов и молодых специалистов проведут попытки совместного творчества, после чего будет отобрана команда-победитель.

В рамках программы "Ты не один. Вместе победим" в Армению прибудут специалист по проблемам детской онкологии, профессор Александр Карачунский и заместитель директора Российского центра детской гематологии, онкологии и иммунологии, профессор Алексей Масчан, которые проведут консультации и прочитают лекции в ереванском Центре гематологии и переливания крови имени Еоляна.

— А не страдает ли из-за разноплановости непосредственно кино-составляющая фестиваля?

— Наоборот, мы помогаем им — скажем, в позапрошлом году двоих детей, которым здесь не могли по ряду причин оказать необходимую помощь, забрали в Москву и бесплатно лечили. Один из них уже полностью выздоровел и даже поступил в институт.

Кроме того, во время консультаций, проводимых приглашенными врачами в наших клиниках, находящиеся там дети также смотрят кинофильмы, представленные на фестивале — становятся соучастниками общего праздника. После этого их посещают наши гости, организуются встречи, обсуждения... Дети вовлекаются в эту общую игру, и я считаю, это очень здорово!

К примеру, несколько лет назад гостем фестиваля был выдающийся мультипликатор Гарри Бардин. Мы повезли его в центр Баблояна на встречу с детьми, многие из которых были подключены к искусственной почке – на гемодиализе. И вот один из детей — самый маленький, — которому Бардин стал рассказывать и показывать, как снимается анимационное (кукольное) кино, вдруг... заулыбался. Он заулыбался, а взрослые в зале — врачи, родители и т.д. — дружно заплакали. Я, честно говоря, поначалу испугалась, решив, что мы что-то неправильно делаем. Но потом выяснилось, что этот ребенок (а ему было около четырех лет) не улыбался со дня рождения! И вдруг — такое счастье! С трудом сдерживая слезы, лечащий врач малыша сказал нам в тот день: "Улыбается — значит, будет

жить!"

Так что фестиваль от своей многоплановости не страдает, а самое главное — не страдают дети. Наоборот, они приобщаются к миру кино, становясь добрее, счастливее, умнее...

Вера БАБИЧЕВА: «Годы в Армении — самые счастливые в моей жизни, самые интересные и добрые!»

Недавно свой юбилей отметила ведущая актриса театра на Малой Бронной, заслуженная артистка Армении Вера Бабичева. О пути из Ленинграда в Ереван, а затем — о нелегком возвращении на российскую сцену и о многом другом беседуем с юбиляршей.

— Вера Ивановна, какие из образов, созданных на ереванской сцене, особо дороги вам? Какие роли изменили вас?

— Меня изменила в первую очередь вся моя работа в Ереване: от первого дня до последнего. Я приехала ничего не умеющей студенткой и стала актрисой в Ереване. И все роли, начиная с Принцессы в «Сказке о любви» (это была первая), по крупице «создавали» меня и, конечно же, Григорян, почти сразу доверивший мне, начинающей актрисе, большие и взрослые роли. Каждая роль меня меняла, но отдельно надо отметить Панну Маличевскую и Леди Макбет — это то, что перевернуло все и в жизни, и в профессии. И, конечно, не могу не вспомнить «Комнату», «12 ночь», «Татуированную розу». Доверие и любовь ко мне в Ереване (простите за нескромность) привнесли в мою жизнь очень многое.

— А какие эпизоды из вашего пребывания в Ереване особенно запомнились вам?

— Я весной была в Ереване, и впечатление было такое сильное от того, как изменился город, что моя прежняя жизнь как-то подстерлась. Но вот что никогда не может заменить жизнь в Ереване — это та эмоциональная природа города, когда тебе реально кажется, что тебя все ждали и все рады твоим радостям, и печаль твоя — это печаль всех, и приход в каждый дом — радость для этого дома... И ты каждую секунду ощущаешь себя самой прекрасной и желанной. Так я себя не ощущала нигде — ни до, ни после! Уезжая, я плакала в аэропорту, да так, что все подходили и предлагали помощь. А я плакала и уезжала...

— Как часто бываете в Ереване и как он вам сейчас — если провести сравнительные параллели между городом тех лет и сегодняшним?

— Как только зовут, еду в театр на их праздники, очень уважаю Григоряна и Компанию, выстоявших в то трудное время, выживших. И театр их живет. Поэтому еду к ним по первому зову. Ереван мне показался очень европейским — красивая молодежь, я сидела у фонтана весь вечер одна и не могла наглядеться. Конечно, быть в гостях хорошо, и ты многого не видишь и не знаешь, как живут люди, какие у них проблемы и трудности, стало проще или нет, поэтому, думаю, мне некорректно давать оценки — все мои друзья уехали, и я сегодня вижу лишь очень красивую обертку. Дай Бог, чтобы внутри было так же. Но по-прежнему светит солнце, все вкусно, и ты опять ощущаешь себя красавицей...

— Если б можно было повернуть время вспять, и вам представилась возможность сыграть какой-то один спектакль из того репертуара, какой бы вы выбрали и с кем?

— Конечно, Макбет с Коротковым! Я не была назначена на эту роль — слишком молода и неопытна — ее репетировала другая актриса. И вдруг звонок Григоряна: «Вера, завтра репетиция!» Первый день и... «она так его любит, что нет ничего, что бы она не сделала». Мы с ходу играем сцену, как я жду его не для борьбы за власть, ни для чего-то, только для того, чтобы любить и быть любимой. И в этот день я поняла, как ее играть: она не злодейка, ей кажется, что нет ничего такого страшного ни в чем, если он будет счастлив, и тогда можно через все переступить. А когда я понимаю, что, переступив, я потеряла именно то, ради чего это делала, вот тогда и жить стало незачем...

— Вы — заслуженная артистка Армении, проработали в театре им. Станиславского в общей сложности 10 лет. Но вы ведь поначалу не сюда собирались...

— Вы правы, я попала в Ереван случайно. Мы с курсом поехали открывать театр в Волгограде, но там все оказалось ужасным... В это же время туда на гастроли приехал Ереванский театр. Не отработав и сезон, я решила показаться Григоряну, и тут все закрутилось... Словом, новый сезон я уже начинала в Армении.

— Сегодня вы — ведущая актриса Театра на Малой Бронной. Расскажите о вашей карьере после театра им. Станиславского.

— Тот тернистый путь, который пришлось преодолеть, врагу не пожелаю. Я начала работать в театре Маяковского, куда меня пригласили, но, конечно, я не была готова к этому ни в каком смысле. Конечно, в Ереване я была заласкана, и это казалось нормальным. А тут Москва, конкуренция не на жизнь, а на смерть, другой ритм жизни, работы, нет жилья, да еще и смерть близких... Я потерялась. Очень много раз было желание вернуться, но я, зная, что так не бывает и никогда уже не будет, очертя, начала бороться. Я играла везде, во всех театрах, во всех самостоятельных работах. Я поняла, что очень многого не умею и начала учиться, а потом и преподавать (лучшее обучение). Со временем появились режиссеры, захотевшие со мной работать. Я даже прошла кастинг рок-оперы, меня взяли на главную роль. Ну а потом... я встретила Сергея Голомазова, и мы больше не расставались — ни в работе, ни в жизни. Я играла и в Риге, и в Театре им.Гоголя, продолжая работать в Маяковке. В ГИТИСе у Сергея появилась своя Мастерская, и меня пригласили преподавать, что я и делаю вот уже 14 лет. В театр на Малой Бронной я перешла вслед за своим режиссером, вместе с нашими учениками, и теперь, закусив удила, мы идем дальше.

— Прошлой осенью в театре на Малой Бронной состоялась премьера спектакля Александра Назарова «Женщина в главной роли» по пьесе Жана Ануя «Коломба». В эту субботу также ожидается премьера спектакля «КОЛОМБА, или «Марш на сцену!» Чем отличается этот спектакль от прошлогоднего?

— Спектакль Назарова не получился, он прошел один раз и был снят с репертуара. И уже весной вышел «Марш на сцену» в постановке Голомазова. Это было правильное решение, хотя очень нелегкое для всех. Но вот спектакль идет, и мы снова и снова признаемся в любви к Театру, иногда смеемся над собой и иногда горько плачем... Новый спектакль  отличается всем, описать я это не могу — он просто другой.

—А как вам работалось с Евгенией Симоновой и ее дочерью Зоей Кайдановской в спектакле «Три высокие женщины»?

— Эта работа начиналась как эксперимент. Мы случайно прочли пьесу. А так как мы с Женей дружим с момента моего приезда в Москву, и ее семья была мне родной в самые трудные минуты, нам просто захотелось сделать что-то вместе. Мы стали репетировать: то у них дома, то у нас, не ставя себе никаких особенных задач, кроме радости творчества и общения. Они вдвоем — мы вдвоем. Сумка с реквизитом, магнитофон и любое место, где можно репетировать. Выпустили в Учебном театре ГИТИС, и вдруг... поднялся такой шум, награды, премии, аншлаги! Потом стали играть в Маяковке, а когда Голомазов получил Театр на Малой Бронной, то забрал репертуар, в том числе и этот спектакль. Вот уже начался десятый сезон, но мы играем его как в первый раз: так он сделан, что каждый раз идет по-разному, в зависимости от того, какие мы сегодня и что с нами происходит здесь и сейчас. Мы объехали с ним огромное количество городов и стран, но признаюсь, самая большая моя мечта — приехать с этим спектаклем в Ереван. Я знаю нашего зрителя и знаю, что нас поймут. Но времена трудные, и должен найтись человек, который сможет и захочет нас привезти. Увы, пока его нет...

— А приехать сюда со спектаклями — хотя бы в рамках театральных фестивалей?..

— Ну, это не от нас зависит — есть устроители фестивалей, они подбирают то, что им интересно. Театр на Малой Бронной недавно был в Питере, в прошлом году — в Балтии, но из Еревана подобных предложений не поступало. Мы-то мечтаем об этом, но времена...

— Вернемся к вашей преподавательской деятельности. Вот может сегодняшний выпускник так же, как вы некогда, взять и махнуть в Ереван, проработать в тамошнем театре 10 лет?..

— Боюсь, что нет, и тому есть немало причин. Но они так же увлечены и так же хотят работать. С одной стороны, у них больше возможностей, а с другой... ведь нас искали, уговаривали приехать, думали, где мы будем жить. А они живут в сознании: буду медийным и меня позовут. И все, и всюду. А нет — будет сложнее и почти всегда обидно. И бедно... Хотя есть уникальные ребята. Но из Москвы уехать трудно, как бы не было здесь нелегко.

— Происходящее сегодня в театре (в постсоветском и не только) можно назвать «поиском без границ»: сплошь и рядом «театральный креатив», а ценза никакого. Не нужны ли, на ваш взгляд, хотя бы направляющие?

— Ой, давайте я не буду умничать: у каждого свой взгляд на это, а я работаю в очень хорошем театре, почти целомудренном. Не мне судить, что делают другие — пусть этим занимаются специально обученные люди, а я репетирую по 7 часов в день.

— Ну а каково ваше отношение к тому, что растет визуальная, зрелищная сторона? Да и в целом сегодня, казалось бы, более актуальны спектакли, в которых слово сведено к минимуму, почти к нулю...

— Все интересно, что талантливо. Есть очень талантливые произведения, где слово первично, а есть, где тело говорит так, что слышишь, о чем с тобой говорят. А есть спектакли, где все правильно, но... невыносимо скучно. Когда талантливо рассказана история, это прекрасно.

— Это интервью будут читать ереванцы, в том числе ваши поклонники. Что бы вы хотели сказать им?

— Я хочу обратиться ко всем, кто помнит меня, кто помогал и любил меня. Это были счастливые годы моей жизни — самые интересные и добрые. Я вас люблю!!!

Фото Владимира Кудрявцева